Психопат

– В следующий раз, размышляя о возможном и невозможном, вспомните эти ощущения, они помогут вам воздержаться от неприятия реальности, которая всего лишь не помещается в вашем узком сознании, – почти шепотом произнес он. Его голос стал другим, более жестким, с неприятным хриплым тембром.

Анна села обратно и заерзала в своем кресле, постепенно стараясь прийти в себя. Она приладила вьющийся локон за ухо и одернула края блузки. Все эти действия выдавали в ней крайнюю степень растерянности, что не скрылось от его пристального взгляда. Саркастическая улыбка расплылась по его лицу. «Вот, о чем он говорил, – подумала Анна. – Вот оно – проявление иных сил в его сознании». Теперь у нее не осталось сомнений, что это внешнее воздействие. При параноидной шизофрении физических изменений в голосе и мимике до сих пор никогда не наблюдалось. А тут – настолько выраженная картина! «Насколько опасна и агрессивна его вторая личность, выползающая, как змей, из лабиринтов подсознания?» – мелькнуло у нее в голове.

– Зачем вы здесь? – спросила Анна.

Он спрятал свой взгляд в себя, а когда поднял глаза, то Анна снова увидела в нём перемену. Он считал с ее лица прилив волнения, улыбнулся и тихо сказал:

– Мне нужна помощь.

– Но чем я могу вам помочь?

– Я хочу точно понимать, сколько мне осталось! Эти видения выдергивают меня из реальности, и это не проходит бесследно. Они поняли, что я научился использовать эту аномалию в собственных целях, и теперь разрушают меня изнутри, чтобы я не успел доделать начатое. Каждое возвращение оттуда сопровождается нестерпимой болью. Я научился ее скрывать, но с каждым разом она становится все настойчивее и продолжительнее.

Он замолчал, прокручивая в голове невидимую вереницу мыслей. Чувствовалось, что каждое слово давалось ему нелегко, словно раскаленным металлом отпечатываясь в сознании.

– Понаблюдайте за мной, у вас же тут масса всякой аппаратуры, найдите ей применение. Вы же врач, в конце концов!

– Я психиатр.

– Тем более! – он сделал паузу, чтобы глотнуть больше воздуха. – Вы занимались раньше наукой, исследовали нарушения связи мозжечка с корой головного мозга, других патологий в работе полушарий. Я чувствую происходящие со мной изменения, но не пойму, на сколько раз меня еще хватит. Можно ли как-то замедлить процесс деградации мозга? Медикаментозно либо иным способом… я не знаю, как! Но что-то необходимо предпринять, чтобы дать мне шанс закончить начатое. Если это удастся сделать, то перед вами откроется понимание иной, не связанной с этим миром, сущности человека.

Анна была потрясена таким откровением. Она долго не могла придумать, как реагировать на такое специфичное предложение. Исследованиями она уже давно не занималась, за что себя часто корила. Ежедневные рутинные обязанности незаметно погасили в ней интерес к познанию. Но теперь перед ней сидел человек, чья личность вызывала смятение необычным проявлением своей сути. Загадка, одним словом, со многими неизвестными внутри. Для ученого – самое то, но согласиться – значит, подвергнуть себя опасности, вступить в игру, в которой не понятны ни цели, ни правила.

– Разве вам самой не интересно разобраться? – раздразнивая ее воображение, произнес он.

– Что у вас там, по ту сторону хрусталика, такое? – указывая пальцем ему в лицо, спросила Анна. – Я видела во взгляде радужное свечение.

– А-а, это… – он быстро спрятал взгляд и отстранено продолжил: – Это не должно вас беспокоить, оно не направлено против кого-либо.

Пациент привстал на мгновение, тем самым снимая напряжение со спины, и опять опустился в кресло.

– На многие вопросы я ответить не смогу, постарайтесь дойти до всего самостоятельно. Ну что, начнем? – спросил он.

– Что, прямо сейчас? – вздрогнула от неожиданности Анна. Она бросила взгляд на часы и поняла, что беседа незаметно для нее затянулась. – Нет! Сегодня уже точно не получится, – категорично ответила она. – Да и к тому же, у меня через два часа встреча, мне надо к ней подготовиться.

– Приглашены на юбилей подруги? – заинтригованным голосом спросил он. – Ну что же, я пойду с вами.

– Откуда вам известно про юбилей?

