Несносный Шварцвальд

И ничего в ней такого, чего бы ни было в других. Милая мордашка, голубые, как морская пучина, глаза, аккуратный носик и насыщенно красные губы. Таких сотни. Видал красивее, эффектнее. Но самое ох*енное именно в этой простоте. Это знаете, как фрукты в магазине. Среди изобилия заморского дерьма типа карамболя, фейхоа или кивано я отдам предпочтение простым, но всегда вкусным яблокам, грушам или апельсинам. Апельсииины. Вот она моя апельсинка на стройных ножках.

– Ты вообще слышишь меня? – нагло отрывает меня от созерцания шедевра в своем лице. Так бы и прибил к стене в обрамлении себя.

– Ты сказала, что курить здесь запрещено.

– Вот именно. Ты бы еще бутылку виски распил с воспитанниками и по косячку раздал всем.

– Я сегодня в завязке. Но завтра подумаю над твоим предложением, – подмигиваю и цокаю языком, безотрывно наблюдая за стадиями гнева на заалевшем личике. Они стремительно набирают обороты.

– Тогда вылетишь отсюда в ту же минуту, – уууу, слабая угроза, витаминка.

– Я и тебя спою за компанию, чтобы вылетать было не так обидно. Может тогда повторим вчерашнюю кругосветку.

Щеки Али вспыхивают, а кулаки заметно сжимаются. Представляю, сколько усилий она прилагает, чтобы не вмазать мне сейчас на глазах у снующих «пубертанцев».

– Ты знаешь, где здесь курилка? – выдавливает сквозь сжатые зубы.

– Послать меня хочешь? – склоняю голову на бок, – Не-а, покажешь?

– Иди за мной.

Резко разворачивается и открывает моему взгляду подтянутую высокую задницу. Ох, черт, у меня снова встает. Шумно выдыхаю и как можно скорее покидаю горизонтальную поверхность, стараясь быстрее оказаться спиной к рассевшимся по скамейкам галдящим муравьям.

Следую за упругим навигатором, пока мы проходим одноэтажные палубные домики, состоящие из четырех комнат, столовку, из которой тянет вареной гречкой и котлетами, еще несколько домов, кажется это для вожатых. Двухэтажные и деревянные, стилизованные под древнерусские хибары. Бл*дь, где эта курилка? У меня сейчас произойдет сбой программ от мигающей покачивающейся джинсовой точки в глазах.

Наконец у самого выхода к морю, расположенного на отшибе, вижу большую круглую беседку. Именно туда входит Аля, и я, хвала небесам, могу спокойно выдохнуть.

– Послушай сюда, животное, – разворачивается внезапно и тычет мне в грудь пальцем, – Ты что не в состоянии сдерживать свои порывы? Что это, мать твою? – рука взлетает и оттягивает в сторону воротник футболки, под которой припрятаны небольшие синие пятна. Ух ты, а я молодец. Пометил девочку. Моя довольная ухмылка отражается в зрачках напротив. Пожимаю плечами.

– Упс.

– Упс? Это все твое оправдание? Упс? – хорошо, что мы в уединенном месте, а то децибелы недовольства повыбивали бы все стекла нахрен.

– Я бы мог извиниться, если бы сожалел о засосах хотя бы немного, но это не так. Тебе идет.

Интересно, в радиусе досягаемости есть острые предметы? Кажется, меня хотят расчленить.

– Я так понимаю, что достучаться до твоего здравого разума просто невозможно, – Аля старается выглядеть спокойной, но даже на расстоянии метра я могу прощупать исходящую от нее ярость, – Поэтому просто скажу, чтобы ты был в курсе. То, что произошло вчера, было самой идиотской ошибкой в моей жизни. Я была пьяная и половины всего, что происходило, не помню, а ты бы мог поступить по-мужски и просто отвести меня домой, но нет же. Ты оказался типичным представителем козлиного рода.

– Я и собирался тебя довести, пока ты не набросилась на меня.

– Что? – маленький ротик смешно округляется вместе с синими глазищами.

– Разве я мог отказать даме в её желаниях? Это как-то совсем не по-джентльменски.

Кстати, сущая правда. Я вызвался провести Альбину до домика, когда ее состояние уже прилично напоминало расплавленное желе, а один мудак незаметно для нее самой всунул ей в руку «Тетку Роберта», после которого ее сознание можно было бы собрать суток через двое. А чем чревата ядерная смесь из абсента, водки, джина и тоника, входящих в коктейль, и дебилу понятно.

