Шолох. Тень разрастается

Меня саусбериец попробовал сделать невольной пособницей в краже, что стоило мне больших проблем на работе. А сам Мелисандр просто сбежал: и с тех пор мы не виделись.

– Какого праха? – бушевала я, за рукав вытягивая Мела из бара. Получалось плохо – поди сдвинь такую глыбу с насиженного места!

– Что именно «какого праха»? – с достоинством поинтересовался Мелисандр.

Затем понял, что я не отстану, поднялся и вежливо изобразил, будто это именно моими усилиями его удалось вытолкать наружу.

Островная ночь встретила нас, как куртизанка – любимого клиента. Звезды на небе светили ярко, даже чересчур. Залив тихо блестел под луной, что-то кокетливо шепча – переливами – громче, тише, снова громче… Плеск прохладной воды приносил запах соли и далеких странствий.

Люди вокруг послушно разбивались по парочкам. Но мы с Кесом, хоть и были в том же интимном количестве, носили совсем иной характер.

– В первую очередь – почему они называют тебя Кадием Мчуном?

– Потому что я так записался на границе.

– Зачем?

– Кадия из Дома Мчащихся достойна уважения и всяческого восхваления, – хмыкнул Мелисандр. – Я, как мог, способствовал ее популярности. Но что делаешь в Пике Волн ты, моя маленькая Ловчая?

Я тихо зарычала.

Кес не знал границ. Не знал их, когда сбежал от меня из шолоховской библиотеки, бросив на растерзание иджикаянцам, не знал и сейчас, когда места в карьер принялся шутить, будто мы старые друзья. Мы таковыми не были, и его игривые интонации не встретили у меня понимания.

Я смело ткнула пальцем ему в грудь:

– Дорогой Мелисандр, я от всей души советую тебе сменить тон. В этой стране у меня нет ни власти, ни старой доброй биты, но, если ты думаешь, что я забыла наше прощание – ты глубоко ошибаешься.

Кес с хрустом почесал лохматый затылок.

На преступных улочках портового района он чувствовал себя, как рыба в воде. Слегка склонившись ко мне с высоты своих почти двух метров, Мелисандр проворковал:

– Крошка Ти! Я все прекрасно помню и жду не дождусь возможности загладить свою вину. Но ты сейчас здесь, а не в допросной темнице, и это дает мне надежду на то, что мой проступок был не так уж серьезен.

– Ложная надежда.

– Тогда почему ты разговариваешь со мной?

– Ты пачкаешь имя моей подруги!

– Я восхваляю имя прекраснейшей из женщин бравыми победами.

– Сомнительными победами.

– И всё же!

Я резко сменила тон и остановилась:

– Хочешь прощения?

Мелисандр по инерции сделал шаг вперед, потом с интересом качнулся обратно.

– Хочу-у, – протянул он загадочно.

«Загадошшшно,» – как сказал бы кентавр Патрициус, шолоховский перевозчик с желтыми стременами, любитель местечковых сплетен.

Я вздохнула:

– Дай мне денег.

Глаза Мелисандра полезли на лоб.

Я присела на угол каменной скамьи на набережной, подобрала плоский булыжник и с размаху пустила его прыгать по воде. Тихий плеск успокаивал… Всех, но не чаек, прикорнувших на парапете: с нецензурной чаячьей бранью они взлетели и раскрасили свое отступление авангардными белыми кляксами.

– Я оказалась тут случайно, и теперь хочу вернуться домой. Я собиралась продать значок Ловчей, но этого все равно не хватит на билет до Шолоха. Курс лесного золотого упал этой весной, так что выручу совсем немного, и… – я махнула рукой. – Короче, мне нужны деньги. Раз уж судьба подкинула мне тебя, я рискну их попросить. Как бы идиотски это не звучало – в наших обстоятельствах.

Мелисандр задумчиво опустился на скамейку рядом со мной.

Поглядел в никуда, удивленно покачал головой, будто отвечая каким-то своим мыслям, и, наконец, хлопнул в ладоши:

– Будут тебе деньги, Ловчая. Не парься. А пока хочешь интересную историю?

– Ну, не очень, – призналась я.

Кес только хмыкнул и нагло взъерошил мне волосы своей здоровенной лапищей:

– Не хочешь – не надо. А что насчет хорошо прожаренного стейка?

