Страница 3 из 18
– Всё, князь-батюшка. Снедь погрузить осталось и ладно будет.
– Вот и славно! Поди, проследи, кабы не случилось чего. Силычу вели явиться. Да служку позови одеваться.
Склонившись, боярин попятился к двери.
– Ты, вот еще что, – остановил его князь. – Вели там Владислава покликать.
– Всё исполню, княже, не кручинься, – пыхтя, боярин еще раз поклонился и вышел вон.
Оставшись в одиночестве, князь встал, медленно подошел к массивному столу, стоявшему под оконцем и засунул свиток с худыми новостями в дорожную суму, поглубже.
Скрипнула дверь. Кланяясь, в палаты вошел служка. Следом за ним два отрока внесли княжеское походное одеяние, сложили всё на лавку, отвесили земной поклон, и, не поднимая глаз, скрылись за тяжелой дверью.
– Изволишь ли, княже, снарядиться? Одёжа твоя готова.
– Да, путь не близкий, поспешать надо.
– Батюшка!
В светлицу вбежал статный, широкоплечий княжич в новом зеленом аксамитовом4 кафтане с золотыми зарукавьями, украшенном шитой каймой, и такого же цвета сафьяновых сапогах. Заприметив служку, суетящегося у княжеских сундуков, смутился и замер посередь светлицы.
Невысокий щуплый мужичонка, услыхав голос княжича, повернулся, отвесил поясной поклон и вернулся к своему занятию.
– Чадо моё!
Быстрыми шагами князь Мстислав подошел к сыну и обнял его, стараясь не выказывать волнения. Расставаться с наследником надолго очень не хотелось.
– Останься, батюшка! Ненадобно тебе ехать. Душа не на месте. Беду чую.
Владислав с мольбой в глазах, смотрел на отца. Длинные пряди цвета льна, схваченные золотым обручем, шелком струились по плечам.
Отстранив от себя своё детя, князь поправил выбившиеся из–под обруча волосы. Грустная улыбка тронула его губы.
– Али тебе не ведомо, сколь тяжко мне оставлять любимое дитятко?
– Знамо дело, батюшка. Токмо ты всё одно едешь.
Владислав высвободился из объятий и, отвернувшись, отошел к оконцу, чтобы не смотреть в лицо родителю. Из распахнутых створок доносились крики. На теремном дворе суетились служки, завершая погрузку припасов на повозки.
– Мне должно ехать. Князь Муромский ждет. Дело у него к нам, наместникам. Будем думать, где оборонительные крепости и сторожевые башни ставить, да земляные валы насыпать, для защиты земель наших от набегов басурманских. Рязань еще не окрепла силою. Град наш только в том годе стеной оброс. Его и ставили аккурат на границе с землями кочевыми, дикими. Ежели явится супостат какой, нашей дружине за земли княжества биться.
– Полагаешь, князь Муромский встанет за нас, коли придется бой принять с басурманами?
– Встанет! Земли–то его, хоть и околица. Куда ему деваться? Коли нас тут в Рязане пожгут да разорят, его оставшиеся земли за раз вослед падут. Промеж Муромом, половецкими и хазарскими ханами, прочими басурманами из Дикой степи вроде Джамбулата Хорезмийского, токмо Рязанская земля и стоит. Да и про соседей–славян не забывай. Вона, Князь Святослав и Олег Гориславович давно на эти земли зарятся. Да, токмо промеж собой никак не поделят. Стало быть, нам тут насмерть стоять. Не станет нас, не уцелеть и Мурому.
Княжич грустно кивнул и повернулся.
– Ты скоро воротишься?
В его голосе было столько тоски, что в груди у князя защемило.
– То мне не ведомо. Полагаю, за пару-тройку седмиц управимся. Авось и по боле буде. Ярослав, князь Муромский, правитель толковый. А вот Суздальский наместник Федор Глебович, да князь Изяслав, правитель, что Киевским князем Владимиром в Ростове посажен, себе на уме. Тяжко с ними договариваться будет. Одно дело, что не схотят они земель своих лишиться, да помогут нам, коли срок придет.
Закончив одевание в походные доспехи, и застегнув отороченный золотой каймой плащ, князь Мстислав отпустил служку. Тряхнув седовласой головой, он подошел к окну и положил на лавку шелом.
– Ты страшишься остаться правителем, дитя? – Рука князя легла на плечо княжича. – Вот ужо и помыслить не мог!
