Раскаяние Бабника (ЛП)

Но увидел отца в машине с женщиной, которая не была моей мамой.

Сигнал фургона с мороженым до сих пор вызывает приступ дурноты.

Как и само мороженое, и велосипеды.

— Не могу, — прошептал я, усевшись на крошечный, неудобный и попросту оскорблявший мое мужское достоинство велосипед. — Мне кажется, что ты собираешься столкнуть меня с лестницы, чтобы я покалечился и не смог ездить. — Я слез с велосипеда и поежился.

Остин прикрыла рот ладонями.

— Я не столкну тебя с лестницы.

— Неделю назад ты бы и не такое сделала.

— Неделю назад я еще злилась.

Ее признание меня шокировало.

— Ты больше не злишься?

— Сложно теперь сердиться, когда я наблюдала, как ты прооперировал пережившую рак и вернул ей женственность, — повержено произнесла она, внезапно уставившись на свои сандалии.

Сделав один неуверенный шаг, я приблизился к ней.

— Поэтому ты убежала?

Она кивнула.

— Знаешь... — со вздохом начал я. Солнце садилось, раскрашивая облака розовыми мазками. Ее дом находился в двадцати минутах от моей квартиры при хорошей погоде. Вид был прекрасным, как и почти везде в Сиэтле. — Меня раздражают предрассудки, связанные с пластической хирургией.

Остин взглянула на меня из-под густых черных ресниц.

— Что ты имеешь в виду?

— Что скучающие домохозяйки, у которых много денег и недостаточно уверенности в себе, платят мне, чтобы я сделал их идеальными. А на самом деле большинство пациентов — это люди, которые хотят почувствовать себя лучше. Жертвы пожаров, рака, мамы, чьи тела сильно пострадали после родов, или пациенты, которые просто хотят немного замедлить процессы старения. Люди этого не предполагают. Это должно бы злить меня, но я знаю, чем занимаюсь. Конечно, есть те, кто зависит от изменений своего тела и идет на операцию за операцией до тех пор, пока их внешний вид не становится просто чудовищным, но такие случаи редкие.

Зачем я все это ей рассказываю?

— Зачем ты мне это рассказал? — она всегда немного умела читать мысли.

— Понятия не имею, — я покачал головой. — Так как насчет несчастного случая? Сломанная нога должна помочь.

Остин хмыкнула.

— Я не собираюсь ломать тебе ногу. Похоже, тебе придется честно признаться им, что боишься велосипедов, даже с ленточками.

— Это не велосипед, — буркнул я себе под нос. Он олицетворял еще одну украденную у меня вещь. Спасибо отцу. — Может, мне просто притвориться больным?

— Хм-м, — Остин прислонила велосипед к гаражной двери и скрестила руки, от чего ее полная грудь натянула белую майку. Смогу ли я когда-нибудь нормально реагировать на ее тело? Вообще? Потому что мое тело напряглось от одного взгляда. — Может, устроить пищевое отравление?

— Тогда мне придется брать выходной на целый день.

— Последующее чудесное выздоровление?

— Возможно, — я поковырял носком землю.

Если не буду учиться ездить на велосипеде, значит, мое время с ней закончено. А значит, мне пора.

Но уходить не хотелось.

Попроси меня остаться.

— Ну... — она подняла ладони, — мы же не собираемся решать твои проблемы снаружи, рискуя быть сожранными комарами. Хочешь вина или что-нибудь еще?

Наши взгляды встретились.

Оставаться с ней друзьями невозможно. Я всегда буду хотеть ее.

Нуждаться в ней.

Но вино всего лишь вино, верно?

— Конечно. — Я поймал себя на том, как согласился и глупо пошел за ней в огромный дом и сидел за стойкой, пока Остин разливала нам полные бокалы вина.

Глава 17

ОСТИН

Вино с Тэтчем. Между нами все начинается с вина. Вино, потом пицца, а потом еще один маленький глупый шажок, когда он интересуется, хочу ли я взглянуть на его коллекцию комиксов. Я знала, что в нем полно дерьма, но он притягивал, словно магнит. Я была поймана в его восхитительную чувственную паутину.

Добровольная жертва.

Но парень, с которым я переспала, и парень, с которым сейчас по-взрослому пила бокальчик хорошего вина, — два абсолютно разных человека.