– Я не могла сама на тебя наброситься, – сбавляет обороты девочка, усиленно пытаясь раскопать подробности вчерашнего вечера в памяти, судя по сосредоточенному взгляду.

Такая смешная, даже милая. Бл*дь, она когда вчера потянулась ко мне и кулачками своими за футболку потянула к себе для поцелуя, у меня предохранители все перегорели к чертовой матери. После наших зажигательных танцев в клубе захотела продолжения, а я не смог отказать ни ей, ни себе. Хотел ее как подросток одуревший. Словно бабу никогда не видел.

– И вот это ты тоже не сама с себя стащила, хочешь сказать? – добиваю малышку, вытаскивая из кармана дорогой светло-фиолетовый кружевной лифчик от Виктории Сикрет и кручу за лямку на пальце. На пунцовое лицо в мгновение возвращается угрожающий гнев. Выхватывает секси вещицу из моей руки и быстро складывает, пряча за спину.

– Придурок! Обязательно было доставать его на обозрение лагерю?

– А я может хвастаюсь?

Так вот как выглядят быки на родео!

– Послушай сюда, Шварцвальд…

– Кто? – не сдерживаю смешок, – Шварцвальд?

– Ну или как там твоя фамилия?

– Вообще-то Шварц, но Шварцвальд тоже довольно неплохо. Он же с апельсинами готовится?

– С вишнями.

Наворачиваю на физиономию сосредоточенное выражение, потирая подбородок.

– Не знаю. Я помню только апельсины.

– Какие апельсины? – рычит сквозь зубы тигруша, не уловив намека.

– Сладкую апельсинку, такую податливую при чистке и истекающую кисловатым соком. Охеренно вкусная.

На каждом слове земля под ногами Альбины вдавливается все глубже. Как при запуске ракеты. Вибрировать начинает даже воздух.

– Мы составляем довольно таки неплохой десерт, особенно если вспомнить послевкусие, – Может стоит остановиться? Нееет, искры в глазах витаминки мне слишком нравятся, – Не знаю, почему ты вчера так надиралась, запивала какое-то событие в жизни или же просто отрывалась, но не притворяйся, что не помнишь вообще ничего, твои бордовые щеки говорят об обратном.

– Это не твое дело, зачем я напивалась. И раз уж так произошло, что мне теперь приходится выслушивать извращенный бред зазнавшегося кретина, то в этом только моя вина. Ну, еще твоя, но твоя совесть погребена где-то в зародыше, поэтому да, только моя. – волевой подбородок задирается к верху, и мы встречаемся взглядами. – Запомни, это курилка. Гробить свое здоровье можно только здесь и нигде больше в пределах лагеря. А еще, – добавляет, отступая на шаг, – Лучше забудь все, что произошло, потому что больше этого не повторится. Так что нечего катить ко мне свои яйца.

Разворачивается, хлестанув меня по груди светлыми волосами, и быстро выходит из беседки.

– Обязательно повторится, Апельсинка, – окликаю вслед, наблюдая, как миниатюрная фигурка на долю секунды останавливается. Изящная спина напрягается, Аля разворачивается и тычет мне фак. Ловлю воздушный средний палец и деланно запихиваю его в карман. Синие глаза закатываются, и уже через мгновение девочка быстро удаляется.

***

Сегодня у меня был просто кайфовый день. Пока остальные парились со своими отрядами, я мог спокойно искупаться в море, заглянуть в ближайший пансионат и пропустить пару игр в волейбол с мужиками на пляже.

Вечером нас всех собрали в клубе для вечерней планерки или как там это называется. Вваливаюсь в помещение, размером с мини футбольное поле, со сценой в торце и скамейками вдоль стен. Посреди зала кругом выставлены стулья, на которых восседают все вожатые, физрук, с которым мы уже успели познакомиться и даже зарубиться в баскетбол на спортплощадке.

– Рич, давай ко мне, – окликает Саня и указывает на свободный стул рядом. Прохожу под заинтересованными взглядами женской половины присутствующих и занимаю место, стукнув кулаком о его.

– Привееет, – тянут девчонки, имен которых не помню. Вчера вечером в клубе успели перекинуться парой слов с некоторыми, но хоть убей, не помню с кем именно, поэтому неопределенно киваю в ответ головой.