Психопат

– Господи! Что это?

– В последний раз, когда я Его об этом спрашивал, он лишь саркастически улыбнулся, – с натянутой улыбкой ответил пациент, привольно играя ее словами.

Его грудь была испещрена разными по длине и глубине порезами, похожими на следы от лап зверя.

– Сражаешься с дикими зверями в свободное от посещения психиатра время? – спросила Анна, пытаясь шуткой нивелировать последствия своей несдержанной реакции.

– С дьяволом! – ответил он.

Анна больше не стала заострять внимание на его физических повреждениях и начала установку датчиков на теле и голове.

– Если ты хочешь исследовать изменения, которые происходят в результате твоих видений, значит, ты можешь вызывать это состояние искусственно?

Он снова улыбнулся в ответ и закрыл глаза. Под кожей его лица пробежали короткие судороги.

– Так все-таки твоя встреча с президентом – это правда или видения? – не унималась Анна.

– Разве можно точно понять, где видения, а где реальность?

– Любишь ты напустить туман, нарезать лабиринты и ребусы! – Анна разочаровано вздохнула: – Ну все, я включаю!

В ответ она услышала беспокойное сопение, которое вызывал теплый воздух, ударяющийся о крылья носа погрузившегося в дрему пациента. «Очень стремительно!» – подумала про себя Анна. – «Если это не имитация, то слишком уж быстро ему удалось тормознуть процессы в коре головного мозга». Она посмотрела на монитор. Синусоиды вычерчивались на бумаге с ритмом и амплитудой, соответствующими состоянию покоя. «Спит», – констатировала Анна. Подвинувшись поближе, она наклонилась к нему, чтобы отчетливее услышать дыхание, ритм и глубину, плавность в работе грудной клетки. Иногда незначительные дефекты в соматике могут указать на проблемы в работе мозга, на сбои прохождения импульсов и ответной мышечной реакции на них. Однако в данном случае никаких нарушений она не отметила. Анна потянулась за лентой энцефалографа, чтобы посмотреть диаграмму, как вдруг резкий глухой стон пациента заставил ее вздрогнуть и одернуть руку. Громоздкая подставка с канцелярскими принадлежностями из диабаза предательски опрокинулась и всем весом рухнула на его плечо. Удар был такой силы, что под кожей сразу забагровело и растеклось неприятным синяком. Карандаши и прочая мелочь рассыпались по полу, и Анна суматошно кинулась их собирать. Ее пальцы ловко выхватывали предметы и укладывали их по местам, как вдруг она поймала себя на мысли, что пациент никак не отреагировал на случившееся. Не вздрогнула ни одна мышца на его расслабленной руке, не вырвался ни один звук, сопровождающий боль, испытываемую от удара. Она быстро выпрямилась и взглянула сначала на него, потом на диаграмму ленты. «Сон! Глубокий непрерывный сон!» – промелькнула у нее в голове. – «Но как такое может быть? Неужто ничего не почувствовал? При таком-то ударе?» Она поставила на место упавшую подставку и, вытащив из нее поточенный карандаш, ткнула острием грифа в руку пациента. Отсутствие ответной реакции ее удивило. «Господи, он ничего не чувствует!» – пронеслось у нее в голове. Показания приборов лишь утвердили ее в собственной правоте. Пациент спал, никак не реагируя на внешнее воздействие. Тогда она решила пойти дальше и достала из чехла нож для резки бумаги. Сначала неуверенно коснулась им кожи на предплечье, но не получив никаких сигналов на болевое раздражение, резким движением нанесла ему неглубокий порез. Кровь моментально заполнила образовавшуюся полость и, перевалив через край, тонкой струйкой потекла по руке. Пациент не шелохнулся. Анна была шокирована происходящим! Через секунду, придя в себя, она кинулась к столу за салфетками, чтобы остановить кровотечение. Споткнувшись по дороге о стеклянную тумбу, она в очередной раз мысленно упрекнула себя за эту бессмысленную дизайнерскую «находку», которая обошлась ей в кругленькую сумму и вечно мешалась под ногами. Паника сейчас властвовала над ее сознанием, пальцы нервно выдергивали из коробки очередную порцию бумажных прямоугольников, а ноги то и дело предательски подкашивались. Вернувшись на место, она плотно прижала к месту пореза скомканные в руке салфетки, который по мере промокания расползались липкой вязью, упрямо прилипая к пальцам. Сменяя одну партию другой, Анна все время мысленно причитала: «Останавливайся! Пора уже, пора!».

