Страница 5 из 8
Для большинства российских граждан доминирующим мотивом трудовой деятельности в условиях рыночной экономики является удовлетворение насущных базовых потребностей. Склонность воспринимать деньги как универсальное средство регуляции жизнедеятельности негативным образом сказывается на удовлетворённости жизнью.
«Удовлетворение спроса на деньги, – пишет В. М. Соколинский, – создаёт возможность реализовать большинство желаний и запросов, систематизированных американским социальным психологом А. Маслоу в виде «пирамиды потребностей» [45, с. 49–50].
В условиях дефицитной экономики сопоставление спроса и предложения товаров и услуг не рождал резко отрицательной реакции по отношению к доходам. Переход России к рыночной экономике и стремительное нарастание предлагаемых благ изменило ситуацию.
Потребительский рынок насыщается заметно быстрее повышения заработной платы в стране, что повышает эмоциональное раздражение у многих слоёв населения. Новые представления о возможных товарах и услугах расширили потребности россиян, которые в течение многих десятилетий находились в «замороженном» состоянии.
В. М. Соколинский отмечает, что на формирование экономической политики государства влияет целый ряд факторов, из которых психологическое значение имеют менталитет нации и институт лидерства.
К особенностям российского менталитета В. М. Соколинский относит:
• слабую ориентацию на рационализм;
• повышенную тягу к духовной, душевной, эмоциональной сфере жизни;
• наличие определённой непредсказуемости поведения;
• отсутствие у преобладающей части населения тяги к самостоятельности;
• стремление к групповой форме существования, что исторически обусловлено как неблагоприятным климатом, так и крайне низкими материальными условиями жизни [45, с. 76–77].
Человек по своей природе склонен трудиться лишь столько, сколько это необходимо для обеспечения известного уровня потребления. Остальное время он склонен уделять досугу, развлечениям и духовному совершенствованию.
В сложившихся экономических условиях не всё население может и хочет работать. Иждивенческая позиция российского населения имеет глубокие исторические корни.
Как пишет Е. Д. Малинин, «в целом российский национальный характер формировался в условиях многовековой крепостной зависимости, когда труд был подневольным. Принудительно работая на помещика, крестьянин, естественно, всячески старался как можно меньше тратить своей энергии, утруждать себя, и это стремление веками закреплялось у русского человека в подсознании, перерастало в привычку, превращалось в черту характера» [32, с. 11].
Всё это и порождает пагубную привычку «Вот барин приедет, барин всех рассудит». В итоге чувство удовлетворённости от труда извращается и преобразуется в «удовлетворённость» от полученных благ и заработков, часто не совместимых с затраченными усилиями.
В таких условиях очень сложно сохранить полноценную трудовую мотивацию, удовлетворённость трудом и жизнью.
«Легко получаемые материальные блага, – пишет К. А. Абульханова-Славская, – развращают личность, вырабатывают опасную иллюзию вседоступности и вседозволенности, формируют установку на лёгкую жизнь» [1, с. 50].
В свою очередь потеря общей жизненной мотивации ведёт к потере мотивации труда, при которой уже никакие материальные стимулы не оживят главную производительную силу.
На негативное воздействие рыночных нововведений в России, ведущих к деформации личности, обращают внимание социологи и этнопсихологи. «У людей были большие «перестроечные ожидания», но они не были удовлетворены, напротив, многие столкнулись с возросшими материальными трудностями. Это также послужило причиной общественного разочарования в разных социальных группах населения каждой национальности. Если сюда добавить свободу печати, пропаганды, …то понятно, что это также может способствовать формированию в массовых социальных группах населения негативных оценок нашей действительности».
И здесь же: «Новые оценки в значительной мере связаны, по-видимому, и с недостаточностью материального обеспечения, и с неуверенностью в завтрашнем дне. Не случайно в структуре ценностей у людей всех национальностей и социально-профессиональных групп заметно возросло значение «материального достатка» и «спокойной жизни», которым в прошлом, далеко не обязательно, принадлежало доминирующее место в ценностных ориентациях» [9, с. 115–116].
Связь уровня и качества жизни с характером профессиональной деятельности проявляется уже при выборе вида деятельности. Итоги исследований последних лет, посвящённые выбору профессии, свидетельствуют о том, что молодые люди часто выбирают сферу деятельности, которая не соответствует ни их склонностям, ни способностям. На первый план выходят мотивы, прямо или косвенно связанные с потребностью в безопасности.
Результаты исследований ценностных ориентаций, проведённых Л. Черёмошкиной с помощью ассоциативного эксперимента, показывают, что устремления современной молодежи в начале трудового пути слабо связаны с профессиональными мотивами.
Для большинства испытуемых в возрасте 17–20, 20–23 лет работа является исключительно средством зарабатывания денег; она не рассматривается в контексте удовлетворения духовных или социальных потребностей [49].
Такого рода ориентация проявляется уже у детей и подростков. В исследовании Н. Светловой, проведённом в 1998–2003 гг., выделены два этапа нравственного развития детей:
• первый – с 10 до 13 (14) лет,
• второй – с 13 (14) до 17 лет [49].
Если для детей до 13–14 лет характерна во многом альтруистическая, коллективистская ориентация личности, то у подростков и старшеклассников – прагматическая, ориентированная на себя. В качестве важнейшей жизненной цели они выбирают «богатую и обеспеченную жизнь», а главным качеством для её достижения считают «уверенность в собственных силах».
Подобные изменения можно объяснить не столько возрастными особенностями психического развития детей, сколько влиянием социально-культурной среды.
Негативную роль играют и средства массой информации, которые способствуют насаждению упрощённо-утилитарной модели поведения. Налицо побуждение к добыванию денег любой ценой, а отнюдь не стимулирование трудовой активности в интересах людей и государства.
Деформация мотивационной сферы усиливает вероятность депрофессионализации и маргинализации рабочих и специалистов. Все эти негативные процессы, в конечном счёте, деформируют глубинные психологические установки людей, сказываются на субъективно-стабильных характеристиках мотивационной сферы человека.
Наибольшая часть исследований последних лет посвящена проблемам, связанным с появлением в России такого социального явления, как безработица. Одной из работ по данной проблеме стало сравнительное кросскультурное исследование безработных граждан России и Германии, проведённое в городе Екатеринбурге психологами Российского государственного профессионально-педагогического университета.
Целью исследования было выявление индивидуальных и типологических особенностей личности безработных граждан путём сравнения личностных качеств успешно работающих граждан, «потенциальных» безработных (в состоянии ожидания потери работы) и «реальных» безработных.
По результатам исследования было установлено, что:
• существуют достоверные различия в структуре личности всех трех групп, которые проявляются в уровнях выраженности и характере взаимосвязей в эмоциональных, мотивационных диспозициях и системе отношений; причём наибольшую психологическую нагрузку испытывают именно «потенциальные» безработные, а у «реальных» регистрируется действие адаптивных механизмов;
• снижается глобальная самооценка безработных граждан России и Германии, что свидетельствует о взаимосвязи между нарушением психического здоровья и потерей работы;
• снижается уровень притязаний и мотивация достижения успеха у российских безработных [16].