Страница 8 из 11
В свои 13 лет я считалась у сверстников непонятным типом. Но что во мне было не понятного? Я, как и они, ходила в школу, жила с родителями, была одна в семье, одевалась не более вызывающе, чем остальные, не привлекалась в полицию, не подрывала устои, не грабила, не курила и потому не просила сигарет у прохожих, вино избегала, читала запоем книги.
Но на самом деле слишком мало общего было между мной и сверстниками, больше было различий. Вот различия и делают одного в глазах другого то ли странным, то ли баламутом, то ли больным типом.
Десятый «А», в котором я, 13 летняя, училась вместе с 16 летними подростками, весь поголовно грезил Американском, и единственным предметом, на котором все были помешаны, был английский. Учились хорошо, даже ревностно, чтобы успешнее драпануть. Там не нужны неучи и слабаки, это они знали твердо. И там надо сделать карьеру, это они тоже знали. В своей стране возможности для честолюбивых планов были ограничены. Наверно, только я не грезила Американском, а если быть точной, рассматривала ее мысленно только как врага. Врага страны, в которой я жила, врага, который мешает, замедляет всеми средствами ее процветанию, ее развитию, врага, который присвоил себе право решать судьбы народов мира. И потому я тоже тщательно и даже ревностно изучала английский и все, что попадалось про Американск.
Американск поплатится! – это я знала твердо в свои 13 лет. Было только неясно, каким образом и когда.
Меня сторонились. Я была странной и молчаливой, а нет человека более чудного и странного, чем молчальника. Никто не знает, что у него на уме, чего он хочет, какие у него намерения, планы, чего от него ждать. Тем более, что я была младше всех на 3 года. Тем более, что я была всегда задумчивой и если меня окликали по имени, я сначала как бы выплывала на поверхность бытия и озиралась, чтобы сориентироваться на местности.
Молчаливость моя имела и другое объяснение: я видел своих сверстников насквозь, и потому лишний раз спрашивать, чем ты занимался, или как дела, или какие у тебя намерения, мне не приходилось.
Не только однообразная, убогая жизнь и мелкие свойства людей отталкивали меня. Однажды я поняла, что мое отчуждение была на самом деле отчуждением и удалением от себя самой, отсталой, неинтересной, прежней. Еще в детском саду я обнаружила, что во мне живут всякие люди, и плохие и хорошие, вредные и добрые. Но о многих людях в себе я еще не знала, только чувствовала, что они есть, но то ли спят, то ли еще только нарождаются. За многие прошлые события и поступки мне было стыдно, воспоминания о них походили на встречу со слюнявым человеком, мне становилось неудобно. И от себя той, которая совершала эти поступки, за которые мне сейчас было стыдно, я хотела уйти, избавиться от себя, злой, эгоистичной, тщеславной, мелкой. Я хотела найти в себе лучшую, чистую, с которой было бы интересно и полноценно жить. Но ее еще не было.
Кто такая Будущая во мне?
Какой сочной я была внутри! Все во мне бродило, переливалось!
У каждого органа свой вид счастья, поняла я однажды, когда побывала в музее.
Глаза хотели видеть, наслаждаться, бесконечно рассматривать картины старых мастеров.
Ушами я наслаждалась волшебными звуками Верди, Чайковского, Шуберта, Бетховена из своего проигрывателя!
Обнаженная кожа касалась теплой воды, и спокойствие, и наслаждение разливались по телу, когда я принимала ванну.
Я упивалась книгами. Это был волшебный мир, в котором бродила моя восторженная, мечтательная душа. Это было счастье души.
Деревьев в лесу бесконечное множество,
как людей в толпе;
но каждое дерево стоит одиноко,
оно никогда не соединится с другим;
так и человек в толпе одинок…
Мой город
Счастья мало; или ты счастлив, или кто-то другой вместо тебя. Оно переливается к тому, кто оказался проворнее. А от него к тому, кто еще проворнее. И ты снова ждешь, когда освободиться эта капризная корова счастья…
Живу я в Российской державе, в городе Москвограде, в Лукавой слободе. Откуда пришло название и что за люди поселись здесь когда-то, неизвестно до сих пор, записей нет, но только людская молва знает, что это какие-то особенные люди, наделенные не совсем обычными свойствами; много из них вышло врачей, знахарей, ясновидцев, оракулов, предсказателей, политиков. И, таким образом, за этим поселением, которое потом слилось с остальной частью города, осталось это немного таинственное название "Лукавая слобода".
