Пустоцвет

Денег на счету, неожиданно, оказалось больше, чем Маша рассчитывала — похоже, она не снимала зарплату целых пять месяцев, а не, как думала, всего два или три.

Это прибавило оптимизма и немного улучшило настроение, но все немедленно вернулось на круги своя, когда, решив, заодно проверить и «хозяйственную» карточку, Мария обнаружила, что та заблокирована.

Снова предательски защипало в носу, на глаза накатили слёзы.

Господи, да пусть подавится, зачем она, вообще её схватила?? Надо было выложить из сумки и забыть.

Права Марина — руки-ноги есть, выкарабкается!

Выбросив в ближайшую урну ненужный пластик, Мария отправилась делать покупки.

Не глядя на цены, она набрала полную корзинку и тихо ахнула, когда кассир озвучила сумму. Постеснявшись выложить часть продуктов, женщина заплатила и дала себе зарок — впредь учиться «протягивать ножки по одёжке».

Разбаловалась она, привыкнув брать самое лучшее, не задумываясь, хватит ли денег до конца месяца. Кидать в тележку, что понравилось, что любит Дима, не прикидывая, могут ли они себе это позволить.

А ведь, в начале, они каждую копейку считали! Быстро же она привыкла к благополучию…

Ничего, как привыкла, так и отвыкнет.

Мария внесла сумки в квартиру, разобрала, сразу поставив вариться холодец и овощи на салаты.

Жаль, ёлки в этом году у неё не будет — Марина всё увезла на дачу. И мишуры нет, серпантина, а дом украсить хочется. Новый год же!

Немного помявшись — денег было жалко — Маша снова оделась и вышла на улицу. На город уже опустились сумерки, зимний день скоротечен.

Купив несколько недорогих ярких ёлочных шаров, мишуры и серебристых снежинок, женщина задержалась возле ёлочного базара. Целую ёлку ей не надо — и украшать нечем, и крестовины нет, а несколько веток лишними не будут. Она поставит их в вазу, повесит две-три игрушки и кинет несколько клочков ваты, будто, снег. Ветки отойдут в тепле и наполнят дом запахом хвои.

На притоптанном снегу валялись только совсем мелкие веточки и хвоя.

Маша осмотрела деревца — вон же — внизу ствола у каждой одна или две ветки растут отдельно. Их обязательно срубят, когда будут устанавливать дерево в квартире. Если попросить, может быть, продавец позволит ей отломить несколько?

— Извините, вы не разрешите мне взять пару веточек? — решилась она обратиться к продавцу.

— Веточек? Красавица, ты меня обижаешь! Смотри, какие деревья! Выбирай любое!

— Нет, мне не нужно все дерево, только две веточки. Или одну.

— Покупай ёлку и делай, что хочешь. Хочешь — всю уноси, хочешь — только две ветки отломи.

— А просто так нижние нельзя взять? Смотрите, они же лишние!

— Женщина, как можно портить товар? Вы купите ободранную ёлку? И никто не купит! Не хотите брать, проходите мимо, не мешайте работать!

Огорченно вздохнув, Мария повернула к дому — не судьба!

— Девушка! — через пару десятков метров её догнал какой-то мужчина и протянул ей пучок еловых лап. — Вот, возьмите.

— Ой, спасибо! Как это вам удалось уговорить его?

— Слово заветное знаю, — улыбнулся мужчина. — С наступающим вас!

— Спасибо! И вас!

Прижимая к груди лапник, Маша счастливо улыбнулась — всё-таки, у неё будет ёлка!

Квартира встретила тишиной и уютными запахами готовящегося холодца.

Надо будет еще торт испечь. Или пирожные. Маринка с Виталием вернутся — с удовольствием угостятся.

Готовить Маша умела и любила.

Разбирая холодец, с болью вспомнила, какие салаты делала для Димы, как старалась украсить даже простую яичницу, как они кормили друг друга и смеялись, перемазавшись в подливке или креме…

Чёрт, не вспоминать!!!

Дима был на хорошем счету у главного, много работал.

