Страница 1 из 58
====== Пролог ======
Нейт всегда говорила ему: «Тьма является заклятым врагом для напуганных птенцов; для хищников тьма — это верный друг и помощник в кровожадных охотах». Вот только сейчас Эрик осознал, насколько её убеждение являлось лживым.
Юноша, подобно неуловимой тени, проскальзывал через тёмные коридоры подземелья. Каменные стены покрывали трещины и значительные слои пыли — доказательства заброшенности. Если верить легендам, ходящим из уст в уста неопытных новобранцев Академии, здесь обитали призраки умерших Фениксов, жаждущих возмездия за совершённое зло. Учителя же, недовольно хмурясь, рассказывали, что раньше это место служило темницей для Сосудов. Более разговорчивые личности во всех подробностях описывали, как совершались пытки и эксперименты над живыми телами, отчего волосы невольно вставали дыбом. Но так или иначе, подземелья давно заброшены и забыты Богом, благодаря чему новобранцы с трепетанием и героизмом лезли сюда, дабы доказать девчонкам свою храбрость. Раньше Эрик был одним из таких глупцов, желая доказать Нейт мужество. Но даже спустя восемь лет ничего не изменилось. Можно сказать, ситуация намного усугубилась.
Эрик мысленно считал шаги. Невзирая на непроглядный мрак, плотным одеялом смыкающийся вокруг всего существа, он досконально знал каждый тупик, поворот, даже все трещины успел пересчитать. Сзади гулким эхом доносились голоса рабов, которых отправили на его поимку. «Ученик Академии сбежал! Поймать и доставить лично директору!» — передавали они приказ. Будь юноша новобранцем, его схватили бы сразу же. Но времена изменились, он изменился, как и всё его мировоззрение. Нейт твердила, что мглой пользуются только хищники, беглецы же трусливо прячутся от неё, как от яростного огня. Эрик слегка улыбнулся. Видела бы девушка, как этот самый беглец с помощью бездонной темноты обхитрил охотников за его головой! Рабов-фениксов всегда легко обвести вокруг пальца, поэтому юноша с самого начала не рассчитывал на провал. Они не обладали ни умом, ни достаточной силой. По крайней мере, по сравнению с зомбированными монстрами, выпускаемыми из Академии.
Очередной всхлип неожиданно напоминал о тяжёлом бремени, свалившемся на плечи юноши всего несколько минут назад. Руки оттягивал небольшой свёрток, который изредка шевелился и издавал непонятные звуки — то ли плач, то ли смех. Эрик вновь поразился, насколько же этот ребёнок чутко понимал ситуацию лишь по его настроению. Когда Анджела несколько недель назад сказала, что передаст ему годовалого малыша, Эрик готовился ко всему самому худшему — что он будет кричать, плакать и биться в истерике. Из-за этого побег от рабов-фениксов намного бы осложнился. Но ребёнок, словно понимая, что происходит на самом деле, боялся даже шевелиться. По щекам текли слёзы, громом опадающие на холодный пол из-за звонкой тишины. В тысячный раз Эрик инстинктивно оборачивался, в ужасе представляя, как за его спиной возвышался какой-нибудь мускулистый мужчина. Любой изданный звук приравнивался к смерти, и воображение нещадно чертило самые ужасные исходы этого сомнительного дела.
Поворот, десять шагов вперёд, снова поворот. Впереди, всего в нескольких десятках метров, раздавалась чья-то тяжёлая поступь. Эрик прижался к стене, и холод безжизненного камня слился с его телом. В Академии студентов обучали переносить чуть ли не все преграды судьбы: голод, жажду, холод, силу могущественных стихий. Поэтому в очередной раз испытать ледяное покалывание по всему телу для юноши стало обычной практикой. Однако его существо дрожало.
Медленно, подобно вирусу, убивающему свою жертву в жестоких агониях, всё тело охватывал страх.
Каждый рассвет, размыкая веки после сна, Эрик молился, чтобы он пережил новый день. За восемь лет он научился прятать свой страх за сотнями масок, но так и не смог его подавить. За годы, проведённые в Академии, ученики лишись человечности и превратились в машины для убийства. Убивать рабов-фениксов и издеваться над ними входило в рамки повседневности. Эрик прикладывал все усилия, чтобы истребить с корнем все чувства, всё сострадание, заполняющее его сердце. Но в глубине души он понимал — это невозможно. И он начал бояться себя, видеть в себе дикого зверя, нарушающего законы его предков. Страх разрастался сильнее, пока окончательно не погасил рассудок, из-за чего юноша согласился на самую грандиозную авантюру в его жизни.
