Страница 20 из 24
– Сын мой Алексей куда-то запропастился, Абрам. Должон был ехать ко мне в Копенгаген и не приехал. Два месяца уж как нет. Наверное, ему всякие пакости обо мне наговорили – вот он и забоялся. А может, пошалить захотел в Европе – России уж ему мало. А может, заехал в университет какой к ученому мужу поговорить на философические темы – он сие зело любит. В России его нет – сие уж точно. Морями отплыть никуда не мог, он моря не любит, страдает морскою болезнию. Остается одно – он где-то в Европе обретается. Уехал без охраны, храбрец. Может, где заболел? Может, где ограбили его в дороге? В кабаке каком? И молчит, мне душу изводит.
– Как же так, Ваше величество? – Веселовский не выдержал и всплеснул руками от изумления. – Алексей Петрович, что ли? Он же великого ума человек. Сам Лейбниц о нем высоко отзывался…как же…
На сей раз ушлый дипломат не угадал с лестью.
– Великого ума говоришь? – в бешенстве закричал Петр, давая, наконец, выход долго сдерживаемой злобе. – Какой великий ум нужен, чтобы отказываться от наследства такого? Чтобы к супротивникам нашим перекинуться? Чтоб отца своего на посмешище выставить? Для сего великий ум нужен? Начитался всяких бездельников, что за свою жизнь гвоздя в стену не вбили и разглагольствует. Сие великий ум? Жену в гроб загнать – тож ума палата нужна? Он всегда был бездельником, он чертежа порядочного не может сочинить, не глядя, что я кучу денег на сие его умение потратил. Мерзавец!–пена летела изо рта царя, глаза сверкали, но Абрам Павлович был стреляный воробей, и чужие страсти мало его трогали. Он лишь понял, что речь идет о серьезном разрыве между отцом и сыном, и ему, Веселовскому, доверено стать на сторону отца. Сие сулило хорошие выгоды.
– Абрам, – царь пальцем поманил его подойти поближе и сказал почти в ухо: – я знаю твою расторопность и пронырливость. Подними всех, кого можешь, сам шарь по всем дорогам, но найди мне Алешку. Сие тебе зачтется.
– Понял, Ваше величество, – в тон царю прошептал резидент, одновременно понимая, в какое неприятное дело его впрягают. Царевич Алексей – законный наследник, и, судя по здоровью царя, в любой момент может взойти на престол. И что тогда? Будет он жаловать своего преследователя? А как отказаться? А с другой стороны, какие возможности! Нет, здесь надобно поторговаться.
– Ваше величество, но я только ваш резидент. Здесь нужна более знатная фигура. Что я могу?
– Можешь, Абрам, можешь, – убежденно сказал Петр.– И не увиливай. Не сможешь – попадешь на виселицу за растрату казенных денег. И твой отец не усидит на своем месте со всем вашим кагалом. Потому моги изо всех сил. Знаю, на Алексея оглядываетесь, но я еще умирать не скоро собираюсь. Так что Алексея не бойся.
– Что мне сейчас делать, Ваше величество? – уже деловито спросил Веселовский, «убежденный» доводами царя.
– Бери в помощь моего денщика Румянцева. Он будет свидетельством того, что ты действуешь от царского имени. Даю еще трех надежных офицеров, и с завтрашнего дня ищите, начиная от Варшавы. До Варшавы я прикажу искать генералу Вейдле. Ищите дормез, Алексей уехал в нем. При царевиче его потаскушка, ее брат и трое слуг. Сие все, что я знаю, остальное выясняй сам. Осторожно экскурсируй все большие города аж до самой оконечности Италии. Не сыщешь там – иди на Берлин, на Париж, до самого моря. Выпытывай хитро, с тонкостью, не топором руби – сие мы и сами умеем. Встретишься лицом к лицу – не угрожай, не стращай, лаской уговаривай, – он ласку любит – царь-де в глубокой кручине по сыну, переживает, не случилось ли что худого с ним; лицезреть его хочет на любых условиях.
Ежели надобно кого при поисках подмазать – подмажь, но смотри у меня – Петр опять сверкнул глазами, – мои люди проверят – и быть тебе на плахе, ежели много загнешь.
«Значит, немного можно», – подумал резидент, а вслух сказал:
– Нешто я, Ваше величество…
– Да, нешто, нешто .... Знаю я вас, казнокрадов ,.. Доставишь мне царевича –награжу по-царски. Никому ни слова лишнего. – царь решил высказаться начистоту, скрывать что-то от Веселовского уже не было никакого смысла.– Речь, скорее всего, пойдет о заговоре. В сие дело втянуты первые лица государства. Проболтаетесь – языки с корнем повырываю. Дело политическое, государственной важности, мое приватное дело. Кто догадается, пусть тоже держит язык за зубами. О сем деле пока знаешь ты один. Сие тебе понятно? Спрашивай по делу, ежели чего не разумеешь.
