Потерянная

Комментарий к Глава 12: Все лгут Жду вашего мнения, дорогие читатели :)

====== Глава 13: Цедзип ======

Иногда легче забыть человека, чем простить ему все, что он сделал.

«Господи! Ты сотворил ангелов, ты вдохнул в людей жизнь. Ты подарил Земле животных и птиц, насекомых и растения! Ты создал самый лучший механизм, который можно придумать. Бог, люди вправе выбирать. Насекомые действуют по своим инстинктам. Животные грызут друг другу глотки. Но кто же ангелы?! Ты сбрасываешь их с небес, стоит им только сказать слово против тебя. Захотеть знаний. Почему ты сотворил из некоторых своих детей зло?! Зачем ты очернил ЕГО сердце?! За что?! Это ты сделал ЕГО таким! Ты, Господь! И ОН обманул меня! Заставил страдать! За что, Господи?! Неужели я заслужила настолько тяжкое испытание? Ответь, Бог! Ответь мне! Почему МЫ должны страдать?!»

Холод обступает со всех сторон, добираясь до самого сердца. Больше нет в бывшей монахине света, ни крупицы. Полностью во тьме и пламени. Ее кожа не согреет, а руки не приласкают. Она холодна, как лёд. Душа скована цепями. Нет ответов, никто не способен помочь. Дыра вместо глаза не перестает кровоточить, словно это ее сердце непрерывно льет слезы.

ОН смотрит на нее без своих очков, она просит их снимать, она хочет видеть в ЕГО глазах правду, и они не лгут. Морщинки собираются у уголков глаз, когда ОН улыбается. ОН смешно кривит губы, когда выпивает глоток крепкого виски. ОН поспорил, что сможет в одного осилить двадцать бутылок этого крепкого напитка, не трезвея по дороге к лишению рассудка. ОН выиграл спор. Настолько пьяным Селеста ЕГО никогда ещё не видела. ОН лежал на ее коленях головой, уткнувшись острым носом в платье и смеялся, смеялся, смеялся. ЕГО было просто не заткнуть. ОН говорил обо всем. Начиная с самого Эдема, переплетая рассказ с до сотворения Земли, возвращаясь к временам Шекспира. Заразительный смех, который заставлял ее умилительно улыбаться, завороженно слушая демона, которому уже целых шесть тысяч лет. Только вдумайтесь, насколько это бесконечно много. Некоторые старцы, прожив лет восемьдесят, уже устают от своей жизни. А сколько пережил ОН?

Селеста не шевелилась, не издавала ни звука. Словно впала в транс. Девушка вновь и вновь задавала вопросы, на которые не находила ответов. Бог ее не услышит. В Аду нет его ушей. Но она продолжала спрашивать его обо всем. Селеста полностью абстрагировалась от внешнего мира. Ей было плевать где она, кто она и что через несколько часов ее выведут снова туда, к толпе грязных, неотесанных, вонючих существ. Она чувствует смертельную усталость. От всего и всех. Она так устала, что ей плевать на весь мир, пусть он канет в бездну.

Кроули оставили в другой, не менее отвратной комнате, он и не думал бежать. Куда? Мужчина уже понял, что задумали эти садисты. Они ничего не теряют. Либо Селеста умрет, либо он. Нет компромисса. Вот он, последний выбор человека. Откажется — они ее убьют, согласится — станет демоном. В первом случае Кроули останется жить, правда, репутация его уже пострадала, потребуется не одна сотня лет, чтобы его вновь оставили в покое и не нагружали тупыми поручениями. Но он сделал все, что от него могло зависеть, чтобы Селеста выбрала первый вариант. На ее лице уже проступила метка. Теперь трещины с ней останутся до скончания времён, и он — причина ее разрушения. Пусть так, уже плевать. Он смог ее спасти, и это главное. Умирать не хотелось. Он не успел распить ещё очень много алкоголя, наслушаться до тошноты любимыми песнями, сходить на множество концертов, мечтал о многом и многом. Ведь люди не стоят на месте и придумывают что-то захватывающее каждый день. И это хотелось видеть.

«Хэй, Бог. Давно я к тебе не обращался. Да ты и не слышишь меня. Через звукоизоляцию Сатаны хер пробьешься. Но это, как бы, последние часы моей жизни. Может, хоть сейчас время вспомнить обо мне, а?! Слышишь, Господь! Плевать, просто пусть она будет отменным демоном, проследи за ней».

