Неподходящие

— Нет, Урис. На твоей кровати я даже с котом не помещусь! — ответила Эрин, вспоминая ее скромные размеры. На лавке хотя бы ногами никуда не упрешься. Одна, правда, может свеситься, но это уже мелочи. О каких вообще серьезных проблемах может идти речь, когда в тебе будет сам гребанный Стэн, мать его, Урис? Эрин покрылась мурашками, вспоминая, как приятно ощущать его губы на своих. Но Стэнли не разделял ее желаний, сейчас просто отвернувшись. Дример продолжила говорить — ее слова сопровождались угрожающим рычанием. — В чем дело, Стэн? Не хочешь делать это со мной перед ликом своего кумира? Предпочтешь его — мне? Опять? Урис, мать твою. Хотя бы сейчас забудь о своей ненормальной невозмутимости, довольно этого блядского безразличия! Вперед, Стэн! Или, или… Или я пойду к Бауэрсу. А уж он-то тогда…

— Заткнись! Просто заткнись нахуй, чертова сука. Слов не хватит, чтобы описать, насколько ты меня заебала! Я тебя ненавижу, Дример. Не-на-ви-жу.

Эрин с открытым восторгом принимала каждое ядовитое слово из уст еврея. Да! Блять, да!!! Это же эмоции, доводящие едва ли не до бешенства. Это то самое, что ненормальная душа Дример желала услышать. Это так громко, так бурно, так неожиданно и так приятно! Она, блять, пробила защиту самого Стэнли Уриса!

И на этом Эрин не собиралась останавливаться. Слова парня ее даже слегка не обидели — она и так знала, какое у него истинное к ней отношение. Теперь ей предстояло узнать, на какие отношения она сумеет пробудить Уриса еще. Дример обняла руками его шею, с нахальством и нетерпением заглянула в его лицо, чуть пригнувшись. Ну же, Урис. Теперь настала твоя очередь меня удивлять. Русоволосая поцеловала кудрявого в щеку. Потом в другую. В лоб. В нос. Будь еще душа на виду, она бы поцеловала и ее — предварительно заштопав, избавив от всех ран. Черт возьми, в конце концов, Дример могла быть нежной.

— Сильно? — испытывающе поинтересовалась девушка.

Она провела дорожку поцелуев от его левой щеки, до правого уха — затрагивая все, вплоть от носа и до зубов, свободно выглядывающих из его открытого рта; только через который он дышал, будто нос был заложен. Не дожидаясь от Уриса ответных действий, Эрин сразу положила одну его руку к себе на грудь. Правую, а после левую — предварительно она еще, управляя расслабленной рукой парня, сжала небольшие холмики; очень небольшие, с трудом нащупывающиеся даже под легкой рубашкой. Но она не стала, как обычно, самокритично до себя докапываться, слыша, как из легких еврея вырывается сдавленный вдох. В чем-то она совсем еще маленькая девочка — любопытная, надоедливая, непослушная. Любимая в один момент и яро ненавистная в другой.

— Так сильно, Урис? — повторила Эрин вопрос, который не нашел себе места в том безумии, что она творила.

Стэнли уже сидел, свободно посаженный на пол. Если бы не его лихорадочно бегающие глаза, Дример решила бы, что он окаменел. Эрин наклонилась, раскинула полы невидимой юбки и, после такого несоблазнительного жеста, оседлала Уриса. Он планировал лечь на пол (будто так она отстанет), но Дример пресекла его попытку, схватившись за шнурки толстовки. Внутри они резко дернулись, сильно сдавив шею, но это было последним, чему Стэн сейчас бы придал значения. Эрин целовала его губы, кусала их; чуть ли не клевала, как белая ворона. Русоволосая отчаянно пыталась протолкнуть свой язык без костей, сквозь сжатые зубы, в рот еврею. Стэнли держался — пусть и из последних сил.

— Очень сильно ненавидишь меня? — продолжала спрашивать Эрин. Черт возьми, эмоциональный Урис — это так возбуждающе… Она проехалась бедрами по его бедру, задевая особо важный, на данный момент, орган. О, какая радость наткнуться на такую неожиданную кочку. Дример хищно оскалилась. Непонятно, откуда только в ней было сейчас столько уверенности. От такого напора Бауэрс, наверное, с ума бы сошел. А Стэнли продолжал не реагировать. Честно, Дример уже не надеялась получить от него ответных действий. Ей нужен был хотя бы ответ.

Для чего только? Чтобы окончательно добить себя, осознать наконец, что ты все еще неудачница и никакие новые друзья этого не изменят?