Привыкшие к темноте глаза разглядели вдалеке расплывчатый силуэт. Сердце болезненно сжалось, рука Эрика невольно потянулась к ремню, к которому был прикреплён нож. Если его лицо увидят — всё выживание в Академии будет просто напрасно. Юноша с непосильным трудом заставил руку перестать дрожать. Казалось, что ребёнок стал намного тяжелее. Когда Анджела только передала его, Эрик поразился его лёгкости. Словно пушинка, словно пылинка. Но предательский ужас, сковывающий тело, с каждым мгновением поглощал каждую клеточку. Это чувство обострилось, было на самом расцвете пика, ребёнок стал непосильной ношей. «Твоя жажда крови — это острие меча, — прошептал одними губами Эрик. Анджела всё время повторяла одни и те же слова в период его детства. Она верила, что они даруют сил для предстоящего сражения и заглушают страх. — Твои раны — это огонь, дающий тебе больше жара в плоти. Твоя ненависть — самая мощная магия. Твой стук сердца — это музыка, в такт которой ты нападаешь.
Мой страх — просто глупое чувство! Просто глупое чувство! Глупое чувство!»
Несколько метров отделяли сейчас Эрика от будущего убийства. Как бы ему ни была противна мысль о проливающейся крови, иного пути не находилось. Свет фонаря лился в другой туннель, расположенный рядом. Всего одно лёгкое движение рукой — и этот огонёк перекинется на лицо юноши. Раб-феникс расслабленно ходил по туннелям, даже не подозревая, что его заветная цель находится слишком близко. Эрик до боли в костяшках сжал позолоченную ручку ножа.
На мгновение мужчина остановился. Юноша вновь забыл, как дышать — слишком тряслось всё внутри. Сузившиеся зрачки нервно всматривались в дальний свет фонаря, от которого зависела его судьба. «Вдохнуть! Вдохнуть!» — тщетно кричало в мозгу, когда Эрик почувствовал нехватку воздуха в груди. Но он не смел. Если он вдохнёт — его услышат. Его отыщут.
Наступит конец всем его нечеловеческим трудам.
В Академии первым делом учили переставать чувствовать боль и выдерживать пытки. Эрик сам удивился, когда ощутил покалывания по всему телу — слишком сильно он вжался в стену, желая превратиться в серый камень. «Слиться, слиться со стеной!» — вопил он, когда раб-феникс сделал ещё один шаг вперёд. Холодный пот, будто склизкая чешуя, покрыл всё тело. «Уйди! Иди в другой туннель! Только не сюда! Прошу, не сюда! Не сюда!»
Свет фонаря, точно сильная пощёчина, ударил по лицу. В глазах вспыхнула боль, но Эрик перестал что-либо чувствовать к этому моменту. Внутренности сжались в тугой узел, сердце рухнуло вниз. «Убей его!» — кричал разум. Но оцепеневшие конечности не хотели двигаться. Пальцы сжались в ручку ножа, и что дальше? Юноша не мог даже вытащить оружие и перерезать горло, чтобы подарить мужчине чистую смерть, как его этому учили на протяжении восьми лет.
Почему-то именно сейчас Эрик вспомнил о ребёнке. За последние секунды, тянущиеся целыми вечностями, он так и не издал ни единого всхлипа. Он также трепетно дышал, повторяя на своём бледном личике все те же эмоции, что и юноша. В удивлённых серебряных глазах не виделось ничего более, кроме обычного животного страха.
Раб-феникс ошарашенно рассматривал беглецов. Его взгляд сразу остановился на свёртке, из которого отчётливо виднелась голова малыша. Светлые брови мужчины поползли вверх.
— П-пожалуйста… — выдохнул Эрик.
«Что ты творишь?! — шипел он на себя. — Убей его! Никто не узнает! Убей!»
Перед глазами расплылась картина первого убийства. Его убийства. Это произошло на втором курсе, когда ему было всего восемь лет. Учитель привёл полуживого феникса — вернее, девочку их же возраста. До сих пор юноша не мог выбросить из головы её светлые волосы, запачканные бордовым цветом крови, измученные глаза, в которых не жило ничего, кроме чувства безысходности. На её изувеченном теле не находилось ни единого живого места. А её голос… Когда они избивали её, она кричала тоненьким голоском, охрипшим от бесконечных страданий. Учитель строго следил, чтобы каждый сильно ударил её. И она умерла именно тогда, когда Эрик нанёс свой удар. Он стоял по счёту всего шестым. А потом его вырвало прямо там, в классе, что послужило началу насмешек. «Примерный ученик не выдержал возмездия!» — так говорили они.