Сногсшибательная улыбка, за которой он предпочитал прятать эмоции, ушла, и теперь он выглядел уязвимым. Будто, наконец, отбросил шутки в сторону и обнажил истинные чувства.

— Так, значит, ты хочешь поговорить об этом? — спросила я, поболтав вино в бокале, прежде чем сделать медленный глоток.

— По поводу? — Тэтч не смотрел в глаза.

— Сисек.

Он выплюнул вино в бокал и уставился на меня.

— Прости, не могу.

— Попытайся?

Он прищурился.

Рассмеявшись, я кивнула головой на дверь.

— Сиськи в сторону...

Он фыркнул.

— Что стряслось с велосипедом? Ты выглядел так, будто испугался до чертиков, а Тэтч, которого я знаю, гораздо круче всего этого. Так в чем дело?

— Я бы не сказал, что крут, — проворчал он.

— Ты дважды плавал с акулами и умудрился найти любящий дом для Чарли.

Он расхохотался. Я скучала по его смеху. Глубокий, заразный, такой же, как его улыбка и морщинки у глаз цвета льда.

— С чего ты взяла, что я просто не убил его?

— Ты спасаешь жизни, а не забираешь их, — я ткнула в него пальцем. — Врач.

— Ха, — Тэтч отставил бокал, из чертовски сексуального хвостика выбилась прядка и упала на щеку. Я завидовала этой прядке, а еще сильнее мне хотелось вырвать ее, спрятать под подушку и хорошенько выплакаться.

Ладно, алкоголя на сегодня достаточно.

Я отодвинула свое вино как можно дальше, чтобы не поддаться искушению.

— Скажем, езда на велосипеде вызывает крайне неприятные воспоминания, и каждый раз, трогая велосипед, абсолютно любой, воспоминания возвращаются. А мне очень хочется держать их под замком, понимаешь?

Что ж, я ожидала меньше информации.

— Тогда понятно, — наконец протянула я.

Он промолчал.

— Итак... — мне просто хотелось нарушить молчание, — что у нас завтра на повестке дня? Имплантаты задницы? Увеличение пениса? Больше сисек?

— Как у тебя получается, выставлять мою работу такой увлекательной? — улыбка тронула уголки его губ. — Прости, если разочарую, но последнюю операцию по увеличению члена я проводил больше месяца назад, мы редко их делаем. Большинство парней до конца не осознают всех побочных эффектов.

— Эректильная дисфункция?

— Как насчет абсолютной импотенции? Инфекции? Полной потери чувствительности и неспособности достичь нормальной эрекции? — мужчина покачал головой. — Да, оно того не стоит.

— Эх, ты только что испортил мне день, — шутливо ответила я.

— Завтра у меня ринопластика, — весело продолжил он, — а еще наша клиника специализируется на работе с детьми с расщепленным небом. Завтра встреча с потенциальным клиентом.

Сердце снова забилось, вторя ритму имени Тэтч. Я потянулась за вином. Плохая Остин.

— Это так мило с твоей стороны.

— Они не виноваты, понимаешь? — отозвался Тэтч, разговаривая больше сам с собой. Он уже допил свой бокал и поднялся.

Я запаниковала.

Мне хотелось, чтобы он остался.

Но я понятия не имела, как еще задержать его, кроме как снять кофту и показать сиськи в надежде, что он обрадуется шансу вновь их потрогать.

Вздохнув, я тоже встала, схватила бокал и каким-то образом умудрилась запутаться в ногах, упав лицом вниз.

Осколки стекла впились в щеку.

— Остин! — Тэтч бросился ко мне на пол, пока я пыталась не сойти с ума от льющейся с лица крови.

Я потянулась к осколкам.

— Не трогай, — он отвел мою руку от раны и медленно вытащил осколок размером, наверное, с дюйм.

— Больно! — вскрикнула я, прижимая ладони к лицу.

— Дерьмо, — он вскочил на ноги, я краем уха слышала звук бегущей воды, находясь в шоке от того, что в щеке был кусок стекла.

Тэтч вернулся с влажными бумажными полотенцами и промокнул рану. Жгло ужасно.

— Зашивать не придется. — Тэтч было так близко, что я чувствовала его запах. Я кивнула, на глаза навернулись слезы.