Психопат

– Откуда ты про это знаешь? – скорее по инерции, чем осмысленно, спросила Анна. – Ты что, был в моем доме?

– Это было необязательно, – ответил он. Его снисходительная улыбка, говорила больше, чем слова. – Я повторюсь: ты ведь никогда раньше не писала стихи. В тот момент эти строки пришли из ниоткуда, словно были нашептаны самим богом, чтобы дать тебе шанс на спасение.

Анна опустила глаза. Ей стало стыдно за проявленную в те дни слабость. Она никогда ни с кем об этом не делилась, плотно запечатав в себе эти мрачные воспоминания. И тут они снова всплыли, да еще таким необычным способом. С высоты прожитых лет та безысходность казалась ей сущей мелочью. Но это теперь, а тогда она слишком болезненно восприняла гибель мужа и чуть было не шагнула за ним. Она медленно вытащила руку из объятий и отвернулась к окну. Так, собравшись в комок и пряча свои переживания от прозорливого взгляда собеседника, Анна молча ехала до самого дома. Мысли наслаивались друг на друга, путались и спотыкались о казусы логического построения. Впервые за много лет она не понимала происходящего, но больше всего ее смущало то, что в чьем-то сознании вся ее жизнь давно зафиксирована и разложена по полочкам, словно карточки в архиве.

Машина юркнула под открывающийся шлагбаум и притормозила возле первого подъезда. Вопросительный взгляд таксиста в зеркале заднего вида говорил сам за себя. Анна вышла и, хлопнув дверью, направилась к парадной. Ее собеседник, расплатившись, поспешил следом. Домофон приветливо пикнул и впустил их внутрь, открыв красоту внутреннего убранства. Подъезды старой Москвы – это особая песня. Почти всегда приветливая консьержка, выставленные на подоконниках цветы, простенькие картины на стенах… Жильцы сами создают для себя такую атмосферу, чтобы, скрывшись за металлической дверью от вечно шумящего города, оказаться в привычной среде обособленного пространства. Войдя вслед за своей спутницей, он рефлекторно окинул взглядом помещение. Анна оформляла квартиру сама. Везде преобладал мягкий голубой цвет, своими различными оттенками сочетаясь с белоснежной мебелью. С первого взгляда такой выбор колора должен был казаться холодным, если бы не яркие сочные картины на стенах. Они сразу же бросались в глаза, сосредотачивая на себе внимание, в то время как остальное лишь их оттеняло, делая поистине невесомыми. Если это была женщина, то обязательно с яркой помадой на губах, если городской пейзаж, то под взрывом разноцветного фейерверка.

Анна привычными движениями скинула с себя туфли, бросила ключи и сумочку на комод и прошла по коридору на кухню. Просторная комната с мебелью в стиле хай-тек своей лаконичностью и простотой отражала суть хозяйки. Ничего лишнего: никаких висюлек, ненужных украшений, покемонов и прочей ерунды, которая в изобилии присутствует во многих домах. Не было ни жаб, приносящих богатство, ни статуи буддийского монаха на счастье. Никаких фен-шуйских штучек, только необходимые в обиходе предметы, тщательно вымытые и начищенные до блеска. Все указывало на практичность и рациональность человека, рассчитывающего только на себя. Анна открыла буфет и, достав уже начатую бутылку виски, налила себе полный стакан. Не разводя водой, лишь бросив пару кусочков льда, она осушила его одним залпом. Жидкость обжигающим огнем скатилась вниз, раздражая рецепторы, тем самым сбив обычный ритм дыхания. Замерев на секунду, она тут же справилась с неожиданными последствиями своего поступка. Тонкий ломтик лимона отправился в рот вслед за виски. Ее эмоциональное состояние было настолько взвинчено произошедшим в такси, что другого способа для «выхода пара» она придумать не смогла. Развернувшись лицом к вошедшему за ней пациенту, она жестом предложила ему присесть. Алкоголь продолжал раздражать слизистую желудка, постепенно проникая в кровь, от чего и без того нереальная картинка стала расплывчатой и мутной.