– Нет, батюшка. Тебе почудилось, – решительно посмотрел в глаза отцу наследник. – Мне не боязно. Токмо никогда прежде мы так надолго не расставались.
Небесно-голубые глаза смотрели с нежностью, любовью и печалью.
– Придет день, чадо моё, и мы расстанемся навсегда. Эта доля никого не минует.
Мстислав не мог оторвать взгляда от своего дитя. Он притянул голову княжича и поцеловал в лоб, легонько коснулся волос на плечах и, будто опомнившись, резко отдернул руки, отвернулся и пошел к столу.
– Дам тебе наставление, – заговорил он хриплым голосом, укладывая, лежавшие на столе свитки, в дорожную суму. – Дружину, мастеровых и люд Рязанский да пришлый купеческий не обижай. Решай все по справедливости. Еже ли чего, завсегда совета у крестного спроси, он поможет. Боярин Магута умен и рассудителен. Затруднение какое, или споры – у него подмоги ищи. Науки изучай прилежно, не бросай. В книгах мудрость и величие. Федора не злоби. Он второго дня жалобился на тебя. Сказывал, ты от него ускакал за стены, забросив учение. Мол, княжичу всё одно мечом махать, али булавой, лишь бы не ученье постигать.
– А пошто он мне один свиток третьего дня к ряду сует, нешто я дитятя неразумная, с одного присесту не понимаю, – принялся оправдываться княжич.
– Значится, не понимаешь, раз дает. Не серчай на старика, он добра тебе изволяет5.
– Твоя воля, батюшка.
– Вот и славно! – улыбнулся князь Мстислав. – Артемий Силыч хвалит тебя. Сказывал, ты ужо не раз его сразить успел в нешуточном бою. Ратуй с наставниками своими каждодневно, рукам булаву и меч знать должно. Забросишь дело ратное, почитай, сызнова начинать надлежит.
Раздался стук. Тяжело скрипнув, дверь распахнулась, впуская в светлицу пыхтящего и кряхтящего боярина.
– Все готово, княже, – бросив короткий взгляд на Владислава, выдохнул Яр Велигорович.
– Ну, стало быть, пора! – С трудом оторвав взгляд от наследника, вымолвил князь, надел шелом и пошел к двери.
– Присмотри за крестницей, – шепнул он, проходя мимо боярина.
– Не кручинься, князь-батюшка, все исполню. – Тихо сказал ему в ответ боярин Магута и уже громко добавил. – Поезжай с миром.
Княжеский двор гудел народом: ратным и мастеровым. Заканчивались приготовления к малому походу. Кузнецы да оружейники еще раз проверяли, все ли щиты прочны, а мечи наточены, все ли лошади подкованы, все ли доспехи у ратников целы и нет ли в чем надобности. Теремные служки сновали то тут, то там завершая погрузку в обозы провианта, посуды и прочей необходимой в походе утвари.
Спустившись с крыльца, Мстислав Игоревич немало удивился, увидев воеводу Артемия Силыча, высокого, крепкого вида воина в короткой легкой кольчуге и дорогом зеленом плаще, державшего за узду своего мерина и гнедого любимца княжича, коня Буяна.
– Помнится мне, я повелел тебе защищать град в моё отсутствие и радеть6 за обучение княжича.
Артемий Силыч с укором покосился на наследника.
Владислав, сбежав вслед за отцом с крыльца, бросился к своему коню. Потрепал гриву, погладил морду:
– Буян! Застоялся в стойле, поди?
– Далече собрался, княжич? – голос отца ничуть не омрачил радость встречи.
– Провожу за ворота. Да и верхом охота проехаться, – улыбнулся княжич, радуясь скорой прогулке.
– Ну, еже ли так! До моего возвращения ты в Рязанских землях наместник. Тебе и дела вершить.
И повернувшись к воеводе тихо добавил:
– Присмотри за воспитанником.
– Не тревожься, княже, – кивнул Артемий Силыч.
С тоской посмотрев на сына, князь перевел взгляд на боярина Магуту. Тот лишь развел руками.
Похлопав коня по спине, Мстислав Игоревич не без натуги взобрался в седло.
– Стареет князь-батюшка. – Услышал Владислав голос крестного над ухом. – А бывало раньше…
4
Аксаминовый – бархатный
5
Изволяет – желает
6
Радеть – способствовать, помогать