Страница 92 из 223
По уходе его старик еще тревожнее зашлепал своими туфлями из угла в угол; физиономия просителя шибко казалась ему подозрительною, недоброю, так что он только ради этого обстоятельства и отказал его просьбе; а с другой стороны известная уже скаредность и жадность напевали другую песню: "Эх, брат, напрасно отказал!.. жилетка все ж таки вещь; за нее дашь грош, а возьмешь гривну!" И вследствие всех этих соображений старик был теперь недоволен и жизнью, и людьми, и собою.
Вересову стало больно и тяжело оставаться с ним дольше. После двух виденных им сцен он решился уже не заикаться старику ни о своей нужде, ни о своей просьбе. "Будь что будет; пойду и так к хозяйке!", - решил он и минуту спустя по уходе рыжего распростился с Морденкой.
Спускаясь по темной лестнице, он наткнулся в самом низу на какое-то живое существо и, вглядясь несколько пристальнее, различил, что кто-то сидит на нижней ступеньке, подперев руками свою голову. По голосу, которым этот кто-то отозвался на оклик, Вересов узнал в нем рыжего.
- Что вы здесь делаете? Зачем вы сидите здесь? - с участием спросил его молодой человек.
- Да идти некуды, - ответил рыжий голосом, полным отчаянного горя. Домой не пойду... неохота глядеть, как дети помирать станут...
Вересову как-то стыдно стало в эту минуту, что он сын Морденки: он жалел и презирал его в одно и то же время.
- Спасите, выручите меня! - обратился к нему рыжий. - Ведь вы сынок ихний, вас они послушают... мне хоть сколько-нибудь бы денег... Ей-богу, в канаву, в прорубь кинусь!..
- Пойдемте! - решительно сказал ему Вересов, в минуту обдумавший что-то. - Пойдемте... Мне самому дозарезу нужны деньги, авось успеем, тогда поделимся с вами.
Морденко сильно озадачился и даже струсил от этого неожиданного возвращения сына вместе с подозрительным рыжим.
- Папенька, дайте ему денег под жилетку, - начал Вересов в сильном волнении. - Побойтесь бога: у человека дети помирают!.. Если вам мало жилетки, так вот - альбом с фотографиями! он стоит рублей пятьдесят... Примите его в залог и дайте нам сколько-нибудь... я сам теперь в страшной крайности - на квартиру показаться не смею.
Старик молча развернул альбом, пересмотрел на свет жилетку и подал сыну записную книгу, проговорив:
- Для порядку пиши расписку: "Мы, нижеподписавшиеся", и далее...
Выйдя в другую комнату, он стал оттуда диктовать продолжение. Возврат сына и его слова до того поразили старика, что он не нашел причины к отказу, да притом и заклады оказались хорошими, особенно альбом фотографий, так что Морденко спешил только поскорее разделаться со своими посетителями и потому, без дальних разговоров, отправился в смежную горницу - доставать деньги.
Пока молодой человек сидел, погруженный в писание расписки, рыжий напрягал все свое зрение, чтобы следить за стариком, который, продолжая диктовать, чиркнул спичку и зажег огарок. Смежная комната осветилась. Рыжий переместился на такой пункт, с которого ему удобнее было обозревать комнату и следить за движениями старика. Сквозь притворенную дверь он заметил два болта, замки и печати на дверях, ведущих в заднюю горницу, и видел, как Морденко снял с себя толстый кожаный пояс, носимый им на теле под сорочкой, и стал рыться в этом потайном чемоданчике. По известному всем шелесту рыжий догадался, что в чемоданчике мирно покоились ассигнации.
- За жилетку полтинник, да за альбом два рубля, итого три рубля; а расписку пиши в три рубля тридцать, - сказал Морденко, войдя через минуту в комнату с зелененькой бумажкой в руках.
Сначала расписался Вересов, а за ним приложил свою руку и рыжий.
"Виленский мещанин Осип Гречка", - гласила подпись рыжего.
- Выкупать будете вместе, что ли? - спросил Морденко, отдавая деньги.
- Я выкуплю все, - вызвался Вересов, - а жилетку вы им потом возвратите.
Через минуту дворник выпустил их в калитку и видел, как они вместе спустились в мелочную лавочку, помещавшуюся в том же самом доме, толкуя о том, что надо разменять деньги и разделиться поровну.
В лавочке спросили они себе по фунту ситника с колбасой, тут же на месте и закусили им, и, поделив между собою сдачу, очень дружелюбно простились друг с другом.
X
ГОЛОВУ НА РУКОМОЙНИК
- Сев, вею, руки грею, чисто брею - не потею! - с припляской, потирая ладони, ворвался Гречка в заднюю комнату Сухаревки, где вчерашний день происходило секретное совещание с патриархом Провом Викулычем во время ланкестерского обучения звонков.
- Что звякало-то разнуздал?* Чему обрадовался? - степенно покачал головой владыка. - "Помни день субботний", сказано!
______________
* Что язык-то распустил? (жарг.)
- Ну, уж ты, ваше степенство, проповеди-то отложи до завтрева; ноне клей* есть! Я про дело повестить пришел, - возразил ему Гречка, подавая руку Зеленькову и Фомушке, который в этой уединенной комнате, вместе с советчиком-патриархом, поджидали его прихода.
______________
* Воровское дело (жарг.).
- От двурушника, что ли? - обратился к нему блаженный.
- Оттоль-таки прямо и прихрял*! Все как есть, по совету его степенства, исполнил: дети, мол, помирают, примите жилетку взаклад! - рапортовал Гречка.
______________
* Приехал (жарг.).
- Стало быть, по патриаршему изволению и благо ти есть! - заметил Фомушка.
- Прижался в сенях, смотрю - женщина какая-то идет... к нему, значит, прошла, а я себе жду, - продолжал рыжий. - Глядь, через мало времени выходит все та же самая женщина. Сама идет, а сама плачет, ну вот навзрыд рыдает, просто сердцу невтерпеж... Ах ты псира*, думаю, старая! при древности-то лет да народ эдак-то грабить! И столь мне это стало обидно, что, думаю себе, не будет же тебе, голубчику, спуску! и сейчас поднялся наверх.
______________
* Собака (жарг.).
Гречка стал сообщать компании свои дальнейшие действия и наблюдения, и компания вполне одобрила столь блистательно исполненную им миссию.
- Только вот что, братцы! Все бы оно было paxманно,* да в одном яман** выходит - загвоздка есть! - прицмокнул языком рассказчик. - Старик шишку-то*** на себе ведь носит, поясом она у него сделана, при теле лежит. Как быть-то тут?
______________