Страница 7 из 58
— Но я тоже буду убивать! — Аластор сильнее вцепился в ткань униформы. — Все говорят, что убивать — это обычное дело. Разве не так?
В серебряных глазах мальчика сверкало негодование. В таком возрасте он только создаёт себе представления о мире, деля всё на чёрное и белое. Вот только нормальные дети обводят в белый цвет сострадание, жалость, любовь. Все эти качества ушли в черноту у тех, кто воспитывался в Академии.
Однако Нейт была права — этот мальчик рождён для сражений. В нём текла кровь самого ужасного человека, чей отголосок Эрик жаждал подавить с самого рождения. Но какие бы усилия он ни прилагал, Аластор становился всё более похож на Танцующую Гиену. Когда-нибудь правда о его рождении выплывет на поверхность. Когда-нибудь.
— Аластор Кали! — Эрик повысил голос, и мальчик вытянулся в струнку. — Как будущий курсант Академии, ты обязан учиться, готовиться ко всему, что ждёт тебя впереди. Не смей отвлекаться на такие пустяки! Что ты сейчас должен делать?
— Учиться читать и писать, — разочарованно вздохнул мальчик. — Но это скучно!
— Я нашёл для тебя книжку с картинками, — сквозь боль улыбнулся Эрик. — Пошли в мою комнату.
В глазах Аластора сверкнул восторг. Он радостно закричал, кидаясь прочь.
Нейт долго смотрела вслед ребёнку, даже когда он исчез далеко за стенами зданий. Эрик начал дышать глубже, чтобы успокоиться. Чёрт, она же находилась так близко! Просто протянуть руку… «На твоих глазах убили невинного человека, а ты думаешь об этом?» — шикнул голос совести.
— Ты пропустишь завтрак, — осторожно начала Нейт.
— Да, — пожал плечами Эрик.
Занимаясь с Аластором, юноша часто жертвовал пищей. Девушка делала одолжение и приносила в комнату его порцию еды. Но Эрик предпочитал, чтобы Нейт вообще ничего не делала. Эрик обучал своего брата фотьянскому — языку Фениксов, запрещённому среди Сосудов. Была с Аластором такая игра — хранить секреты. За молчание юноша давал маленькие подарки вроде саморучного самолётика из палочек или бумажного оригами. Но если Нейт случайно увидит записи мальчика на фотьянском…
— Ты выглядишь усталым, будто всю ночь не спал, — парировала девушка.
— Бессонница. Я не могу уснуть из-за грядущего испытания, ты же знаешь.
«Ну, это похоже на правду», — одобрительно отметил Эрик. Многие не могли уснуть из-за этого. Юноша сам боялся последних испытаний, но не так сильно, как мысль о том, что его выведут на чистую воду. Пять лет в Академии превратились в настоящий ад, полный страха, холодного пота, дрожания. Не было ни одного спокойного дня. Но смотря, как растёт Аластор, Эрик понимал цену своих нечеловеческих трудов.
— Как рана? — Нейт сама решила перевести тему. Уж слишком она обременяла и её, и его.
— Уже зажило. Царапинка.
Эрик неожиданно даже для самого себя двинулся с места, вслед за Аластором. Он просто не мог терпеть Нейт из-за любви и одновременной ненависти к ней. Не Академия испортила её, она родилась с мыслью об истреблении Фениксов, их превращении в безвольных рабов. В глубине души Эрик ожидал, что девушка позовёт его, но она осталась стоять на месте, смиряя его неодобрительным взглядом. «Почему ты так странно себя ведёшь?» — читалось в её взгляде.
Юноша быстро нагнал Аластора. Вместе они поднялись в комнату, которую делили они с Нейт и Демьяном. Его товарищ сейчас наверняка пропадал либо на необязательной тренировке, либо на завтраке. Поэтому Эрик, облегчённо вздохнув, достал из-под кровати книжку с записями на фотьянском языке.
Помещение было очень тесным, а особенно для четырёх человек. Только самое необходимое: шкафы, стулья, столы, небольшое окно, кровати. Но даже в таком маленьком царстве можно сразу понять, кто где жил. Место Нейт всегда пребывало в чистоте, без пыли, всё заправлено и в вечном порядке. Демьян не заботился об этом от слова совсем. Эрик же делил свою кровать с Аластором, поэтому и стол, и шкаф всегда переполняли вещи.
— Аластор! — тут же воскликнул Эрик, когда увидел, как мальчик потянулся к одному из кинжалов Демьяна.
— Я хочу уметь драться! — надул щёки Аластор. — Хочу быть мужчиной!
