Шолох. Тень разрастается

– Мелисандр, ты пьян.

Я рисовала на песке закорючки, просто так, не задумываясь. Закорючки против воли напоминали о шолоховском маньяке – черной краске, которой падший хранитель Теннет измазывал жертвы перед тем, как убить. Я вздрогнула и ребром ладони выровняла песок.

Кес продолжил:

– Неважно. Алкоголь просто делает меня смелее, позволяет озвучивать то, о чем обычно я рассуждаю сам с собой, боясь осуждения, а то и тюрьмы… Ты знаешь, сколько людей гниет сейчас в подземельях Саусборна за то, что просто высказали свое мнение, без призывов к революции, без угроз? Можно отстроить целый паршивый городок… Да и ты сама, Тинави. Храни свои тайны, сколько влезет, но я не думаю, что тебя сюда закинуло чисто по магическому недосмотру.

Он был прав. Я тоже улеглась на мокрый черный песок.

– Какая разница, Мел? Ты хороший человек. Я хороший человек. Все мы хорошие люди, ну, кроме самых отбитых извращенцев. Разве эти размышления о патриотизме что-то меняют? Нет. Вот и забей.

– Мой квест, Тинави. Мой квест может что-то изменить. Я не верю, что информацию об амулетах Хинхо так тщательно вырезали бы из учебников, если она не была бы важна с политической точки зрения. Ты ведь помнишь, что никто – никто не воспринимает искомые мною амулеты всерьез? А между тем от них так и разит магией, когда они оказываются рядом друг с дружкой… Даже я, неуч, чую.

Мелисандр повернулся на бок. Его глаза фанатично поблескивали, в глубине зрачка будто кто-то карты тасовал. Я лишь покачала головой, дивясь почти незнакомому мужчине рядом, незнакомому городу в отдалении, незнакомой магии в крови.

– Пойдем со мной на квест, Тинави.

– Пойдем, – неожиданно согласилась я.

Набежавшая волна Шепчущего моря изловчилась и резанула холодком по моим голым лодыжкам.

Я подтянула ноги поближе и еще раз подтвердила согласие:

– Да, пойдем. Что я, в конце концов… Сама ведь мечтала наполнить жизнь всем и сразу. Но сначала – в Шолох. Потому что у меня там своих незаконченных квестов полно. Мне нужно убедиться, что дома все хорошо. Что моего куратора выпустили из тюрьмы, мои друзья в норме, а принц Лиссай вернулся живым и невредимым. Если все в порядке – отлично, да будет квест. Боюсь, на работе меня все-таки не ждут…

– Даже если и ждут, – отмахнулся Кес. – Со мной определенно веселее.

Я хотела было поспорить, но, утомленная событиями дня, уже провалилась в сон.

Глава 3. Жуткий день для моей совести

Кто легко подозревает, тот не столь умён, сколь вероломен сам.

Философ Ви`Га, Срединное государство

Разбудили меня очень скоро. По ощущениям – вообще так через пару секунд.

Какая-то женщина яростно шипела на Мелисандра Кеса, а он чистил свежепомайнную рыбу прямо на песке. У него откуда-то взялись удочка, банка с червяками и ведро.

Одетая в тельняшку и шаровары женщина рвала и метала:

– Какая такая отмена? Я уже парней всех собрала, ты это понимаешь? – ее чуть голубоватая кожа и синие волосы намекали – чистокровная шэрхен.

«Голубая кровь» – знаете такое выражение? Вот оно про аристократию шэрхен. Они издавно питались исключительно с серебряных блюд, серебряными приборами, и отравление аргентумом вызвало у них какие-то странные оттенки крови… А столетия спустя мутация коснулась и волос. Я не Дахху, не смогу все это объяснить по-научному. Но факт остается фактом: у шэрхен-дворян и их бастардов волосы синеватые. У шэрхен-без-понтов – совсем светлые, льняные, как у Мелисандра.

Мне не хотелось ввязываться в ссору. Я изобразила, что сплю, но навострила уши.

Мел, между тем, пожал плечами и потер переносицу:

– Отмена значит отмена.

– А неустойка? – взвилась женщина.

– Нет убытков – нет неустойки.

– Мы на тебя кучу времени потратили.

– Ты так со всеми клиентами говоришь, милая?

– Только с такими тупыми, как ты.

