Страница 139 из 223
- Поди-ка, скоро двенадцать часов, - замечает кто-то.
- Полночь... скоро домовой пойдет.
- А может, уж и пошел... Страсть ведь теперь на четвертом-то этаже: ведь как раз над ними.
- Н-да, коптел я раз там: натерпелся... Кажинную ночь, как пойдет этта по чердаку - ровно ядра катает, возня поднимается - страсть... Одначе, там уже привыкли.
- Ой, не приведи ты, господи!
- А что, братцы, кабы этак сказку послушать какую, пока сон не сморил? - предлагает кто-то из слушателей, зевая и "печатая" рот крестным знамением.
- Что сказку, лучше разговоры!
- Нет, сказку смурлыкать не в пример лучше! - почти общим голосом откликается кружок, необыкновенно охочий до этого дела. - Иная сказка десяти разговоров стоит, да и заснешь под нее хорошо - по крайности, во сне увидишь.
- Ну, сказку, так сказку! Это все едино... Облако! валяй! - мир приговорил!
Кузьма Облако, человек лет под тридцать, с несколько задумчивым, симпатичным лицом, - необыкновенный мастер сказывать сказки. За что он сидит в тюрьме - этого и сам хорошенько не знает, только сидит давно уж, лет около восьми, и потому в шутку говорит, что давно позабыл свои провинности. Все, что выжил он в заключении, - это тюремные сказки, которые составляют исключительное достояние тюрьмы: в ней они задумались, в ней они сложились, отлились в известную форму, - и через старожилов, вроде Кузьмы Облака, передаются из одного тюремного поколения в другое.
Кузьма Облако любит сказки и от мирского приговора никогда не отказывается. Он хоть целую ночь рад говорить, лишь бы слушали. Поэтому и теперь, встряхнув волосами, Кузьма приосанился, вздохнул как-то особенно и начал.
V
СКАЗКА ПРО ВОРА ТАРАСКУ
У одного господина был повар Тараска. Тараске - что хлеб сожрать, то вещь своровать. Что ни делал господин, чтобы отучить Тараску от скверной его привычки к воровству - ничто не берет! "Ну, - думает господин, - либо совсем отучить, либо совсем погубить!" Зовет к себе Тараску.
- Что, Тараска, хорошо научился воровать?
- Хорошо, да не совсем. А вот ежели бы вы отдали меня в учение к дяде моему жоху, известному вору, тогда бы я, точно что, вполне научился.
Господин весьма этому обрадовался, чтобы, значит, сбыть Тараску с рук, и на другой же день, снабдив его всем нужным, отправил с богом в дорогу. Случился Тараска с дядею жохом и предался практиковке своего искусства. После непродолжительного времени бездействия, наконец, дядя предлагает Тараске в лес сходить. Пошли. Отыскал дядя жох нужное для себя дерево и, указывая на макушку дерева, начал говорить:
- Видишь на макушке дерева воронье гнездо?
- Ну, хорошо, дядя жох, вижу.
- В котором, значит, ворона на яйцах сидит?
- Она теперича спит, и нужно спод ней яйца те украсть.
- Ну, хорошо, дядя жох, украсть - так украсть.
- Стало быть, учись у меня: я полезу на дерево и скраду их так, что ворона во снях и не услышит.
Полез. Ни мало, ни много - пять минут прошло - глядь, яйца в руках у дяди.
- Молодец, дядя жох! У сонной вороны не шутка яйца красть; а вот ты и не спал и не дремал, а где у те подметки спод сапог?
Дядя глядь - ан подметок и нетути! Пока он лазил, Тараска подметки сгладил, попросту отрезал жуликом*.
______________
* Маленький острый ножик (жарг.).
- Ну, брат Тараска, тебя нечему учить - ты сам поучить любого маза можешь.
* * *
Через некоторое время дядя жох позвал Тараску на клей в монастырь, недалеко стоящий. И короче сказать, обчистили они обитель спасенную, и чуть выбрались за ограду - Тараска в задор: давай на месте добычу тырбанить! Дядя - уговаривать, потому: безрассудно делить на месте похищенное, а можно разделить в месте безопасном. Однако Тараска упрям - на своем стоит. Нечего делать, начали дележку, поделили весь клей - дошел черед до настоятельской шубы. Тараска говорит: "Моя! потому - я крал, а ты только принимал кражу". А дядя заверяет, что не тот вор, который ворует, а тот, который принимает, бабкой-повитушкой при краже состоит.
- Когда так, - говорит Тараска, - пойдем к настоятелю, пускай он нас по божеской правде рассудит; и кому, значит, сам он предназначит, тот и владей!
Пошли. А настоятель любил, чтобы ему на сон грядущий сказки сказывали, и об ту самую пору, как притти дяде с Тараской к келье настоятельской, из оныей монах-сказочник выходит. Дядя с племянником и шасть туда украдучись. Настоятель совсем уж засыпает, а Тараска и хлоп его ладонью по плечу:
- Ну, так слышь, отец святой, - говорит ему, - жили-были дядя с племянником и задумали монастырь, обитель честную обокрасть. Выкрали между продчиим и шубу настоятельскую. Пошел из-за шубы спор, кому то-ись владать ею. Один говорит: "Моя, потому - крал", а другой: "Моя, потому - принимал". Ну, так слышь, отец святой! ты чу, как думаешь, по правде божеской, по закону, кому краденой шубой владеть?
- Кто крал, тот и владай, - мычит во снях настоятель.
Как порешил он, так дядя жох с Тараской по этому расчету и поделились честно.
* * *
Пошел Тараска к прежнему своему господину. Не по скусу тому этот гость, и зовет он к своей милости Тараску.
- Ну, что, Тараска, хорошо ль теперь умеешь воровать?
- Хорошо ли, худо ли - не хвалюсь, а только не клади плохо.
- А что я велю тебе украсть, ты украдешь ли?
- С нашим удовольстием, охулки на руку не положим.
- Ну, хорошо. Украдешь - твоя фортуна, не украдешь - в солдаты сдам. Видишь, вон поп корову ведет? Выкради ты мне корову, чтобы поповские глаза того не видели.
- Можно, - говорит Тараска, - только дайте мне пару маленьких сапожков.
Дали ему, и пошел Тараска. Вот, поп ведет корову по дороге, а вор пробежал пролеском и, не доходя попа сажен пятьдесят, выбросил сапожок на дорожку. Поднял его поп.
- Ой, кабы парочка - так моему поповскому сыну годилось бы, а как один, так пусть его тут и остается.
А Тараска, следом за ним, поднял сапожок с дороги и побег вперед пролеском. Забежал вперед и, не доходя попа сажен пятьдесят, выбросил сапожок на дорожку. Поднял его поп.
- Экой дурень, не подобрал давишнего! Вот и была бы пара! Ну, да я его найду!
И, за словом, привязал корову к дереву, а сам побег взад по дороге. Тараска, тем часом, веревку пополам, корову за рога и привел на господский двор.