– Как поступать, ежели ослушается, Ваше величество? Государь-наследник ведь как-никак!
Петр слегка задумался.
– Ты, Абрам, хорошенько разузнай, где он, что он, какие у него планы, а далее дело уже не твое. Или я дам тебе дальнейшие инструкции. Главное, не упускай его из виду. – Петр уже хотел закончить разговор, но вдруг приложил палец ко лбу, вспоминая что-то очень важное.–Вот еще что, – обрадованно сказал царь, вспомнив, наконец, что он хотел добавить,– ежели дело все-таки выйдет наружу, то выпытывай самым прилежным образом, какая молва, какие слухи ходят, что думают в европейских столицах на сей счет. Я прикажу Ушакову поменять нарочно для тебя тайнопись на случай, ежели обнаружатся лазутчики, перебежчики, изменники, чтоб не перехватывали и не смогли прочесть твоих донесений. Меня не жалей, доноси всю правду, какая есть. Я должон знать все, понимаешь, Абрам? От сего будут зависеть все мои дальнейшие действия. Я должон знать истинное положение вещей. Учти, окромя тебя, будут и другие, потому докладывай правду, какая бы тяжелая для меня она ни была. Еще что хочешь спросить?
– Насколько можно доверять Румянцеву, Ваше величество?
– Капитан – человек недалекий, но надежный, – не задумываясь, ответил Петр. – Он должон знать всю практическую сторону, здесь от него ничего не скрывать, он умеет хранить секреты, не то, что Ванька, хотя тот и похитрее будет. Политическую же сторону будешь знать только ты да тот, кого я пошлю к тебе, ежели дело затянется. Дали маху, мерзавцы, теперь расхлебывайте. Не найдете беглеца – ох, полетят головы, ох, полетят, – царь гневно посмотрел на Веселовского, как будто именно он прозевал царевича. Резидент еще более съежился , еще более взял руки по швам, зная, что Петр в своих угрозах слов на ветер не бросает.
– Сделаем все, Ваше величество, – истово заверил Веселовский. – чай, не иголка в сене.
– Вот и я так думаю, – удовлетворенно сказал Петр, потом вдруг опять с подозрением посмотрел на резидента. – забыл тебя спросить. Ты все-таки за меня или поддерживаешь царевича в его прожектах, а?
Веселовский поспешил с ответом:
– Ваше величество, я всецело с Вами. Да и как можно сомневаться? Царевич – сие токмо першпектива, и притом, весьма далекая. А мы – люди сугубо практические, нам теперича надобно жить. Простите, Ваше величество, ежели я выражаюсь чересчур прямолинейно.
– Я лишу его и сей першпективы, – негромко, скорее для себя, сказал Петр и посмотрел на резидента. – Ступай, Абрам. Время не ждет. Не буду спать спокойно, пока не верну Алексея, – царь посчитал разговор оконченным.
Глава десятая. Рабочий день царя.
Капитан! – громко позвал царь, уже занятый другими мыслями. Румянцев вырос, как из-под земли, едва не сбив пятящегося назад Веселовского. Царь внимательно присмотрелся к денщику.
–А что руки-то красные?
–Дак… малость… кипяток пролил, Ваше величество.
–То-то я видел, что рожу корчил. Болит?
–Терпимо, Ваше величество. Сейчас жирком гусиным смажу – вмиг заживет.
Петр взял руку денщика, которая уже стала набухать пузырями, повертел так-эдак.
– Дурак ты, Сашка. Тебе завтра в дорогу, а ты ошпарился.
Царь пошел к поставцам-шкафам, что стояли вдоль стены, стал что-то искать в них. В это время денщик скорчил кислую физиономию, не ожидая ничего хорошего от внимания царя. Царю только дай кого лечить. Возомнил себя великим лекарем. Всех замучил своим лечением.
Даже несколько раз операции брался делать – все неудачные. Одних только зубов, гнилых и здоровых, натаскал около двух мешков. Лежат теперь в кунсткамере. Царь при случае с удовольствием сии мешки показывает зрителям. Рассказывали анекдотический случай. Однажды на пиру князь Одоевский, будучи во хмелю крепком, пожаловался, что жена его увиливает ночью от супружеских обязанностей, ссылаясь на зубную боль.