— Чтобы быть мужчиной, надо для начала слушаться старших. А ты хоть знаешь, что такое быть мужчиной?
Аластор на миг задумался. Потом быстро покачал головой в сторону, вопросительно посмотрев на Эрика.
— Быть мужчиной… это…
Юноша тут же потянулся к книге, которую носила с собой Нейт, как спасительный амулет. Книга о революции девятнадцатого века, когда Сосуды свергли Фениксов с власти.
Эрик открыл издание на странице с красивой картинкой, где была изображена битва между Фениксами и Сосудами. Художник не поленился нарисовать везде кровь, безжизненные тела, добавить мрачных красок. Но несмотря на это, в иллюстрации чувствовалась сила воли и духа, отвага, честь. Два клана знали, что идут на верную гибель, но никто не убежал с поля боя. Небо окрашивали огненные цвета вперемешку с чёрными, как символ вечного противостояния.
— Посмотри на этих воинов, — улыбнулся Эрик. — Они храбрые. Они знают, что могут не вернуться домой, но ради чести своего клана идут в сражение. Они терпят любые трудности, не знают страха.
Аластор радостно округлил глаза, похлопав в ладоши.
— Тебе надо стать таким же, — продолжил Эрик. — Мир несправедлив ко многим. И когда-нибудь меня не станет рядом, а тебе придётся решать самому, как поступать. Поэтому возьми в пример таких мужественных, благородных, сильных, решительных.
— Тогда я вырасту таким же, как и ты! — в глазах Аластора мелькнула не свойственная ему серьёзность.
Эрик почувствовал, как сердце пронзила сотня игл.
— Ч-что?.. — только и выдохнул он.
Аластор притих, опустив голову.
— Ты думаешь, что я не стану похожим на тебя? — подавленно спросил он.
Эрик дрожащими руками прижал к себе брата. Тот пискнул от неожиданности, непонимающе смотря в глаза юноши. Он крепко сжал его в объятьях.
— А знаешь что… — дрожащим голосом прошептал Эрик. — Давай ты останешься таким, какой ты сейчас. Тебе не нужен пример для подражания!
«Это у тебя должны учиться», — мысленно добавил он через слёзы.
====== Глава II. Испытание. ======
Мягкое сияние луны пробивалось через потрескавшиеся стёкла, напоминавшие скорее пожелтевшие от времени витражи, нежели окна, наполняя тесную комнатушку зловещими тенями. Мрак всегда рождается из света — зло восходит из неправильной доброты. Как бы Эрик ни пытался увидеть голубоватое свечение, в глаза бросалась только тьма, порождаемая самой же луной. Предметы растворялись, теряли прежние очертания, превращаясь в чёрные силуэты. Храп Демьяна, смешивавшийся с лёгким шелестом листьев за стеной, казался глухим шёпотом призраков, которые хотели что-то сказать. Что-то очень важное, что-то, что юноша посмел забыть в стенах Академии.
Под боком мирно сопел Аластор. Все пять лет он делил кровать с Эриком, несмотря на бесчисленные уговоры перейти в госпиталь. Юноша только закатывал глаза от такой упрямости, однако в глубине души испытывал облегчение каждый раз, когда Аластор давал твёрдый отказ. Мальчик цеплялся за ткань его одежды, прижимаясь всем своим крохотным существом во время кошмаров, а Эрик чувствовал, как маленький комочек тепла пробуждает в нём всё то, что беспощадно подавляла Академия. Хоть это безобидное, на первый взгляд, существо всё время воровало одеяло, из-за чего юноша привык спать в холоде. «Он не готов к правде», — вздохнул Эрик. Слишком мальчик был маленьким, беззащитным…
Совсем таким же, как и он сам двенадцать лет назад.
Нейт тоже не спалось этой ночью. Её выдавало прерывистое дыхание, постоянные ворочанья. Раскиданные по подушке волосы сияли безжизненным железом под луной. Более жутко становилось, когда она открывала глаза, и свет звёзд падал на её глаза, отражая в них глубинное равнодушие. У всех людей Академии был один и тот же взгляд — точно холод, точно пустота после смерти.
Тишина давила на сердце, поэтому Эрик, осторожно встав с кровати, чтобы не разбудить Аластора, подошёл к окну. Пальцы невольно коснулись ледяного стекла, от чего в душе прокололись вновь кровавые шипы бессердечия. Каждая вещь в Академии имела призрак жестокости, каждая улыбка — маска. Словно всё, что находилось здесь, в чёрных стенах, заколдовали. Только Аластор оставался единственным человеком, на которого чары не подействовали.