Желудок предательски заурчал. Громко, требовательно, как гномья оперная солистка на премьере… Мелисандр заржал и жестом поманил меня обратно к косым рядам кабаков.

***

Очень скоро мне начало казаться, что жизнь моя прекрасна и удивительна, Шэрхенмиста – лучшее место для внепланового отпуска, а Мелисандр Кес – чудеснейший из людей. И неважно, что это он забил первый гвоздь в мой карьерный гроб детектива по делам мигрантов.

– Магия, Мелисандр! – орала я, перекрикивая очередной троллий коллектив с саксофонами. – Магия оказалась такой фигней, ты бы знал! Есть она, нет ее – вообще по барабану! Стоило волноваться!

Историк скалил белые зубы, с готовностью кивал, подкладывал мне на тарелку сочный фиолетовый виноград:

– Я то же самое думаю про карьеру. Всю жизнь мечтал дорасти до старшего Свидетеля Смерти, а теперь вижу, что моё призвание – совсем в другом.

– В чем? В воровстве? – слишком громко хихикнула я.

Сидевшие за соседним столиком эльфы замерли: их остренькие уши дружно свесились по сторонам от пышных причесок – так лепестки у сорванного тюльпана вдруг отходят от стебля после трех дней в вазе.

Мел вытаращил глаза и с силой наступил мне на ногу под столом.

– В баловстве, говорю! – «уточнила» я еще громче. – В баловстве с этими дешевыми амулетиками, да?

Эльфы успокоились. Мелисандр тоже.

– Да, – подтвердил он. – Тайны амулетов разрастаются, как грибы после дождя, и я начинаю думать, что… А. Погоди. Ты же не хочешь интересных историй, Ти!

– Хочу, хочу!

Расплатившись, мы снова вышли на набережную.

Мелисандр галантно предложил мне свою кожаную куртку, что, увы, не делало погоды – на летягу не налезет, под летягу – так летяга не налезет… Глупость какая-то, почти рекурсивная сказка! Типа той, что учат дети в Шолохе: «Круст пришел к ундине в гости. Видит круст – в ракушке кости: «Как?!». Ундина отвечала: «Погоди, начну сначала…. Круст пришел к ундине в гости…» и т.д. и т.п. Всё детство меня мучил вопрос: неужели ундина съела этого грешного лешака? Ундины же, по идее, пескетарианки?

Мелисандр прервал мои размышления, напомнив, что у него тоже есть загадочная история, причем не такая глупая:

– Помнишь, я рассказывал, что искомые мной шесть амулетов были созданы в XII веке? За несколько лет до уничтожения Срединного государства?

– Да. Еще помню, что они посвящены богам-хранителям.

– Это как раз неважно, – Мел отмахнулся. – Отставим легенды, оставим науку.

Я усмехнулась. Знал бы господин Кес, что хихикающая рядом с ним особа лично представлена трем богам…

Мы брели вдоль кромки моря, мимо лодок, каравелл, рыбацких суден. Пристань закончилась, превратившись в песочный пляж. Лунная дорожка на воде сияла так резко, что казалась фальшивой. Вдалеке пели… Прах бы побрал этот Пик Волн – весь день, всю ночь поют. А еще говорят, шэрхен – самые разумные из народов Лайонассы.

Мелисандр продолжил:

– Как бы то ни было, три амулета я уже раздобыл.

– Ого! Шустро ты!

– Остальные найду еще быстрее, вот увидишь. Спасибо Пику Волн: в этом городе полно полезных документов со времен срединников. В отличие от Шолоха, кстати. Вся моя поездка к вам была ошибкой. Нужно было сразу ехать сюда.

– Это точно.

– Среди прочего, я раскопал здесь кое-что, что должно заинтересовать тебя, красавица…

В голосе Кеса прозвучало торжество, когда он сказал:

– Я выяснил, что создателем шести амулетов был Хинхо из Дома Страждущих.

Я аж споткнулась.

Потом удивленно перевела взгляд на Мелисандра:

– Хинхо из Дома Страждущих? Кто-то из моих предков?

– Не просто кто-то, а прародитель всего твоего рода! – патетически воскликнул историк. – Ты что, никогда о нем не слышала?

– Не-а.

Мелисандр Кес скорбно, по-актерски, приложил ладонь к лицу.

Затем пожал могучими плечами:

– Ну а я вот теперь настоящий спец по твоему пра-пра…деду. И знаешь, в его истории есть три любопытных загадки.