В ответ он лишь скромно улыбнулся и кивнул в сторону стола, на котором лежал конверт с приглашением.

– Вас все равно туда не пустят, это закрытое мероприятие. Да и как я им объясню, вас же не приглашали?!

– Не беспокойтесь, я умею быть незаметным, если надо. И вообще, я теперь постоянно буду рядом с вами, раз уж больше некому.

Анна была потрясена его прямолинейностью и напором. Особенно резанула фраза «больше некому». Она изрядно устала от постоянных упреков по поводу своего одиночества. Это была одна из уязвимых ее точек. Красивая и независимая, она всегда являлась объектом вожделения со стороны мужского пола. Тем не менее, спустя столько лет после смерти мужа, оставалась одна. Может быть именно потому, что ничего, кроме вожделения, не видела во взгляде представителей противоположного пола, но как любая женщина хотела любви и заботы. Заботы – в первую очередь. Упрек об одиночестве для нее был особенно неприятен. Но сейчас перед ней сидел человек, чья личность и харизма выглядели настолько впечатляющими, что мелкая холодная дрожь в виде мурашек пробирала ее тело при каждом соприкосновении с его взглядом. Давно забытые ею ощущения, волнение и растерянность балансировали на грани желания свободного падения вниз, в его крепкие объятия. Она сделала вид, что пропустила колкое замечание. Женщины умеют прощать мужчинам их неуместные выпады.

– Ну что же! Мне, честно говоря, самой стало интересно посмотреть, чем все это закончится.

– Вот и славно! Значит, остается время на первичное обследование.

– Подождите! – воскликнула Анна. – Мы же так никуда не успеем!

– Доверьтесь мне, у меня прекрасный автомобиль, – уверенным тоном ответил пациент.

Анна смущенно улыбнулась, но промолчала. Ей понравилась эта уверенность и напор. Сдержанный и не нагловатый, но имеющий при всей своей деликатности неудержимую пробивную силу. Женщинам всегда нравится дикая сила мужской стихии, если она при этом абсолютно управляемая и послушно ласкает кожу. Такая сила порождает в них ответный всплеск ярких эмоций, сочных, как сама любовь. Завораживает и держит в оцепенении нежную структуру души, обжигает своим пламенем ее струны. От таких проявлений мужской натуры женщины сходят с ума, и с покорной обреченностью следуют за ними хоть на край света. Осознавая причину этих давно забытых ею ощущений, Анна мельком поглядывала на пациента, но уже под другим углом оценивая его появление в кабинете. Руки заученными движениями делали приготовления для обследования: заполняли расходные маркеры в анализатор, настраивали аппаратуру для снятия энцефалограммы и кардиограммы, но мысли были постоянно заняты им. Невероятным способом общение с этим человеком вернуло ей полноценное восприятие жизни, те самые давно забытые чувства: когда вода по-настоящему мокрая, а солнце – ласкающее и теплое. Краски жизни, на время поблекшие после смерти близкого ей человека, снова вспыхнули в подсознании, раскрашивая все своим радужным цветом, таким же ярким, как поток света за хрусталиком его глаз.

– Все готово, – произнесла она. – Мы можем начинать! Только у меня одно условие: полное доверие и абсолютная открытость в подаче информации.

Пациент с некоторой нерешительностью поднялся и направился к кушетке.

– На счет того, что касается самочувствия и внутренних ощущений, согласен, – бодро ответил он, потом внимательно посмотрел на Анну и с хитрецой в улыбке добавил: – Вы нервничаете!

– С чего вы взяли?

– Вы постоянно перескакиваете с «вы» на «ты». Это признак неуверенности в подходе к пациенту.

– Не понимаю, зачем вам посторонняя оценка при таких-то талантах в психоанализе? – Анна одобрительно покачала головой. – Ну что, на «ты»?

Пациент в ответ улыбнулся.

– Сними рубашку и ложись на спину.

Он послушно стянул с себя рубашку, подставляя под ее пристальный взгляд свой оголенный торс. Анна сразу обратила внимание на шрам, который протянулся через всю правую лопатку. Он явно не подвергался медицинской обработке и зарос самостоятельно, поэтому выглядел с косметической точки зрения безобразно. Были еще и другие, меньшие по размеру. Вообще повреждения на теле были многообразны и, судя по их состоянию, получены в разное время. Самые свежие еще разрезали красными прожилками смуглую кожу тела. Когда он лег на спину, у Анны непроизвольно вырвалось: