Страница 5 из 28
– Какие?
– А тебе точно интересно? – подозрительно уточнил Кес. – Что-то не вижу энтузиазма.
– Мел! Имей совесть!
– Хорошо, хорошо… Итак. Тайна первая. До падения срединников Дома Страждущих не существовало. Он возник уже тут, в Шэрхенмисте. Хинхо – первый задокументированный человек с такой фамилией.
Я нахмурилась:
– А как же раньше назывался мой Дом?
– Я не знаю. Я надеялся, ты мне скажешь. Как и то, почему Хинхо, решив сменить имя, взял такой прискорбный псевдоним.
Я задумчиво пнула случайный камешек на мостовой. К моему величайшему изумлению, то, что выглядело древней окаменелостью, оказалось вполне живой улиткой. Отброшенная ударом на метр, улитка вылезла из раковины и гневно шевельнула усиками.
– Извини! – я прикусила губу, но гордый моллюск, разочарованный во всем роде человеческом, уже обреченно полз прочь, к уплывающему в ночи пляжу.
Помню, в детстве мне нравилось мусолить на разные лады имя своего Дома. Я придумывала жуткие и героические истории о том, почему оно такое грустное и, одновременно, красивое. Я невероятно гордилась этим именем еще и потому, что Страждущих в Шолохе было всего две семьи – наша с родителями и семья папиного брата. Род угасал, что не весело, но жутко романтично.
Потом, в отрочестве, я подустала от своих «игр в Дом». А затем так погрязла в тревогах настоящего и планах будущего, что стало как-то не до истории.
Между тем, Мелисандр с жаром продолжил:
– Теперь второй секрет! Хроники гласят, что Хинхо пришел в Шэрхенмисту уже после 1147 года. То есть он был на материке, когда Срединное государство уничтожили. Кажется, твой прадед – единственный, кто выжил в той войне. Прикинь?
– Ого! – вот тут я удивилась по-настоящему. – А как он сумел это сделать?
Вопрос и впрямь важный. Ведь в 1147 году Срединное государство – земля наших предков – подверглась сразу двум одновременным атакам. Мирную столицу, город Мудру, с неба выжгли драконы. А объединенные войска соседних стран подчистую вырезали срединную армию… В итоге в живых осталась только кучка студентов, которым в годы войны повезло учиться на островах Шэрхенмисты. Именно их потомки, выходцы семнадцати Домов, потом вернулись на материк и основали там Лесное королевство со столицей в Шолохе.
Мел прокашлялся:
– Как выжил Хинхо – никто не знает. Потому что Хинхо соблюдал обет молчания. При это он умудрился завести здесь, на острове, семью. Правда, потом он бросил ее, став путешественником – дошел пешком аж до самых Западных Пределов. Как паломник.
Призадумавшись, я нахмурилась:
– Интересно, почему Хинхо молчал?
– Это как раз третья тайна. Об этом нигде не сказано, – вздохнул Мелисандр. – Как не сказано и о том, зачем он сделал те артефакты. Я начинаю думать, что амулеты куда важнее, чем может показаться с первого взгляда.
– Из-за истории Хинхо?
– Ага. Больно загадочны все эти перипетии. А еще чуйка у меня хорошая: внутренний голос в последние месяцы разошелся, ух! И брат у меня был умным. А он в своем дипломе настаивал, что у амулетов есть конкретная функция. Что-то, связанное с падением срединников… Что-то, что постарались вычеркнуть из всех официальных летописей. И что заставило Хинхо умолкнуть навсегда.
Я только кивнула.
Мелисандр был очень вдохновлен, я – скорее, утомлена. Но мне не хотелось обижать его своим невниманием или неверием. Это было бы нетактично, а после недели на пляже я с особым пиететом относилась ко всему, что характеризовало меня как человека цивилизованного.
Мел, между тем, решительно хрустнул пальцами:
– В общем, я увлекся по-настоящему. Этот квест от меня не сбежит. Я точно раскопаю эту историю.
– Удачи! – пожелала я.
Мелисандр притормозил возле лесенки, ведущей с набережной на пляж, и кивком предложил проследовать к воде.
Когда мы спустились к морю – здесь, в городе, оно казалось почти домашним по сравнению с дикой стихией «моего» пляжа, – Мелисандр засунул руки в карманы и улыбнулся:
– Тинави! Самое главное. Я думаю, тебе нужно присоединиться ко мне.
Я аж поперхнулась:
– Я-то тебе зачем сдалась, Кес?
– Ну, во-первых, мне скучно.
Зашибись довод.
