Неподходящие

— Что, Дример? Закончилась твоя популярность? — наверно, скажи кто-нибудь Эрин, что когда-нибудь то же самое случится и с ней — она бы ни за что не поверила. Более того, на такого шутника она бы сорвала стаю своих верных собак и была бы очень этому довольна.

Кто же еще знал, что когда-нибудь они сорвутся на нее.

— Да, Нил. Я сука и неудачница. Мне уже об этом сказала почти вся школа, так что не надо еще и вам повторять, — спокойно отвечала Дример. — придумайте что-нибудь новое, если вам тоже хочется покрыть меня дерьмом. Хорошо?

— Хорошо? — спросила Колфилд так, будто Эрин предлагала какую-то чудовищную сделку, в которой для нее пользы не было никакой. Она обменялась взглядом с Рути. На лице последней смешно напряглись все мышцы — оно слегка перекосилось, от чего создавалось ощущение, что по нему ударили битой. Смешок вырвался из Дример так неожиданно, что она удивилась ему также сильно, как Нил. — Ты еще смеешься в такой ситуации, Эрин? А тебе будет смешно, если мы тут побьем тебя, как шваль? Мы легко можем это сделать, потому что за тебя никто не заступится. Ты никому нахуй не нужна.

— Да, никому не нужна, никому не нужна, — закаркала Рути. Она картавила и шепелявила. Эрин всегда казалось, что когда-нибудь она вообще разучится говорить и превратится в попугая, на которого так похожа своими поддакиваниями.

— Так вы мне что-нибудь нового скажите? Я обращаюсь сейчас только к Нил, Рути. С тобой-то все понятно. Ты ничего, кроме повторений не очень остроумных высказываний своей подружки, выдать не можешь.

Эрин неуклюже балансировала на тонкой веревочке, растянутой над темной и бездонной пропастью — готовой сожрать сразу же, как в нее упадешь — и когда кулак Нил встретился с ее нижней губой, она почувствовала, что поскользнулась и чуть не свалилась вниз. Но поднимая голову назад, машинально опущенную после удара, Эрин не скрывала ухмылку, вызванную радостью — тем, что она все еще держится, и никакая сука Колфилд это не испортит.

— Защищаешь свою подружку? — как последней мазохистке, Дример нравилось смотреть за тем, как на конопатой мордашке Нил раздуваются ноздри от злости. — На твоем месте я бы не связывалась с такой кон… — неуместную издевку Эрин прервал следующий удар, обрушенный уже на левый серый глаз.

Удивительно, но пощечины Крисса почти не оставили за собой следов, в отличии от ударов такой хрупкой с виду Нил. Дример, даже не смотря в зеркало, уже точно могла сказать, что ее лицо пестреет боевыми ранениями, как будто на нее еще облили краски: на губу — красную, на глаз — фиолетовую. К последнему она притронулась, сразу чувствуя под пальцами пульсацию, словно глаз был живым и сейчас орал от боли. Ну, хоть у кого-то тут остались силы орать. Воспользовавшись затишьем со стороны Нил, Эрин облизала разбитую губу, тут же сморщившись и передернувшись. Она хотела вытереть кровь воротником, как слюнявчиком, но Колфилд вдруг очнулась и схватила ее за руку. Тут же она стянула с нее сумку (черную, лакированную, с посеребренной розочкой в самом центре), после чего шлепнула по руке. Эрин с визгом отскочила, потому что это было по настоящему больно.

— Красивая вещь, — вынесла Нил, осматривая сумку. Она показала ее Рути, карие глаза которой тут же зажглись восторгом, а в глазах чуть ли не вывелось наглое «боже, да, я ее хочу». Нил перевела взгляд на Эрин и неопределенно пожала плечами. — Думаю, что она тебе уже не нужна, Дример. Ведь правда?

— Отдай, — угрожающе прошипела она.

— Так забери. Вперед, Эрин, хоть раз сделай что-нибудь сама.

Нил отступила назад, почти подходя к черному входу. Рути подскочила с подоконника и ураганом пронеслась мимо на другой конец коридора, к главному входу. Эрин стояла между ними. Нил вывалила учебники, тетради и различные девчачьи безделушки из сумки сероглазой на пол, вызывая в ней новую порцию гнева. Она подорвалась вперед, как разъяренный бык на красную тряпку, но Колфилд кинула сумку Рути. С удивительной точностью она упала ей в руки, предварительно вытянутые. Блэквелл прижала ее к груди с умилением. Эта эмоция могла исчезнуть, когда Эрин бежала уже на нее с еще большим гневном, но этого не произошло. Рути кинула сумку назад Нил, тут же расслабляясь. Русоволосой вертели, как собачкой, чего та не замечала или, может, старалась не замечать. Эта сумка ей дорога. Очень.

