Страница 14 из 31
Под идеологией я буду понимать до известной степени последовательную, довольно обширную систему мнений или представлений о социальных отношениях. Называя ее «до известной степени последовательной», я имею в виду то, что ее составные части связаны между собой, хотя, может, и не настолько, чтобы удовлетворить строгого логика. Говоря о том, что эта система довольно обширна, я имею в виду, что отношу к ней широкий круг социальных категорий и их взаимосвязей. При всей своей обширности эта система представлений построена на небольшом числе центральных ценностей, таких как, например, личная свобода, социальное равенство или национальная гордость.
Идеология выполняет четыре функции: познавательную, эмоциональную, программную и сплачивающую. Она структурирует восприятие человека и предопределяет его понимание социальных явлений, снабжает его особыми символами для выражения того, что он узнает или познает; она говорит ему, хорошо, плохо или нравственно нейтрально то, что он «видит»; она побуждает его действовать в соответствии со своими представлениями или оценками в качестве лояльного члена политической группы, стремящейся к определенным социальным целям. Идеологии психологически важны, потому что без них люди не в состоянии знать, оценивать или реагировать на значительную часть того, что предъявляет им безбрежный мир социальных отношений. Идеология упрощает реальность, слишком огромную и сложную, чтобы ее можно было осмыслить, оценить и взаимодействовать с ней чисто научным, объективным или каким-либо иным беспристрастным образом.
Идеология есть у каждого психически здорового взрослого, если только он не охвачен непробиваемой политической апатией. Утверждение о том, что идеология есть всего лишь искаженное фанатическое мышление интеллектуальных или политических противников, безосновательно. Разумеется, любая идеология должна учитывать объективное, научное и иное «твердое» знание. Ее можно обвинять в «искажении» лишь в той мере, в какой она выдвигает предположения или притязания, не согласующиеся с таким надежно подтвержденным, общепринятым знанием. Одни идеологии грешат этим больше, чем другие, а некоторые даже процветают на отъявленной лжи. Но все они содержат непроверенные и, что гораздо важнее, непроверяемые элементы, в том числе фундаментальную приверженность определенным ценностям. По отношению к этим элементам, которые нельзя счесть ни истинными, ни ложными, упрек в искажении лишен всякого смысла. У идеологий есть как интеллектуальные, так и инстинктивные источники, и ни логика, ни эмпирические наблюдения не в состоянии разрешить внутренние нестыковки.
Значение термина «идеология» отличается от значения ряда других терминов, порой используемых как синонимы.
Тесно связанное с идеологией понятие мировоззрения отличается большей расплывчатостью и отсутствием двух функций – программной и сплачивающей. Социальная или политическая философия и шире, и иначе мотивирована; подобно мировоззрению, она не содержит импульса к политической деятельности и не предполагает принадлежности к какому-либо сообществу. Социология или социальная теория отличается сознательным стремлением к отказу от моральных суждений и, по сравнению с идеологией, больше тяготеет к прагматизму и эмпирической проверке, а также сторонится политики, – подлинными же идеологиями являются лишь те социальные теории, которые провозглашают принцип единства теории и практики. Культура обозначает куда более широкую систему символов, представлений и форм поведения, в том числе и идеологий, являющихся ее подсистемами.
Большинство гипотез об источниках идеологической приверженности являются либо теориями интереса, либо теориями напряженности. Теории интереса предполагают, что люди стремятся к богатству или власти, а идеи служат оружием в этой борьбе, придавая ей легитимность. Теории напряженности предполагают, что люди бегут от страхов и тревог, а идеи обеспечивают им чувство товарищества и внутреннее спокойствие[84]. К теориям интереса относится и классический марксизм, согласно которому идеология человека (необходимо немарксистская) отражает его классовое положение и «ложное сознание» неизбежной классовой судьбы. (По словам Зелигера, «[марксистское] утверждение о буржуазных заблуждениях сводится к неспособности – или нежеланию – буржуазии смириться с предсказанием своей обреченности»[85]). Примером теории напряженности могут служить аргументы, недавно предложенные Эйлин Крадитор. Она изучала радикалов начала ХХ века, которые, по словам Зелигера, стремились «заполнить пропасть между незрелым сознанием пролетариата, не ведающего своего исторического предназначения (а потому не желающего участвовать в борьбе), и предсказанной неизбежностью его победы»[86]. Они мечтали о солидарности, которую их предполагаемые товарищи по борьбе уже нашли в другом месте. Пытаясь избавиться от чувства тревоги, которого массы вовсе не испытывали, американские социалисты сумели привлечь лишь ничтожное число сторонников[87].