— Ненавижу, — соизволил, наконец, ответить Стэнли. Он присел поудобней, не сгоняя Дример со своих колен. Мало того, он обнял ее, а после плавно провел руками от груди до шеи. После чего сжал последнюю с таким видом, будто это был тонкий прутик, который ему ничего не стоило сломать. Он чисто прошипел следующее в ободранные (в порыве страсти, что ли?) губы.

Вдруг взгляд его потеплел, губы изогнулись в улыбке, а в глазах застыла такая ирония, какой бы даже самый отпетый комик в мире позавидовал. В отличие от Дример, Урис, кажется, осознавал степень своей ничтожности.

— Да, ненавижу… Но меньше, чем люблю.

Дример и пикнуть ничего не успела, в один миг придавленная телом Стэнли к полу. Холод от него пробирался под рубашку, а голые руки мгновенно замерзли. Урис с заботой начал растирать одну, после чего перешел к другой. Все его действия — казалось бы, такие невинные — пробуждали в Дример похотливого зверя. Лежа на полу, она видела лицо этого Яхвена (или как его зовут?). Это не могло не радовать тогда, когда она смотрела на самого Бога в ответ, вместе с этим жарко целуясь с его самым главным фанатом. Наверное, давно уже бывшим. Это уже было неважно.

Такой момент едва не испортился смехом Дример, вызванным неумением Стэнли расстегивать лифчик. Можно было это списать на то, что от того же холода у него дрожали руки. Да, было холодно так, что Эрин не отстранялась от его груди; она бы растворилась в ней совсем, если бы могла. Но, наверно, такой гибрид вызвал бы конец света.

Факт номер один — Стэнли не умеет целоваться, как бы старательно в мыслях не нахваливала его Эрин. Помутненная, влюбленная, к тому же, подростковая голова может выдавать и не такие мысли.

Факты номер два — без месячных не забеременеешь, потому защита не нужна. Пусть Стэн о ней и не спрашивал (видимо, ну совсем в этих взрослых вещах не разбираясь), Эрин подумала об этом.

Факт номер три — хотя, скорей, фраза, звучащая с мольбой и сожалением — прости, Генри, что сгниешь в этой психушке, все-таки, один.

Четвертый факт и самый главный — все сейчас было так хорошо, что не удивительно, как скоро все стало плохо.

Очень.

Комментарий к Часть 15 Тут снимок Эрин – https://pp.userapi.com/c639217/v639217323/5b812/8Zxe_RsxcJs.jpg

А здесь тот самый первый снимок Стэна –

https://pp.userapi.com/c639217/v639217323/5b809/sa3j80Ubd24.jpg

Хм-хм. А глав уже осталось совсем немного до конца. Спасибо, что все еще это читаете))

====== Часть 16.1 ======

«Пусть каждый познаёт свои

способности и пусть строго судит себя,

свои достоинства и пороки.» Цицерон

Несмотря на то, что на улице уже было очень холодно, а в комнате Эрин не было отопления, Дример сидела возле окна, на полу, в легкой рубашке без рукавов и в юбке, едва достающей до колен. Это были первые вещи, которые она вытащила из комода, когда вышла из душа, совсем недавно. Волосы Дример были еще чуть мокрыми, из-за чего сильно путались и расчесать их, даже профессиональным (единственным годным подарком Джейми) гребнем было тяжело. Но Эрин не церемонилась с ними; в ее характере вообще не было привычки церемониться хоть с кем-нибудь. Каждый раз, когда Дример проводила гребнем по голове, на нем оставалось много волосинок; очень скоро из них, наверно, уже можно было собрать короткий парик. Дример будто нравилось издеваться над собой. Ноги, от того и все тело (учи биологию, малышка Эрин) у нее мерзли, но она не обращала на это внимание. У нее была какая-то нездоровая привязанность к холоду и тому, чтобы вечно его испытывать. Кажется, подсознательно таким образом Дример пыталась охлаждать свой вечно вспыльчивый характер.

Отношения с Урисом достигли всех возможных пределов полного пиздеца. Но Дример уже не жаловалась. Ни одна эмоция не пробивалась на ее, раньше всегда гневном, лице. Она смирилась со своей участью. От судьбы, как говорится, не убежишь — тем более, когда тебя крепко держит Стэн, заключая в кольцо горячих рук, грея ими твои, холодные; осыпая многочисленными поцелуями почти каждый участок молодого упругого тела; и, черт возьми, раздвигая твои ноги, входя и, в конце концов, прям хозяйничая внутри. Определенно, ощущая себя в своей тарелке. Дример потонула в этом безумии и до сих пор не понимала, как ей всплыть назад, к жестокой реальности. Этого совсем не хотелось делать. Но что-то подсказывало, что все равно придется.