— Хватит, блять! Прекратите сейчас же, шкуры! — не прекращала метаться между ними Эрин. Несмотря на то, что она старалась придать себе как можно скорости, ей все не удавалось подбежать к какой-нибудь из девушек прежде, чем они опять отбрасывали сумку. Дример не разу не останавливалась, потому было просто удивительным, что голос ее был бодрым и в нем не было даже намека на усталость.

— Что, Эрин, сама ты нихера не можешь?! — с довольством завопила Нил, пуская сумку назад Рути.

Она не задержалась в ее руках и тут же была отправлена назад. Со стороны Блэквелл это было очень глупым, потому что Эрин не подбежала к ней. Она продолжала стоять на месте, почти рядом с Колфилд. С Колфилд, к которой ее вещь летела назад. Она подскочила за ней, желая поймать раньше суки-Нил, но последняя подорвалась тогда, когда их разделяло несколько шагов и толкнула Дример. В миг обессиленная, она упала на пол: уже не могла найти в себе силы подняться, тем более, когда Нил встала обеими ногами ей на живот и чуть ли не подпрыгнула на нем. В низу живота тут же кольнуло, а еще ниже потекла очередная порция крови. Сколько вообще длятся эти месячные? Пять дней? Полгода?

— Лови! — крикнула Нил Рути, уже вытянувшей руки в ожидании. Она отступила на пару шагов, наверно, чтобы не споткнуться об раскинувшую на полу Эрин.

Тут самодовольство на лице Рути исчезло, а сама она опустила руки по швам и застыла. Тело ее парализовалось страхом, который отразился на лице. Нил уже замахнулась рукой, непонимающе смотря на подругу. Она кинула сумку, желая, наверно, разобраться с этим потом: но это вылетело из головы, когда за спиной Блэквелл мелькнула чья-то тень, а потом выскочила, за секунду вставая впереди девушки и ловя сумку вместо нее.

— Поймал! — с гордостью спортсмена сообщил Ричи, вскинув свободную руку вверх. Тут же, как черт из табакерки, все из-за той же спины мрачной Рути появился Каспбрак и, приподнявшись на цыпочки, дал Балаболу «пять». Тозиер посмотрел на него с улыбкой, а потом от нее не осталось и следа, когда в его поле зрения попала Нил Колфилд. Но тут парень снова посветлел. Но только потому, что смотрел уже не на девушку. — Я молодец, Билл?

— Ага, — Денбро был тем, кого испугалась Рути. Он появился из черного входа, а его друзья из главного. Удивительно, что последние это сделали так незаметно.

В голове Дример, с полуприкрытыми глазами рассматривающей эту картину, пронеслось ироничное высказывание, адресованное Колфилд в прошлом. Такие узкие глаза у тебя, наверно, потому, что ты нихера не видишь. Носи очки, Нил, может, еще симпатичней станешь. Когда Эрин нашла в себе силы и приподнялась на локтях, Каспбрак уже был возле нее. Он присел на корточки, смотря на остальных. Ричи продолжал стоять возле Рути, а Билл возле Нил.

— Отдай! — крикнула Колфилд и побежала к Ричи, точно также, как Эрин некоторое время назад. Тозиер подождал, пока она приблизится достаточно близко. Их разделяло всего около двух шагов, когда брюнет ловко кинул сумку Биллу.

— Отдал! — парировал Ричи, не скрывая своего удовольствия. Билл был спокоен, как удав, но это не было удивительным: на его каменном лице редко пробивались какие-нибудь эмоции.

Когда Нил обводила взглядом собравшихся неудачников, Рути уже скрылась за главным входом. Она недобро помянула подругу, параллельно бросая «гадкие уроды» каждому, кто собрался в этом коридоре. Тозиер помахал ей рукой так, будто в нем был шелковый платочек и бросил вслед «не знаю кто вы, мисс, но было приятно познакомиться.» Он сощурил глаза (которые под очками не стали менее огромными) и вприпрыжку подошел к Биллу. Он стоял рядом с Эдди, который трогал Дример лоб, зачем-то проверяя на наличие температуры. Эрин осторожно убрала руку Каспбрака и неловко улыбнулась ему. Но когда на нее уставились еще четыре глаза (внимательных и таких родных), она уже не могла улыбаться. У нее дернулся лишь уголок губ, наверно за тем, что она не выглядела настолько мрачной.