– А во-вторых, я что, зря сейчас разглагольствовал? Собака ведь зарыта рядом с твоим прадедом! Плюс ты теперь крутая волшебница, как я понял по твоим вдохновенным рассказам. А я полный ноль в магии. Вместе мы добьемся гораздо больших успехов. Ну и в-третьих… Я все-таки не до конца понимаю, зачем тебе домой, если мир вокруг так любопытен.
Я только головой покачала.
Мел предостерегающе поднял руку:
– Не спеши отказывать! Дела обсудим утром. А пока давай праздновать нашу волшебную встречу. Если судьба себя как-то и проявляет – то именно в таких случайностях. Она игривая бестия, ты ведь знаешь?
***
В три часа ночи, если бульварные часы Пика Волн не врут, мы стояли напротив университетского здания, которое чем-то напоминало оплывший торт безе.
Над полукруглыми окошками тут и там были вырезаны медальоны в виде игральных карт. На каждом шпиле – по каменному шутовскому колокольчику. Высокий кованый забор с узорами в виде покерных фишек окружал заросший скалами двор.
– Университет посвящен хранителю Рэндому, поэтому так забавно выглядит, – объяснил Мелисандр, – Тут это главное и единственное высшее учебное заведение.
– Так-таки единственное? На всю Шэрхенмисту?
– Ну, на город.
– И что, наши Ходящие1 тоже здесь учатся?
– Понятия не имею. Они что, учатся в Шэрхенмисте?
Мы подошли вплотную к ограде. Я вдруг почувствовала колоссальную усталость и тоскливо уперлась лбом в металлические вензеля забора. Они приятно холодили кожу.
– Мой куратор оказался бывшим Ходящим, – поделилась я с Мелисандром, – Врал всем на протяжении двух лет.
– О! – саусбериец тоже прислонился к воротам. Правда, спиной, а не лицом: – Если хочешь, можешь плюнуть сквозь решетку. Охраняют тут спустя рукава.
– Но Полынь был прекрасным куратором, – с досадой возразила я.
– Тогда не плюй, – милостиво разрешил Мелисандр и подхватил меня под локоток, – Пошли, покажу еще интересности.
***
К рассвету мы успели обойти все достопримечательности Пика Волн.
В темноте было здорово. Никаких людей. Никаких билетных касс. Кес пролезал везде и всюду, ловкий, как угорь. В кожаных штанах, белой рубашке, черном платке на шее и портупее он был похож на блудного археолога, звезду материковых комиксов. Я рядом с ним казалась несчастной беженкой: летяга, теперь большая похожая на палатку, чем на плащ, выгоревшие до рыжины взлохмаченные волосы, грязные ноги, обезумевший бирюзовый взгляд и рваное ухо.
Тем не менее, наш экзотичный дуэт успешно покорил всё, запланированное Кесом. Мы посмотрели дворец наместника Исцинари, сад горного хрусталя, непроглядные графитовые катакомбы и черное озеро Истинных Намерений.
Мелисандр провел в Пике Волн всего девять дней, но не зря говорят, что в путешествии сутки идут за неделю. В центре города Кес разбирался не хуже, чем местные. А может даже лучше.
Рассвет мы встретили на пляже.
Кес разлегся на вулканическом песке, как вышедшая из морских вод наяда, и неистово изливал мне душу:
– Ярый патриотизм – самое удобное прибежище для тех, кому больше нечем гордиться. Нормальный человек должен гордиться собой – своими достижениями в выбранном деле, своими поступками на ниве общечеловеческой морали. Если здесь он провалится, то можно начать гордиться своей семьей, то есть примазаться к чужим подвигам под оправданием родственных генов. Если и тут не прокатило, то можно начинать кампанию беспрецедентной любви к своему городу – у нас лучшие дороги, лучшие дома, лучшие жители. А вот когда и город твой – сплошная шелуха, тогда уже и до патриотизма недалеко. В столицах-то все больше космополиты… Знаешь, очень легко любить целую страну, если задаться такой целью. Активная политическая жизнь нашего мира способствует тому, что в воздухе одновременно жужжит и вьется невероятное количество интерпретаций и точек зрения, все они озвучиваются весомыми людьми, опираются на подтвержденные факты (пусть и вырванные из контекста), выглядят потрясающе убедительно. Выбирай любую. А выбрав, постарайся только не думать самому и не слушать взглядов противоположных, ничто не должно поколебать твой патриотизм. Люби страну, люби, гордись и наслаждайся!
1
Ходящие – они же теневики или железнолицые – шолоховская контрразведка. Два года назад Теневой департамент был расформирован, в Шолохе осталась только дюжина Ходящих в личном подчинении короля.