Идеология и политическая деятельность
В той мере, в какой разные объяснения роста сферы действия государства постулируют, что отдельные лица и группы занимаются политической деятельностью – а это явно или неявно постулирует любое объяснение, – все они выстроены на сомнительном основании. Любое объяснение указывает на благо, которое ждет всех, если удастся склонить государство к соответствующим действиям: избавление от отрицательных внешних эффектов, предоставление общественных благ всем и каждому, предоставление неисключаемых общественных благ, поддержание уровня дохода престарелых и беспомощных, перераспределение богатства в пользу опекаемых групп и т. п. Чтобы добиться от государства нужных действий, люди предпринимают определенные действия, неся соответствующие издержки. Они жертвуют ценным временем, усилиями, деньгами и другими ресурсами, чтобы рассылать политикам письма и телеграммы, они агитируют и голосуют за кандидатов и законопроекты, жертвуют деньги в фонды кандидатов и групп давления – словом, действуют как члены больших политических групп. Подобные виды политической деятельности известны каждому, но первый же теоретик, который всерьез задался вопросом, рациональна ли такая деятельность, пришел к выводу, что она нерациональна, если исключить особые ситуации.
В своей новаторской книге «Логика коллективного действия» Манкур Олсон утверждал, что все теории групповой политической деятельности содержат общую ошибку. Теоретики групповой деятельности «предполагают, что если у группы есть основание или стимул для того, чтобы организоваться ради общего интереса, то у принадлежащих к этой группе рациональных индивидов будет, кроме того, основание или стимул для поддержки организации, работающей в их общих интересах». Но это предположение, заключил Олсон, «логически ошибочно, по крайней мере для больших, аморфных групп с общими экономическими интересами»[88].
Для выявления этой ошибки достаточно спросить: каковы ожидаемые выгоды и издержки от подобной политической деятельности для отдельного участника? Издержки достаточно ясны и наглядны. Каждый участник политически активной группы должен жертвовать своим временем, энергией, деньгами или другими ресурсами. А ожидаемые выгоды? В этом-то и проблема – проблема, характерная для всех общественных («коллективных») благ, доступных большим группам людей.
Главное здесь то, что в случае большой группы выгоды, ожидаемые от потребления коллективного блага, не зависят сколько-нибудь заметным образом от того, что сделает отдельный человек и чего он не сделает для создания этого блага. Независимо от того, пишет он своему конгрессмену или нет, этот политик поступит так, как поступит, и не важно, получит он одним письмом больше или меньше. Если некто не ходит на выборы, их результат от этого не изменится. У человека всего один голос из тысяч или даже миллионов, и вероятность того, что именно его голос решит исход выборов, практически равна нулю. Если человек не сделает взнос в фонд кандидата или группы политического давления, ничего не изменится: жалкие несколько долларов лишь капля в море. Ничто из того, что сделает отдельный участник большой группы, и чего он не сделает, не оказывает сколько-нибудь заметного влияния на результат.
84
Clifford Geertz, „Ideology as a Cultural System,“ in Ideology and Discontent, ed. David E. Apter (New York: Free Press, 1964), pp. 52–64. См. также: W. Lance Be
85
Seliger, Marxist Conception, p. 56. Олвин У. Гулднер (Alvin W. Gouldner) остроумно отвечает, что марксизм сам представляет собой «ложное сознание радикализовавшейся культурной буржуазии». The Future of Intellectuals and the Rise of the New Class (New York: Seabury Press, 1979), p. 75.
86
Seliger, Marxist Conception, p. 57.
87
Kraditor, Radical Persuasion. См. также: Robert E. Lane, „Personality, Political: I. The Study of Political Personality,“ International Encyclopedia of the Social Sciences 12 (1968): 19.
88
Mancur Olson, The Logic of Collective Action: Public Goods and the Theory of Groups (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1965), p. 127. [См.: Олсон М. Логика коллективных действий: Общественные блага и теория групп. М.: Фонд Экономической Инициативы, 1995.] См. также: Russell Hardin, Collective Action (Baltimore: Johns Hopkins Press, 1982), p. 2 and passim.