Маша передернулась, когда перед глазами встала картина, каким неприятным показался ей пожилой генеральный, как поджимала тонкие губы, здороваясь с ней, его блеклая жена, как презрительно фыркнула на её скромное платье их пышнотелая дочь. Года три назад, что ли, Дима тогда первый и последний раз взял её на корпоратив по случаю… Кстати, Нового Года.

Она промаялась весь вечер, Дима почему-то был дерганным, недовольным и больше, к её облегчению, на такие мероприятия её с собой не звал.

Ну, не её это — угодливо улыбаться и петь дифирамбы женам и дочерям начальства, смеяться над глупыми или плоскими шутками самого и поддакивать всему, что «первая леди» и её приближенные брякнули.

Пока дамы демонстрировали наряды и драгоценности, хвастались, кто куда съездил или собирается, терпеть ещё можно было, но потом они добрались до детей.

Конечно же, все их дети были необыкновенно талантливы и уникальны, матери наперебой хвалились успехами чад или их забавными выходками. А Маше и сказать было нечего, и это скоро заметили. Принялись расспрашивать, а потом активно советовать лучших врачей и клиники. Это вымотало настолько, что под конец она еле держалась, чтобы не завизжать и не опрокинуть на голову особенно усердствовавшей «первой леди» бокал с вином.

Нет, на повторение такой пытки она не была согласна, поэтому восприняла с облегчением, что Дима стал ездить на мероприятия без супруги.

Не тогда ли он начал отдаляться и встретил на этих корпоративах другую? Или, по закону жанра, это его секретарша?

Она ничего не знает о любовнице мужа… Кроме имени.

Он, наверное, уже привез её к ним в дом. Её и девочку.

От представленной картины в горле опять перехватило. Спазм длился, дышать становилось всё труднее, Маша кое-как добралась до кухни. К счастью, чайник был еще горячий, и она, захлебываясь и обливаясь, смогла впихнуть в себя несколько глотков. Постепенно горло расслабилось, и воздух уже не выходил с противным сипом.

Похоже, ей придется посетить врача, если она дотянет до конца праздников, конечно.

И если она сможет его себе позволить. Платного, так, точно — нет. Придется идти в обычную поликлинику.

Мария сняла промокшую одежду и замерла, глядя на себя в зеркало — что с ней не так? Стройная, грудь не самая большая, но и не маленькая, талия, округлые бедра, стройные ноги. Попа — повернулась и посмотрела сзади — нормальная попа. И на лицо ничего. Конечно, она не слишком за собой следила, полностью погрузившись в проблему деторождения и обеспечивая мужа комфортом, но никаких признаков раннего увядания или тому подобного не видит. Тем не менее, Дима променял её на другую. Неужели, только из-за ребенка?

Но он никогда не хотел детей! Это она с ума сходила, когда каждый месяц, как по расписанию, приходили эти дни, а Дима, ей кажется, даже радовался.

От мыслей, воспоминаний, дум голова разболелась настолько, что женщина поспешила завершить все дела и еле добралась до постели.

Утром стало легче, не считая бьющих наотмашь картин прошлого, которые никак не хотели её покидать.

Тридцать первое!

Ещё немного — и волшебная, единственная в году ночь. Ожидание чуда и чувство переполняющего счастья — вот что такое тридцать первое декабря!

Утром она позвонила родителям, поздравила их, расспросила, как им в санатории, ловко уйдя от ответа на вопросы — как Дима. Только положила трубку, как телефон разразился мелодией — Маринка.

— Привет, сестра! Настроение боевое?

— Где-то так.

— Слушай, что ты там одна сидеть будешь? Я не могу так! У нас тут так весело, бросай все, бери такси и приезжай!

— Нет, Марин, не хочу. Я веточки еловые нарядила, холодец сварила, сейчас тесто на торт делаю, а потом буду салаты резать. За окном снег идет, в телевизоре «Джентльмены удачи» — я в полном порядке, честно!

— Ну, смотри. Если что — ты знаешь!

— Конечно, Марин, еще созвонимся!

То ли под влиянием фильма, поздравлений и комедии, но ей стало легче.

Нет, она до сих пор не поняла до конца и не приняла произошедшее, но мысль — Дима, мы же любим друг друга, что ты наделал? — отошла на второй план.

Сегодня она не будет предаваться унынию, а решать, как жить дальше она начнет со второго января.