Страница 49 из 58
Эрик упал на землю. С трудом он смог посмотреть на ущелье — Фениксы уходят. Они оставили его. Они поняли, что его невозможно спасти. Неожиданно Эклипсы тоже кинулись вперёд, чтобы успеть помешать огромному камню преградить путь в ущелье.
Поздно. Времени нет — всё поздно. Эклипсов намного больше; над его телом повис кровожадный монстр, некогда бывший ему другом. Демьян… Именно он положил конец всем его надеждам.
Аластор… Лена… Их нет рядом. Судорожно, Эрик стал нащупывать единственной рукой клеймор. Где он… Где он?!
Нет друзей. Нет силы. Нет оружия. Нет удачи.
У него больше ничего не осталось.
====== Глава XIV. Прерванные узы. ======
В тот момент, когда они впервые встретились, они поняли, что связаны больше, чем кровью и плотью. Они всегда называли друг друга близнецами, несмотря на разный возраст, разные мечты, разные принадлежности к расам. Словно одну душу разделили на две части — поэтому они называли друг друга братьями. И, встретившись, их души соединились в одно целое.
В тот момент, когда они впервые встретились, у старшего брата всегда были грустные глаза. Младший брат не понимал, почему его «близнец» постоянно тосковал по чему-то неведомому, неизвестному. А позже младший брат кричал, потому что он сам не смог вынести горе и боль, которые всё время переживал старший брат. В тот момент, когда они впервые встретились, у старшего брата всегда были грустные глаза, как и теперь у младшего брата.
Склонившись над телом мёртвой матери, младший брат рыдал. Впервые за свою короткую жизнь он потерял любимого человека. Старший брат стоял непреклонно, ибо он прекрасно знал, что такое смерть, что такое смотреть в её холодные безжизненные глаза и пытаться убежать от неё. Старший брат сел на одно колено и, приобняв близнеца, велел ему уходить как можно дальше от Интериума — города, где велась война. Он обещал, что они встретятся очень скоро, что по окончании страшной революции они всегда будут вместе, и ничто не посмеет их разлучить.
Он обещал. А значит, что так оно и будет.
На горизонте слышались отчаянные вопли, которые иногда умолкали — обрывалась чья-то жизнь. Солнце давно потерялось среди густых тканей дыма, и нельзя было понять, где оно находилось. Огонь нещадно съедал траву, поэтому Аластор видел только кровь и пепел. Они, как обманчивые тени, окружали его. Некогда изумрудные деревья превратились в уродливых монстров, покрытых чёрной золой. И, входя в Лес, который раньше всегда приветливо встречал его приятным шелестом листьев, мальчик ёжился.
Ноги болели. Обувь давно истёрлась, как и его ступни. Аластор изредка оглядывался назад и видел, как оставляет кровавую дорожку следов. Больно. Но он должен идти. Он сам видел, как рядом с ним шли Фениксы с изуродованными лицами, отрубленными конечностями. Им намного хуже. Аластор старался вдохнуть в себя побольше воздуха, но запах дыма опустошал его изнутри. На глаза наворачивались слёзы.
Мама. Его мама мертва. Братик сам убил её. По его щекам текли слёзы, но голос звучал, как металл. Он сам, своими руками, проткнул её сердце. А мама улыбнулась. Улыбнулась… Аластор тыльной стороной руки поспешил протереть влажные глаза. Эрик бросил его. Но он обязательно вернётся — он обещал. А если обещал, значит, что он вернётся. Мальчик постарался забыть лицо мамы, постарался собраться с силами и думать о дороге. Шаг. Ещё один болезненный шаг. Если он будет думать о дороге, он сможет на время забыть…
Нет, он всё-таки не сможет. Аластор всхлипывал, обнимая себя за тощие плечи. Мама мертва. Братик убил её.
Дорога слишком длинная. Она тянулась бесконечными дорожками вдаль, не желая заканчиваться. Она извивалась змеиными тропками, крутилась вокруг деревьев, уходила в холмы. Аластор обернулся. Они прошли слишком много, не может быть, чтобы они не оказались на безопасной территории. Однако вдалеке он прекрасно видел огонь, поедающий всё на своём пути, а также снопы дыма. Всё ещё близко к Интериуму. А сил уже не оставалось — они выходили из него с каждым шагом, запечатывались в лужицах крови, что он оставлял. Мальчик закусил нижнюю губу, чтобы не заскулить. Слёзы предательски лились из глаз.
Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем Аластор увидел вдалеке, где небо и земля сливались в единую линию, чёрные движущиеся точки. Люди. Это люди. Много людей, которые махали им. Сами Фениксы, с которыми шёл Аластор, тоже оживились и поскорее ускорили шаг. Они встретились с беженцами, покинувшими лагерь несколько дней назад. Вместе они смогут добраться до Люмэни!
Аластор прищурился. Прямо к ним кто-то бежал. Судя по фигуре, девушка. Она махала руками и что-то кричала, но из-за огромного расстояния мальчик ничего не смог услышать. Куда она так торопится? И всё же сердце застучало сильнее, хоть Аластор пока сам не знал, почему.
Её волосы развевал сухой ветер, насквозь пропитанный запахом крови и лошадей, уставших от постоянной перевозки раненых. Из-за рыжего цвета создавалась иллюзия, что на голове девушки полыхал огонь. Её большие янтарные глаза отражали, как зеркало, изнеможённых беженцев. Лена.
— Аластор! — кричала она через слёзы. Потом закашляла — она надорвала голос. — Аластор!
Она упала на колени и крепко-крепко прижала к себе Аластора. Тот даже ойкнул от того, насколько Лена сильно обняла его, едва не задушив. Слёзы девушки упали на его спину, и даже через тонкую ткань кофты, он почувствовал их холод. Приятный холод после того, как вышел из ада — вот во что превратился Лес.
Затем Лена отстранилась и, схватив мальчика за плечи, несколько долгих мгновений смотрела ему в глаза. Они пылали. Пылали так же страстно, как огонь. Огонь Феникса.
— Где… где Эрик? — заикаясь, прошептала она.
Аластор хотел открыть рот, однако понял, что ком засел в горле. Он старался выдавить из себя слова, но вместо этого вышли только слёзы и истошный крик. Он схватился за дрожащие руки Лены. Всё, что мальчик держал в себе во время долгого пути, вырвалось наружу.
Он рыдал. Он кричал, как раненый зверь, пока не охрип. Он до боли сжимал тёплые руки Лены, пытаясь тем самым хоть немного облегчить себе боль. Не помогало. Ничто не помогало!
— Аластор… — еле слышно прошептала Лена. Она не на шутку испугалась.
— Ма… ма… — заревел мальчик. — Мама! Мамочка! Она… она…
Лена вновь прижала к себе Аластора. Маленький комочек… Она чувствовала, как отчаянно бьётся его сердце. Как он хватал ртом воздух для нового крика. Как лились слёзы из его глаз.
— Всё позади, малыш, — пролепетала Лена над его ухом и поцеловала его в голову. Так обычно делала её мать, чтобы успокоить. — Пошли. Тебя ждёт еда и отдых. Ты устал.
Она встала на ноги и поманила к себе мальчика. Он смотрел на иссохшую землю и утирал слёзы, но не шёл. Он словно не замечал Лену. Аластор судорожно дышал, а затем, заплетающимся языком, прохрипел:
— Братик… он… он скоро п-придёт… Он остался… ос-стался… там…
Лена вздрогнула.
— Остался там? Около Интериума? — Её глаза расширились от ужаса.
Аластор коротко кивнул. Он искренне не понимал, почему девушка так волновалась. Эрик был самым лучшим курсантом Академии, сильным, выносливым. Он ведь так искусно сражался! У него нет недостатков, потому что он старший брат. Если он сказал, что вернётся — он вернётся. Он скоро будет здесь.
Не может быть иначе.
Всё равно в глазах Лены плескался, как в бокале, страх. Она полузакрыла веки, чтобы скрыть это, и взяла Аластора за руку.
— Пошли. Тебе надо отдохнуть.
Несколько дней прошли, как в тумане. Аластор повсюду бегал, предлагал помощь раненым. Сами беженцы медленно продвигались дальше от Интериума на безопасное расстояние, ибо Эклипсы пребывали целыми потоками к ненавистному городу. Мальчик сильно измотался, у него не было ни минутки для отдыха, потому что помощь требовалась всем. Постепенно к ним пребывали Фениксы из остальных городов, которые также сбежали от хозяев и просили защиты. А значит, больше проблем.