Неподходящие

Да. На фоне таких хороших событий неудачно развернулись потухшие отношения с хулиганами. Эрин полностью понимала, что поступает неправильно, когда не берет трубку и не разговаривает ни с одним из парней. Когда избегает их в школе, а совместные уроки прогуливает. Было бы здорово, если бы из-за этого они просто забыли о ней, а потом, наткнувшись случайно в коридоре, удивленно произнесли «Ты кто, бля? Я тебя где-то видел», а Эрин, такая, скромно в ответ «Не знаю, парень, я тебя вижу первый раз». Проблема с Виком и Реджи по масштабу превышала все предыдущие. Последствия, которые могли навлечь их разрыв, в мыслях Дример были чудовищными — и страшно даже подумать, какими они бы были наяву.

Закончив расчесываться (по обычаю, таки оставив пару колтунов), Эрин опрокинула голову, еще порывшись пальцами в прядках, а после встряхнула ей, будто в рекламе модного шампуня. Но, как всегда, твои космы в паршивом состоянии, Дример, может, все-таки обрежешь их? Девушка поднялась на ноги; опустив голову, она увидела, что они полностью покрылись мурашками, по размеру уже похожими на пупырышки, которые обычно присутствовали на упаковочной пленке. Стоя на месте, Эрин навострила слух (спасибо тонким стенам), дабы проверить, легли ли родители спать. Когда они бодрствовали, в спальне всегда шли мимолетные разговоры или целые беседы. В детстве маленькая Эрин от этого не спала до поздней ночи. Тихо. С удовлетворением русоволосая вздохнула и направилась в сторону кровати. Ей совсем не хотелось спать, но от одной мысли, что сейчас она укроется теплым одеялом, пропитавшимся запахом хлопка и лаванды (кондиционер пах лучше любых духов), внутри Дример заранее разливалось приятное тепло. Она невольно улыбнулась, думая еще, какие сегодня сны подкинет невероятное воображение, и сделала шаг, широкий и нетерпеливый.

«БЫЫЫМС!» — раздался звук разбитого стекла. Эрин выкрикнула, на автомате пригнувшись — благо, инстинкт самосохранения присутствовал. Очень вовремя, ибо через мгновение справа от ее лица пролетел камень, с треском ударился об картонную стену, приземлился на краешек кровати, а после слетел с нее, под конец глухо ударяясь об пол. Пара секунд, пока все это длилось, длились для Дример очень долго. Она осторожно приоткрыла один глаз, выглядывающий из-под одной ладони; обе они были прижаты к лицу. Она медленно выпрямила спину, уже чувствуя ноющую боль в ней. Быстро Эрин подскочила к одному из углов комнаты и вжалась в него, со страхом и ожиданием еще одного такого сюрприза. Но его не было. Только ветер нагло проскользнул через дыру в стекле и сейчас свободно гулял по комнате. Эрин посмотрела на пол под окном, высматривая на том множество осколков разных размеров и кусочки черной грязи, готовой уже скоро засохнуть. Ее, наверно, оставил камень. Русоволосая наконец перевела взгляд и на него. Булыжник небольшого размера, грязно-серого цвета (как-будто это было так важно!), ожидаемо, все еще лежал на полу. В ней не было ничего особенного, не считая нескольких тонких веревок, повязанных вокруг. Эрин подошла к нему, все еще опасаясь дальнейших сюрпризов. Нагнувшись, девушка взяла его в руки. Камень, как камень. Только какое-то письмо, свернутое много раз и привязанное к нему, вызывало неподдельный интерес. Эрин отвязала его и развернула уже без страха, лишь с настоящий любопытством. Разные фразы, небрежно и неграмотно написанные, складывались в один текст, доводящий до мурашек уже тогда, когда Дример прочла только первое предложение:

«Привет, сука. Раз не отвечаешь на звонки, то получай такую весточку с письмом. Я приглашаю тебя на тот самый карьер, где ты недавно тусовалась с неудачниками. Я, ты и Рыгало, соберемся компанией, как в старые добрые времена. Ты, сраная блядь, в очередной раз сыграешь перед нами роль конченной суки, да так, чтобы мы и теперь тебе поверили. Нравится жить двойной жизнью, Дример? Или ты уже хочешь покончить с одной из них? Приходи и тогда мы все мирно решим. И да, Эрин, тебя ждут не только старые друзья, но и нынешний любимый жиденок. Как думаешь, крошка, обрезать ли мне ему бабские кудри также, как однажды Генри? Или это сделаешь лично ты, тварь?»

Эрин перечитала текст раза три. Постоянно она надеялась, что в этот раз он будет совершенно другим — больное воображение прекратит подкидывать такие шутки, мягко говоря, не смешные. Но все было реальностью. Камень бесцеремонно кинул Крисс, явно не заботясь о том, что может попасть в непутевую голову Дример. Он был бы рад этому. Когда Эрин принялась перечитывать записку четвертый раз, за окном машина Рыгало развернулась, с резким визгом колес и только сейчас уехала прочь. Эрин точно знала, что это машина Реджи. Ей стало немного обидно, что самый нормальный хулиган, которого она могла бы полноправно назвать своим другом, не на ее стороне.

