Страница 30 из 40
Теперь пора обратиться к книге, которая называется: «Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза». Мимо этого труда просто невозможно пройти в изучении Советского государства. Доктор философских и исторических наук, профессор МГУ Михаил Семенович Восленский (1920 – 1997), изнутри изучив СССР, оставил бесподобное описание класса новых эксплуататоров. Его безупречный по логике и полноте, беспощадный по выводам анализ до сих пор в полной мере сохраняет актуальность. Об опасности этой работы для правящего класса лучше всего свидетельствует то, что вокруг нее сразу же воцарился режим молчания, даже там, где она в первую очередь должна была вызвать самый живой интерес – в ВУЗах на юридических, исторических, экономических факультетах. Однако нигде эта работа никогда не изучалась, и до сих пор не изучается даже факультативно, несмотря на то, что она явилась первым системным и объективным исследование подлинной структуры Советского общества.
И этот заговор молчания наглядно показывает, как действует механизм самосохранения Системы: официально эта книга не запрещалась, но преподаватели ВУЗов по своему жизненному опыту интуитивно понимают, что обсуждение таких вопросов не будет одобрено руководством ВУЗа. Руководство ВУЗа в свою очередь понимает, что на это косо посмотрит Министерство образования, которое чутко ловит сигналы, исходящие от премьер-министра и от президента. Преподаватели, ректоры, министр, председатель правительства и президент – это всё звенья одной цепи, в совокупности образующие Систему. Эта цепь сковывает миллионы людей самых разных профессий и рода деятельности, и чем выше звено, на которой находится человек, тем более он заинтересован в сохранении существующего порядка.
Несколько отвлекаясь в сторону, хочется здесь развить вопрос о традиционности метода «заговора молчания» в борьбе Системы за самосохранение. Так, Президент, Премьер-министр и другие представители современной высшей номенклатуры уже несколько лет упорно делают вид, что никакого Навального не существует. Даже отказываются публично произносить его имя, в лучшем случае называют его: «известный господин», «ранее судимый человек», «политический проходимец» – как бы комично это не выглядело со стороны. Но при этом на деле организация Навального – Фонд борьбы с коррупцией – подвергается такому тотальному давлению силовых структур государства, что ни для кого в стране не является секретом, что Кремль нисколько не заблуждается в том, насколько это политическое явление опасно для режима.
Возвращаемся к Восленскому: размышляя о социалистических учениях, он сделал очень интересное наблюдение, раскрывающее главную причину их внутренней противоречивости. Он указывает на общие черты желаемого авторами учений общества – разумное и справедливое, но непременно твердое управление обществом, с жесткой регламентацией всей его жизни.
Это обобществление и огосударствление всех общественных богатств – или же их раздел между членами общества, производимый администрацией, коллективизм: совместное жилище, общность жен, общественное воспитание детей. В целом же, человек рассматривается не как неповторимая индивидуальность со своей собственной судьбой, а как некая человеко-единица, в соответствии с регламентом работающая, веселящаяся, негодующая, производящая потомство – и всё это под бдительным присмотром властей предержащих.
Восленский подмечает, что при чтении таких фантазий возникает неотступное впечатление, что всё это написано с точки зрения некоей элиты, которая сама себя причисляет отнюдь не к человеко-единицам, а к правителям и регламентаторам, человеческое же поголовье созерцает деловитым оком животновода. И констатирует, что в марксистских категориях такая правящая элита считается господствующим классом, а механизм её управления считается государством, поскольку речь идет явно о внеэкономическом принуждении. «Итак, сухой осадок, выпадающий из водянистых рассуждений социалистов-утопистов, таков: высоко стоящий над всей массой населения господствующий класс, детально регламентирующий человеко-единицы при помощи государства»[48]
Если абстрагироваться от конкретных заблуждений конкретных людей, и посмотреть на развитие коммунистической идеи, то можно увидеть, что эта идея тоже является своего рода деструктивной общественной системой, которая развивалась по своим собственным законам. Но общий закон для любых систем – это их постоянный рост и усложнение, вплоть до момента гибели. Все известные попытки создать коммунистическое общество в виде государств или обособленных коммун прекращались вследствие того, что по мере их развития нарастало и противодействие в виде иммунных сил человеческого общества, которые выражались в самых разных формах.
В случае же с большевистским экспериментом мы просто имеем пример максимального развития деструктивной системы, не остановленной вовремя – по причине особых временных и исторических условий. В рамках этой системы воля и интеллект людей, попавших в её орбиту, парализуются и подчиняются общему тренду, их действия накладываются друг на друга, как кирпич на кирпич. Но в отличие от строительства здания, строительство коммунистического общества не имело, да и не могло иметь проекта. Его строители могли реально спланировать только одно – как разрушить существующее общество. Затем, действуя уже по обстановке, они построили именно такое общество, какое только и могли построить на основе ленинских мифов и ущербных представлений о человеческой природе. Начав же их реализовывать в практике государственного строительства, большевики уже действовали в общем алгоритме, который определялся законами развития Системы.
Поэтому определять общественную формацию Советского Союза как социалистическую можно только условно – уже хотя бы потому, что ни Маркс-Энгельс, ни Ленин не дали не то что развернутой концепции, но даже понятного определения «социализму». И даже диктатуры пролетариата в этой «первой фазе коммунизма» по существу не было – была, по выражению Троцкого, «диктатура над пролетариатом» со стороны верхушки партийного аппарата, и сам же Троцкий впоследствии категорично заявлял, что это не социализм. Поэтому применительно к СССР более корректно будет употреблять прочно устоявшееся понятие: «реальный социализм», который никто не описывал заранее, но который достаточно описан уже постфактум.
Реальный социализм в Советском Союзе базировался на четырех основных факторах.
Во-первых, это государственная собственность на все основные средства производства – на землю и промышленные предприятия, на национальный доход и национальные богатства. По идее, эта собственность должна быть коллективной, то есть принадлежать всему населению, и именно так и провозглашалось официально.
Во-вторых, это преобладающее, почти абсолютное применение в качестве общественных регуляторов методов административного принуждения. В этом отличие от капиталистических государств, где основными общественными регуляторами являются методы экономического принуждения, основанные на товарно-денежных отношениях, субъекты которых вступают в них по своему усмотрению.
В-третьих, это всеобъемлющая роль государства во всех сферах общества и экономики, строго иерархичная конструкция власти, фиктивность демократических институтов и права, жестокий репрессивный политический режим. Советские идеологи назвали это общенародным государством, а в мире постепенно утвердилось другое понятие – тоталитарное государство.
В-четвертых, это привилегированный класс партийно-государственной бюрократии, который посредством монополии на управление общенародной собственностью фактически ею владел. Юридически собственность была коллективной, но коллектив собственников состоял не из всего населения, а только из фактических владельцев, объединившихся в одну единственную партию – «руководящую и направляющую силу советского общества».
Возвращаемся к Восленскому. Он отмечает характерный факт, что за исключением стран восточной Европы, оккупированных Советским Союзом, «социалистические революции», вопреки основам теории марксизма, произошли не в самых высокоразвитых капиталистических странах, а в странах позднего феодализма, и по этой же марксистской теории они должны были быть антифеодальными, буржуазными революциями.
48
М.Восленский. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. – М.: «Советская Россия», 1991., с.572