– Кофе будете? – спросила она.

– Мы опять на «вы»?

Анна, смутившись, опустила глаза. В очередной раз он поймал ее настроение, почувствовал попытку дистанцироваться от наползающих воспоминаний, от него самого. Ощутить себя немного вне пространства, в котором он так вольно доминирует. Психологический ляп с переходом в обращении на «вы» выдал ее.

– Сделать тебе кофе? – исправляя свою ошибку, переспросила она.

– Значит, виски ты мне не предлагаешь?

– Ты же не пьешь?

– Разве я об этом говорил? – играя изумление, спросил пациент.

– Я в этом уверена! – ответила Анна. Ее голос был на редкость колюч. – Иначе бы в твоем положении… – попыталась продолжить она, но осеклась. В порыве эмоций она чуть было не выпалила собеседнику свои впечатления от подмеченных у него в ходе обследования изменениях.

– Черный, без сахара, – не спуская с нее глаз, произнес он.

Анна забросила в кофе-машину необходимые ингредиенты, а затем повернулась к собеседнику лицом. Скрестив руки на груди, она пристально уставилась на сидящего напротив мужчину. Внутри нее бушевала невиданная буря эмоций, а он, не обращая на нее внимания, с интересом разглядывал интерьер кухни. Лишь изредка его глаза скользили по ее силуэту, стараясь избегать прямого соприкосновения взглядов. Машина продолжала урчать и булькать, как будто сама намеревалась переварить содержимое загрузочного контейнера. Секунды, превращающие сухой порошок в крепкий ароматный напиток, казались долгими и были наполнены звенящим напряжением.

– С тех пор здесь мало что изменилось, – задумчиво произнес он.

– А ты был здесь раньше?

– Я стоял рядом, когда ты писала эти стихи, – тихо ответил он, остановив взгляд на стоящей вазе печенья. – Вернее сказать, это я тебе их нашептал.

Анна от неожиданности скатилась вниз на стул. Она опять не понимала, как на это реагировать.

– Ты настоящий псих! – выпалила она.

Ей не нравилось это общее состояние аморфности, в которое он ее вогнал постоянными необъяснимыми действиями, рассказами о параллельных мирах, путешествиях во сне. Она давно бы отбросила это все к чертям, если бы не факты из ее жизни абсолютно интимного, личного характера, то и дело всплывающие в их разговоре. О них никто не знал, и не было ни единой возможности, чтобы они когда-нибудь стали кому-то известны. Но сидящий напротив незнакомый ей человек не только вытаскивал на свет самое сокровенное, но еще и утверждал, что является непосредственным участником этих событий. Ее размышления прервал сигнал кофе-машины. Она встала и, взяв из шкафа маленькие фарфоровые чашки, осторожно наполнила их ароматным напитком. Пенка заполнила верхний объем чашки, тем самым придав действу завершенность.

– Можно печенья, – смущаясь, как школьник, спросил он.

– Угощайся!

– Я страшный сладкоежка, – оправдываясь за свою несдержанность, произнес он, в то время как его рука уже тянулась за рассыпчатым хрустящим угощением. – Хотя да, я уже об этом говорил.

– Ну ты перекуси пока, а я в душ, минут на десять.

Анна встала и направилась к выходу из кухни. Уже пройдя мимо него, она обернулась и тихо спросила:

– Имя-то у тебя хоть есть?

Он промолчал и с хитрым прищуром сделал очередной глоток.

Не дождавшись ответа, Анна развернулась и направилась по коридору в спальню. Чувства бурлили внутри, внося сумятицу в привычную картину бытия. Состояние невесомости, некой прострации, обуславливалось неожиданным развитием событий сегодняшнего дня. Она вдруг вспомнила свои утренние ощущения, перед тем как войти в кабинет. Уже тогда ее посетила мысль о встрече с неизвестностью, лишенной привычных границ и не подчиненной обычной логике и правилам. Этот утренний пациент перевернул весь уклад жизни и настойчиво возвращал ее к уже забытым рубежам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.