Хотя, сама она никогда не была на их стороне, как бы не пыталась убедить себя в обратном.

Привыкнув к холоду, Эрин накинула на себя бежевую шаль, в которой ходила еще в нелюбимый китайский ресторан вместе с семьей, ужинать с Урисами. Тогда она и подумать не могла, что сегодня наденет ее совсем по другому поводу. Спустившись вниз и не заботясь о том, что привлекает слишком много шума (родители еще после камня, с грохотом ворвавшегося на ее территорию, дали понять, что дела дочери им совсем не интересны), Эрин надела первую обувь, попавшуюся на глаза. Кеды Стэнли — как же романтично. Она подумала еще, брать ли ей сумку, но решила, что она будет чем-то вроде тряпкой для быков — разгневанных Крисса и Реджи, которые, малость говоря, недовольны ее общением с неудачником. Больше Дример ничего не нужно было. Она покидала родной дом с мыслью, что, что бы на том карьере не случилось, возвращаться сюда она не хочет в любом случае.

Добираться до места встречи приходилось долго. Эрин бежала, как могла (проклинала свои плохие успехи в физкультуре каждый раз), но все равно ей казалось, что добежит она до этого сраного карьера, дай бог, к рассвету. Часы успешно остались дома; наверно, чтобы Эрин не сосредоточивалась на времени, наивно полагая, что от этого она побежит быстрей. Родной район остался позади, потом еще несколько — бедный район, в котором жили Ричи и Беверли, Дример преодолела быстрей всего. На нем у нее открылось второе дыхание. Но тут русоволосая остановилась, когда в поле зрения попал велосипед. Владелец безрассудно положил его прямо на газон. Конечно, незамедлительно Дример взяла его. Быстро-быстро крутя педали, она с иронией думала, что в бедняках гораздо больше человечности, чем в остальных других.

Эрин не знала, сколько прошло времени, когда подъехала на место. Велосипед она оставила там, где когда-то остановилась машина друга Майка, с целым ящиком пива. Сначала воспоминания тепло погладили, а после ударили с силой, возвращая в суровую реальность. Перед ней предстала тропинка, по которой она шагала тогда, с Беверли. И вновь воспоминания, о рыжем лучике света. О чудесной и невероятной Беверли Марш, от которой исходил самый приятный запах, который она когда-либо чувствовала, а губы были мягче, чем свежие ягодки клубники. Эрин не могла понять, чем вызван такой неожиданный наплыв воспоминаний — абсолютно всех приятных. Может, это что-то вроде того, когда жизнь проносится перед глазами? Дример не была религиозной, мало того, была той еще грешницей. Но, прежде чем идти на встречу к хулиганам, она перекрестилась пару раз. Прочла новую молитву вслух — собранную из фраз, особо запомнящихся из прошлого, и личного «коль мне не суждено всегда быть такой дурой, то помоги мне сейчас, кто бы ты там не был, в темных облаках». Русоволосая медленно шла. Шаг ее ускорился лишь тогда, когда голову пробило очередное воспоминание, о милом Урисе и том незабываемом (ой, боже, каком же грешном) моменте в синагоге. И уже очень скоро она дошла до места.

Первое, что подметила Эрин — машины Реджи не было на месте. Она удивилась этому факту, но почувствовала от этого настоящее облегчение. Значит, ее не собираются увозить куда-нибудь дальше в лес. Эрин не могла понять, как хулиганы выбрали то самое место, где пару недель назад были расстелены пледы, разложена еда и пирог тети Беверли, все-таки, правда, невкусный. Дример повернула голову влево и увидела Реджи. Хаггинс стоял, как мрачная туча, одним видом готовый вызвать страшный ливень. Но он не смотрел на нее в ответ, лишь скрестив руки на груди; вид у него был серьезный, но, в то же время, какой-то печальный. Эрин не могла не улыбнуться, помня о вполне безобидном толстяке Реджи. Но улыбка ее тут же померкла, а мысли о безобидности вылетели из головы, как камень назад из ее комнаты, когда Дример из нее уходила. Виктор стоял к ней ближе всех, а под его ногами, как мешок мусора, расположился Стэнли. Он был связан множеством веревок; перевязанный, фактически, весь, как ливерная колбаса. Урис, лежа на животе, запрокинул голову вверх, чтобы глядеть в глаза девушки. Во рту у него было что-то твердое, мешающееся говорить; сверху еще рот был завязан веревкой, какой обычно завязывали глаза детям, когда они собирались разбивать пиньяту. Еврей промычал что-то, а глаза его недовольно сощурились. Эрин поняла, что это не крик о помощи, а осуждение — прямое недовольство тому, что она соизволила сюда явиться. Ну что, Урис? Играем с тобой в принцессу и рыцаря?