Кроули прикрывает глаза.

— Эй! Парень за стенкой, я знаю, что ты там торчишь! Хочу последние желания смертника. — Кроули свесил голову с кровати, пытаясь разглядеть того, кто стоял по ту сторону двери через маленькое окошко.

Появилось измазанное в чем-то лицо совсем молодого демона. Он несколько раз огляделся и улыбнулся.

— Все, что угодно, господин Кроули. — черные глаза буквально сверкали в восхищении.

Энтони перевернулся, присвистнув. Вот это приемчик.

— С чего столько почтения? — как-то игриво начал мужчина.

— Я — Ваш фанат! Даже татуировку набил с Вашим именем! Вы же легенда! Я столько читал отчётов! Про трассу М25 мой самый любимый! Потрясающий план! — парень отодвигает ворот потрёпанной рубахи. На груди, ниже ключицы, красуется жирными готическими буквами: «Кроули».

Такой жест умиляет, у него есть фанаты среди демонов. Такое разве бывает? Значит, не зря столько грешил. Энтони грациозно встаёт со скрипучей койки, медленно, своей самой фирменной походкой прошел к двери и заглянул в окошко, сняв очки и изогнув одну бровь.

— Послушай, парень. Я тебе автограф оставлю. Я прекрасно понимаю, что ты меня не выпустишь, но можешь хотя бы кое-что сделать? — острое лицо демона осветил хищный оскал.

Радостный паренёк широко улыбнулся, активно закивал головой.

— Тебя как зовут?

— Джим! — счастье переполняло юного грешника.

— Джим, принеси мне магнитофон и самую мощную колонку, которую найдешь в этой дыре. А ещё. — Кроули стягивает со своей шеи тонкий шарф-галстук и протягивает пареньку. — Передай Селесте кое-что, ты же знаешь, где ее заперли. — Энтони наклоняется вперёд и, поманив пальцев демоненка, шепчет на ухо слова, которые нужно процитировать его светлой синеглазке.

Мигают лампы, серые стены угнетают, а смрад не на секунду не покидает лёгкие.

Селеста припала затылком к холодной стене, обречённо глядя в потолок. За все время, что она просидела взаперти успела пройти четыре стадии принятия неизбежного.

Отрицание. Это чувство настигло ещё в тот момент, когда Вельзевул пришла забрать блондинку из квартиры Кроули. Она никак не хотела верить в предательство любимого. Пока лично не услышит от него правды. А потом, он сам произнес все эти слова, и ее разум вновь отвергал, пока Кроули не подтвердил все вновь.

Гнев. Ее разъедала тихая ярость. Жрала ее внутренности и душу, прорываясь черной гнилью через белесый глаз, растворяя его. Она не могла произнести ни слова от гнева, но чувствовала. Чувствовала, как тьма ее разъедает.

Торг. Бывшая монахиня пыталась поговорить со своим внутренним Я. Поставить на чашу весов все за и против. Спорила и ругалась сама с собой. Стоит ли принять все так или же отвергнуть. А может, шутка? А может, стоит с ним поговорить лично ещё раз?

Депрессия. А вот это чувство гложет уже давно. Бог ее не слышит. Никто ей не способен помочь, кроме нее самой. Ей стало все равно, что с ней будет, все равно, что будет с Кроули. Со всем миром. Пускай хоть ножом режут — она не встанет с этого пола. Ее полностью поглощает черная дыра, из которой нет выхода. Рубцы вокруг глазницы подсохли и неприятно стягивали кожу, а непонятная черная жидкость продолжала вытекать, стекая по бледным щекам. Густыми каплями падая на пол. Ее сердце продолжает кровоточить.

Первые аккорды разнеслись по серым помещениям, отражаясь от стен, возвышаясь куда-то вверх, заполняя собой все вокруг. Музыка громкими звуками фортепьяно перекрикивала толпу демонов постоянно что-то обсуждающих, шебуршащихся и топчущихся в бесконечных грязных коридорах. Фредди Меркьюри запел, заставляя всех в Аду крутить головами, пытаясь понять: откуда идёт звук, словно он был повсюду.

Это и есть реальная жизнь?

Может это просто фантазия?

Пойман, как под завалом,

От реальности не убежать.

Открой глаза, взгляни на небо и увидь.

Кроули включил громкость на полную мощность в голос подпевая любимому певцу, который определенно сейчас тоже должен слышать свою запись в адских закутках.