Через несколько секунд, после очередной смены самодельной повязки, она услышала глубокий протяжный выдох, закончившийся гортанным хрипом. Рот приоткрылся и липкая слюна потекла с уголков губ. Аппарат послушно щелкнул и протяжно запищал. Синусоиды сердечной деятельности, до этого вычерчивающие на бумаге кардиографа плавные линии, вытянулись в параллельные прямые. Пациент не дышал. Все его тело при этом сжалось в едином спазме, а затем, как по команде, расслабилось и вытянулось. Симптомы, знакомые даже не посвященным людям, вызвали у нее приступ неконтролируемой паники. Все указывало на его смерть. Однако на энцефалографе она увидела яркую вспышку мозговой активности, необычной по степени и амплитуде. На мониторе свечение охватывало собой оба полушария, при этом в некоторых отделах, отвечающих за визуализацию, оно было выражено наиболее ярко. Все отделы коры головного мозга оказались в возбужденном состоянии, что в ее практике никогда ранее не случалось. Она некоторое время терялась с принятием решения: звать ли ей кого-нибудь на помощь, либо продолжать наблюдать. Единственно возможным в сложившейся ситуации было окликнуть Лизу, которая, скорее всего, возилась с документами в приемной. Однако страх сковал ее волю, и принятие решения все время оттягивалось. Она заискивающе смотрела то на монитор, то на кардиограф, продолжая, как молитву, повторять одно и тоже: «Ну, пожалуйста, очнись! Этого же не может быть всерьез! Так не бывает!» Анна склонилась над пациентом и начала судорожно делать массаж грудной клетки. Раз за разом она делала усилия, чтобы передать через мышцы груди импульс для запуска сердца. Давно утерянные навыки реанимации теперь оказались кстати. Немного суетливо, но очень настойчиво, она пыталась выдернуть его сознание из лап темноты. Силы были на исходе, а результата не было. Руки его побелели от оттока крови и теперь висели холодными ледышками. «Ну, пожалуйста, очнись!» – в очередной раз произнесла она и нанесла от бессилия резкий удар ребром ладони ему в район седьмого ребра. В этот момент пациент захрипел и резко вздохнул. Воздух с шумом ударился о стенки легких, своим напором максимально их раздвигая. Диафрагма поднялась, и Анна услышала первый долгожданный стук сердца. Это был робкий глухой удар, в результате которого кровь снова ринулась в круговерть по сосудам. Последующие толчки его кровяного насоса были фанфарами, звучащими вослед ее молитвам. Стрелки на кардиографе снова стали вычерчивать свои кривые, такие незатейливые и долгожданные. Боль, сжимающая у нее в груди, растеклась приятным теплом по всему телу. Это была эйфория от победы. Победы над неизвестностью.

Прошло всего каких-то десяток секунд, и его мышцы вновь наполнились тонусом, подтянув сухожилия на суставах в привычное для живого человека положение. Свечение в коре мозга притухло, и лишь немногочисленные искорки догорали в отдельных местах. Еще спустя несколько секунд он открыл глаза. Анна снова увидела в них эту стремительную разноцветную круговерть, чарующую и манящую своей красотой. Пульс пациента нормализовался, и на его лице начал проступать здоровый румянец. Такие быстротечные изменения в его организме были необъяснимы с точки зрения обычной медицины, но они происходили у нее на глазах, и этот факт отрицать было бессмысленно.

– Как все прошло? – попытался спросить он, но голос, продираясь сквозь напряженные голосовые связки, звучал совершенно неестественно.

– Впечатляюще! – потрясенная произошедшим, ответила Анна.

Он сделал попытку приподняться, но снова опустил голову на кушетку. Кровь еще не успела создать нужного давления в сосудах, а потому слабость и головокружение не позволяли ему принять вертикальное положение.