Пустоцвет

— Всё равно узнают, лучше уж от тебя, чем от Сомова.

— Конечно, узнают. Но я им путевки купила, в санаторий. Завтра уезжают, вернутся после Старого Нового Года. Тогда и расскажу.

— Тебе виднее, я бы сейчас рассказала.

— Испорчу им праздник.

— Ладно, как знаешь. Главное, чтобы Сомов до них вперед тебя не добрался. Он знает, к кому ты уехала?

— Нет. Он в кабинете заперся, а я вещи собрала, такси вызвала и… вот.

— Надеюсь, обнаружив утром, что ты исчезла, он не кинется тебя искать у родителей.

— Я думаю, он только порадуется, что я ушла сама, без претензий и истерик, — возразила Маша. — На развод он уже подал. Кстати, а твои где?

— Виталий на дачу уехал, прогреть дом, приготовить всё к заезду. Ты же знаешь, он в этом отношении у меня дотошный. А Веронику я ещё вчера к бабушке отвезла. На все каникулы, там же любимые подружки. Никак не привыкнет после переезда.

— Понятно, — кивнула Маша. — Я поживу у тебя, пока не найду квартиру? С праздником этим, две недели никто толком работать не будет, не уверена, что смогу сделать это быстро.

— Живи, конечно. Вероникина комната до девятого пустует, а вернется — в гостиной будешь спать. Давай, я, всё-таки, чайник поставлю. У меня лазанья есть, будешь?

— Я не голодна.

— Оно и видно — зеленая вся. Закусывать надо обязательно, водка на пустой желудок, конечно, лекарство, но могут быть побочные действия. Так что, шагай в ванную, умойся и назад, я как раз разогрею.

Через час Маше уже не казалось, что впереди только безысходность и отчаянье. Маринка права — руки-ноги-голова на месте, еще не старуха, она переживет.

Наверное.

Они просидели почти до часу, потом Марина спохватилась, что сестра клюёт носом, и увела Машу в комнату дочери.

— Утро вечера мудренее, сестрёнка! Спи! — и прикрыла дверь.

Измученная, слегка пьяная от водки и предательства мужа, Мария не сопротивлялась, отключившись, едва голова коснулась подушки.

Сама Марина еще долго не могла успокоиться.

Раньше они не особенно дружили, хотя их отцы частенько устраивали «слёт Лыткиных», привозя семейства в одно время к матери в посёлок.

Между ними восемь лет разницы, и пока Маша играла в казаки-разбойники, носясь по окрестностям с ватагой сверстников, Марина уже ловила заинтересованные взгляды парней.

Однако, с годами разница сгладилась, и уже не так бросалась в глаза. Постепенно двоюродные сёстры начали больше общаться. Особенно близки они стали после неудачных попыток Маши забеременеть, когда она обратилась в Центр матери и ребенка, где работала Марина.

И вот теперь младшая сестра приползла, как раненный зверёк приползает в единственное ему известное надежное место — зализывать раны.

Сомов Марине никогда не нравился, и она не могла объяснить — почему. Всегда вежливый, всегда безукоризненно выглядящий. Но веяло от него чем-то… Марина не знала, как охарактеризовать свои ощущения.

Вроде, ведёт себя безупречно, Машка с него любящих глаз не сводит, сестра явно счастлива, а не лежит душа, хоть тресни!

И вот, пожалуйста — сюрприз!

Это, как надо играть, чтобы родная жена не заподозрила наличие любовницы? Какой любовницы — считай, второй семьи?

Узнать бы, кто эта недалёкая женщина, она не Машка, она бы ей прическу проредила бы! Понятно, что Сомов — козёл обыкновенный, но не захотела бы та женщина связываться с женатым, измены не случилось бы.

Марина сжала кулаки, вспомнив безжизненное лицо сестры.

Ну, Сомов… Что б тебе по тому же месту, да с проворотом!

Утром обе встали невыспавшиеся и разбитые, но контрастный душ и кофе вернули в жизнь краски.

Марина, наскоро позавтракав, стала собираться на дачу.

— Маш, я что думаю — зачем тебе сидеть тут? Поехали с нами, на дачу, а? Там только свои — мы с Виталиком, Васильевы, Окуневы и Левитины. Баньку истопим по традиции «Иронии судьбы», шашлыков нажарим, девчонки салатов наготовят, напекут всего. Наедимся от пуза, песен наоремся, салют попускаем. Там сейчас хорошо — тихо, чисто, а снегу навалило! Ты же любила на лыжах в детстве? Вот, можно будет первого или второго, как протрезвеем, сходить. Или на речку — на коньках? Куда там городу! Поехали?

— Нет, Марина, что я там, среди семейных, одна делать буду? — покачала головой Мария. — Да и не до веселья мне, честное слово! Испорчу вам праздник. Потом, мне надо жильё искать, узнать, сколько у меня денег на счету, купить себе кое-что из самого необходимого. Нет, Марина, не поеду, не зови! Я тебе очень благодарна, но будет лучше, если я тут останусь.

— Жаль. Если передумаешь — мой номер у тебя есть, вызывай такси и к нам.

— Хорошо.

— Продуктов полно, хозяйничай. И, Машка — не вздумай себя жалеть! — Марина подняла палец и погрозила им. — Последнее дело — сидеть и нюни распускать! Выкинь из головы все вопросы — почему и за что? Тысячи людей расходятся, но новые семьи находят не все. Знаешь, почему? Потому что часть продолжает себя жалеть, разъедая душу слезами и воспоминаниями, не отпуская и не принимая, цепляясь за прошлое.

— Марин, ведь, кусок жизни. Большой и важный кусок, как сразу забыть?

— А ты постарайся! Прими, что прошлого не вернуть. Или, позови тебя Дима назад после всего, что он сделал и сказал — побежишь?

Маша вздрогнула и отрицательно мотнула головой.

— Правильно! Один раз предал — предаст и второй раз. Разбитую чашку можно склеить, только пить из неё уже не получится. Значит, перестаешь искать причины и жалеть себя. Смотри на это, как на урок. Больно, обидно? Да, но не смертельно. Погоревала вчера и хватит. А сегодня плечики расправила, головку выше и вперёд! Не склеивать старое, а строить новое.

— Я поняла.

— Маш, если что — я на связи. Ну, иди сюда, сестрёнка! — Марина обняла Машу. — Чуть не забыла — вот ключи. Запирай только на нижний замок, верхний у нас с прибабахами, иногда заедает. Всё, я уехала, а то Виталька там, на сухомятке, а у него же гастрит.

Оставшись одна, Маша машинально перемыла посуду, прибрала на кухне и перешла в зал. Действуя на автопилоте, протёрла пыль, поправила, где стул, где штору, разобрала свою сумку, пожалев, что собиралась, как не в себе.

Хотя, почему — как? Она и была не в себе, но, уехав из дома, поступила совершенно правильно. Нельзя было там оставаться, нельзя позволять Дмитрию единолично всё за неё решать.

Кстати, он же проснулся давно и обнаружил, что она уехала. Будет искать или махнет рукой?

Автобус у родителей вечером, бывший муж, вполне, может переполошить их, если приедет её искать.

Маша взяла в руки сотовый и задумалась — позвонить? А что она ему скажет?

При мысли, что придется говорить с Димой, горло опять перехватило, пришлось идти на кухню и вливать в него горячий чай. Помогло не очень, но глоток «народного успокоительного» выручил и на этот раз.

Выдохнув, Маша решила, что звонить бывшему не станет, а вот с мамой и отцом пообщается.

Телефон, как оказалось, разрядился. Когда Мария включила его, посыпались извещения о пропущенных звонках и смс.

Семь пропущенных звонков и два смс. Все — от Дмитрия, все сегодняшние — Мария посмотрела на время — с семи утра до девяти.

Дрожащими руками она открыла сообщения.

«Возьми трубку!»

«Мой адвокат вызовет тебя после праздников, но таким отношением право на выходное пособие ты уже потеряла».

Господи, где были её глаза? Почему она не замечала, с кем живёт?? Нет, родителям она позвонит попозже, когда немного успокоится, иначе, услышав, как она заикается, оба тут же бросятся выяснять, что случилось.

Вытерев предательские слёзы, Мария оделась и поспешила в банк — проверить счет и снять немного наличных денег.

Всё-таки, праздник!

Марина права — она не станет себя жалеть, она постарается встретить Новый Год достойно, а значит, ей нужно добрать ингредиентов для салатов, свиных ножек и мяса для холодца и горячего.

Да, как и положено, она наготовит, накроет на стол, в полночь откроет шампанское, проводит старый год и загадает желание.