Мелисандр медленно встал. В левой руке он мрачно сжимал тушку окуня:

– Еще раз назовешь меня тупым – убедишься, что я очень рьяный патологоанатом.

– Я требую неустойку!

– А я требую, чтобы ты свалила отсюда куда подальше. Мы договоров не подписывали. Так что до свидания.

Дамочка со свистом втянула воздух, сжала кулаки. А потом быстро пошла прочь. Песок воинственно разлетался от ее шагов – будто земля от самовзрывающихся ядер. Мне стало как-то неуютно.

Мелисандр закончил с несчастным окунем и повернулся ко мне:

– А ну-ка подъем! – зычно крикнул он. – Нас ждут великие дела, Тинави.

Я закряхтела, вставая и разминая затекшие мышцы.

– Какие такие дела?

– Очень приятные, – Мелисандр засиял улыбкой, достойной рекламных проспектов, и показал большой палец: – Сегодня вечером мы с тобой пойдем на экскурсию в университет.

Я нахмурилась. В прошлый раз Мелисандр тоже звал меня на экскурсию… Ровно перед тем, как обмануть. Но он ведь не считает меня настолько наивной, чтобы дважды провернуть один и тот же трюк?

Поколебавшись, я решила не оглашать свои сомнения, и лишь удивилась:

– Мы же ночью были в университете? Еще и пяти часов не прошло с тех пор!

– Тем не менее. У меня экскурсия давненько запланирована. Интересная, ух! Гид нам все расскажет, покажет тайные ходы времен Айдечи – были тут такие шишки в XV-XVI веках.

– Мел, – спросила я очень тихо. – Ты ведь мне не врешь?

– Про Айдечи-то? Не вру, конечно! – господин Кес расхохотался. – Экскурсия тебе понравится. И уж точно больше, чем вкус этих рыбешек, – он критично осмотрел улов в ведре и, принюхавшись, скорбно покачал головой: – Нет, есть это не стоит, – после чего широким жестом выплеснул содержимое ведра в море.

Я вскрикнула:

– Ты что творишь?!

– Позавтракаем в городе, – он пожал плечами.

– Но зачем ты их ловил?

– Ну что ты прикопалась? Рыбалка – отличное развлечение. А чистка – мне надо практиковаться хоть на каких-то на трупах, извини уж за прямоту. Не людей же резать.

Насвистывая незатейливый мотив популярной песенки, он направился к городу.

Я мрачно уставилась на туманную полосу морского горизонта. Этим утром мой спутник резко перестал быть симпатичным. Говорят, такое случается, но обычно в контексте тыкв-карет и кучеров-мышей. То есть не совсем наша история.

Зато значок Ловчей всё еще со мной, и при этом у меня есть еда. Делать нечего – я пошла за Кесом.

***

Весь день мы провели, как настоящие туристы. Бродили туда и сюда, ели мороженое.

Чернющий Пик Волн кипел жизнью. Разношерстная публика праздно шаталась по улицам, и сорящий деньгами Мелисандр с походкой дачника чудесно сливался с толпой.

С каждым часом мое недоумение росло пропорционально количеству сладостей, которые псевдоисторик пытался в меня впихнуть. Это при том, что я к ним равнодушна. И не стесняюсь об этом заявить, когда меня пытаются покормить липкой сахарной ватой. Заявляю я двухфазово: сначала словесно, а потом передариванием ваты проходящему мимо ребенку.

Но Мелисандр и после этого не сдался.

Зачем же он это делает? Что, ухаживает? Заботится?

Я искоса глянула на своего боксероподобного спутника с рожей афериста. Нет, точно не заботится. Что-то тут нечисто.

Параллельно с нашей тихой борьбой на тему сладостей я всеми способами намекала Мелисандру, что хочу поскорее вернуться в Шолох. Да и ему, кажется, еще вчера не терпелось заняться поисками артефактов. Он лишь отмахивался и переводил тему. Когда колокол в очередной спиральной башне Пика Волн – видимо, это была ратуша – пробил три часа пополудни, я спросила в лоб:

– Когда мы купим билеты до материка?

– Наш корабль отходит завтра на рассвете. Так что расслабься и наслаждайся этим прекрасным городом, – раздраженно ответил Кес.

– У тебя и для меня есть билет? – продолжала допытываться я. – Ты ведь не знал о том, что мы встретимся.

– Да, у меня и для тебя есть билет.

– Мел, ты что-то недоговарива…