Эта слобода до сих пор поставляет Российской державе великих деятелей искусства, либералов, комиков, военачальников. Их список бесконечен. Это веселая, жизнерадостная, деятельная слобода.
Еще есть в городе Злодейская слобода. Тоже старинное название. Она начинается сразу за вокзалом в западной части города. Такая историческая застройка города, видимо, была не случайной; известно, что все дожди и зло идут с запада, тепло и милосердие с юга, а мудрость веет с востока, где восходит солнце. Свое название, как говорят историки, она получила от того события, когда представители интеллигенции, военных и части духовенства восстали против царя. Все они получили клеймо "злодеев", им были нанесены палачами увечья различной тяжести и высланы в окраинную часть Москвограда на поселение. Времена, законы и цари менялись, изменились "злодеи" и их потомки, они давно смешались с другими сословиями и жителями города, но название этой части города осталось. И до сих пор иной раз кажется, что в этой слободе живут какие-то особенные люди, не совсем добрые, а если сказать откровенно, то явно злые. Их мужчины отличаются особенной красотой, и они необычайно обаятельны, но какой подлец не обаятельный? Женщины не так клюют на мужскую красоту, – это что-то молчащее, – сколько на обаяние, это как раз то, что надо – поток тонкой, сладкой лжи и мнимый восторг перед женщиной. И они, женщины, как караси, тут же клюют на эту наживку, а за ним хватают и весь крючок!
До сих пор некоторые извилистые, тесные улицы сохранили леденящие кровь названия: Вампирская, Убогая, Пропащая, Нелюбимая, Заброшенная…
Новые названия улиц в наше время не прибавили веселых, радостных красок: Псевдо – демократическая улица, Агрессивный проспект, Международный тупик, Варварский перекресток. Там же, на площади имени Бабы Яги стоит вычурный страшный обелиск «Гримасы Демократии»
Как ни странно, здесь, в этой слободе, чаще всего рождаются будущие угрюмые оппозиционеры, жадные губернаторы, краснобаи – политики, ловкие, неуловимые казнокрады.
Границы слобод давно изменились, перемешались, и за ними никто не следит, остались только названия, да и то условные, к реальной жизни не имеющие почти никакого отношения.
Почти.
Я часто смотрю из окна чердака на город. Как японцы любуются восходящим над страной солнцем, так я любуюсь восходящим над Москвоградом новым, титаническим, миром. В Российском государстве, если что-то зацветает, то сразу все: православие, оборона, строительство, коррупция, таланты, нивы. Одно без другого вянет. Вот только зарплаты росли бы так же высоко, как цунами в Японском море! И вместе с тем, все причины российских бед – российские.
Убедившись, что наши вооруженные силы на боевом посту и бдительно несут вахту, отметив несколько незначительных случаев разгильдяйства, без чего российский народ не обходится, я спокойно закрыла окно и отправилась в ближайший ресторан поужинать; все магазины, включая продовольственные, в выходные дни закрыты, чтобы дать возможность всем членам семьи собраться и побыть вместе, или к кругу семьи, или повидаться с друзьями, или посетить родственников, или выбраться на природу. Семья – это святое! Кто пропустил пятницу и не запасся продуктами, должен либо ждать понедельника, либо идти в ресторан или кафе. Я подтянула пояс на своей худой талии и направилась в русский ресторан «Илья Муромец». Надо сказать, что в Москвограде 15 итальянских ресторанов, 18 китайских, 20 сирийских, 8 турецких, 10 татарских, 9 немецких, 85 украинских, и бесчисленное количество русских. Какой он русский, если не любит выпить и закусить! Его душа приемлет все: от сельдерея до поросенка в сметане, от тертой репы до фаршированной утки, от холодного мяса с солеными огурцами до овсяной каши с маслом, от студня с хреном и чесноком до кислой капусты с свиной ножкой, от холодной водки до темного кваса, от шотландского виски до крымского вина, от армянского коньяка до кружки воды, от астраханских арбузов до туркменских дынь. А какой русский откажется от добрых щей, или ухи с расстегаями, или кулебяки? А пройдет ли он мимо гуся с груздями, или сига с яйцами, или поросенка под хреном? Но только станет ли он запивать устрицы крымской мадерой, я не уверена. Но телячьи отбивные непременно запьет рюмкой холодной водки, заедая нежинскими огурчиками. Жареную индейку лучше даже не показывать, исчезнет со стола мгновенно. Также и стерляди под желе. А на десерт всякие мочения – слива, морошка, брусника, яблоки, арбузы…