Современная Россия – как деструктивная общественная система

Сталинские назначенцы были людьми Сталина. Но и он был их человеком. Они составляли социальную опору его диктатуры, но не из трогательной любви к диктатору-грузину: они рассчитывали, что он обеспечит их коллективную диктатуру в стране. Подобострастно выполняя приказы вождя, они деловито исходили из того, что эти приказы отдаются в их интересах. Он мог любого из них в отдельности выгнать и ликвидировать, но пойти против слоя номенклатуры в целом Сталин никак не мог. Безжалостно уничтожая целые общественные группы: нэпманов, кулаков, духовенство, – Сталин старательно заботился об интересах своих назначенцев, об укреплении их власти, авторитета, привилегий. Он был ставленником своих ставленников и знал, что они неуклонно выполняют его волю, лишь пока он выполняет их волю.

Волей сталинской гвардии было обеспечить своё безраздельное и прочное господство в стране. Троцкистские рассуждения о «перманентной революции» не устраивали усаживавшихся у власти сталинцев. Они не хотели быть временщиками и ставить свое будущее в зависимость от новых событий, слабо поддающихся их контролю. Сталин поспешил облечь эту волю своих назначенцев в солидно звучавшую формулу: «построение социализма в одной стране».

Восленский отмечает, что с точки зрения теории Маркса и Энгельса эта формула была совершенно бессмысленной, так как для её основоположников было очевидно, что бесклассовое общество не может быть создано как остров в море капитализма. «Но сталинские назначенцы с восторгом приветствовали новую формулу, освящавшую их власть словом «социализм». Их не смущало то, что, по словам Сталина, победа социализма в одной стране могла быть «полной, но не окончательной». Цель тезиса о неокончательности победы социализма в СССР была не в том, чтобы возбуждать нездоровые надежды у советского населения. Целью было использовать «угрозу реставрации капитализма» как обоснование сталинской внутренней, военной и внешней политики. А утверждение, что победа социализма в СССР может быть полной, как раз и означало признание стабильности и окончательного характера режима.

Формула о построении социализма в одной стране действительно оказалась исторической. Она стала теоретическим обоснованием создания не нереального марксистского, а реального советского социализма.

О том, что этот социализм в основном построен, Сталин объявил в связи с принятием Конституции 1936 года…»[62]

«Сталинская» конституция ознаменовала очень интересное обстоятельство, являющееся новым относительно в этом обществе: стремление Нового класса скрыть не только факт своего господства, но и сам факт своего существования – то, что будет потом упорно делаться вплоть до самого крушения СССР.

Статья 1 объявила о новой классовой структуре советского общества: «Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое государство рабочих и крестьян». Но не был нигде в Конституции указан социальный слой партийных и государственных работников, не заметить который было трудно. И поскольку совсем обойти этот вопрос было невозможно, то в докладе «О проекте Конституции Союза СССР» на VIII Всесоюзном чрезвычайном съезде Советов, созванным для принятия Конституции, Сталин обозначил для советской пропаганды направление, в котором должен рассматриваться этот вопрос. Новый класс управленцев был обозначен как прослойка интеллигенции.

«Советская интеллигенция – трудовая, подавляющее большинство её составляют выходцы из рабочего класса и крестьянства, она служит трудовому народу и имеет все возможности для применения своих знаний»[63]

Этот рубеж можно рассматривать как условный момент завершения формирования Нового класса.

Ранее ещё Джилас отмечал трудности отграничения новых эксплуататоров от основной массы населения, и указывал, что Новый класс не охватывает всю партию, хотя она является его ядром и основанием. Что очень трудно, даже невозможно определить границы нового класса и назвать всех, кто к нему принадлежит, что не каждый партиец вписывается в него, как и буржуем не является любой ремесленник или член буржуазной партии.

Обобщая, к нему можно отнести тех, кто благодаря монополии на управление получает особые привилегии и материальные преимущества. Но поскольку управление это общественно необходимая функция, то в одной лице могут сочетаться полезные и паразитические функции.

«На деле собственность нового класса проявляется в виде исключительного права, монополии партийной, политической бюрократии на распределение национального дохода, регламентацию уровня заработков, выбор направлений хозяйственного развития, а также как распоряжение национализированным и другим имуществом…»

Джилас также отмечает, что новый класс базируется не на каком-то подвиде частной собственности. «Своё могущество, привилегии, идеологию, привычки новый класс черпает из некоей особой, специальной формы собственности. Это – коллективная собственность, то есть та, которой он управляет и которую распределяет «от имени» нации, «от имени» общества»[64]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «