Страница 44 из 58
— Что с нами будет, если мы как-то доберёмся до Матери Кали? — спросила девушка, усаживаясь на траву. Эрик устроился рядом с ней.
«Если мы как-то», — ударило в уши. Лена верила в смерть больше, чем в шанс живыми добраться до восстания. Эрик вздрогнул от данного словосочетания, как от оплеухи.
— Я имею в виду, — девушка спохватилась, — мы будем в безопасности или нас тоже отправят воевать?
— Скорее всего, Анджела не сочтёт тебя полезной, — Как бы слова ни резали слух, Эрик дал самому себе обещание говорить только правду девушке. — Фениксы — это могущественные существа, которые умеют перерождаться, если их неправильно убить, которые могут воевать и без силы Эклипса. Их раны заживают по щелчку пальцев.
— И всё же почему… — Лена запнулась. — Революция случилась. Беды случились.
— Так должно быть правильным. Двести лет назад Фениксы были жестокими и презирали Сосудов. Они использовали Сосудов, как рабов. Теперь роли поменялись. Наверное, если моя мать победит, произойдёт то же самое, но с Сосудами. Мы снова станем рабами, вы — нашими правителями. А потом Сосуды восстанут. А потом опять Фениксы.
Лена плотно поджала губы.
— Мы сражаемся не за свободу, а за право занять место Сосудов?
— Я не знаю. Если тебя это немного успокоит — на сторону Матери Кали встают некоторые Эклипсы. Возможно, она предлагает мир обеим сторонам. Или обманывает. Я и сам не знаю, как поступить правильно. Лучше всего уехать на континент и жить среди обычных людей.
Повисла тишина. Эрик посмотрел на лицо девушки — в свете луны её глаза излучали тёплую печаль. Она старалась улыбаться, хоть улыбка и выходила весьма скорбной. Всегда в её душе юноша чувствовал что-то родное, что-то, что связывало их. Можно ли это назвать любовью? Его привязанность к Нейт родилась из-за отчаяния, из-за разбитых надежд, и он искал утешение везде, где мог. Привязанность к Лене родилась потому, что он чувствовал в ней что-то своё, пережил с ней столько горя за короткий период жизни…
Эрик подвинулся поближе к Лене. Он хотел взять её руку в свою, чтобы хоть как-то утешить. Едва он коснулся её, девушка упала ему на грудь, поглубже зарывшись в его объятьях. Её тепло он чувствовал даже через тонкую ткань рубашки. Лена — это живой огонь, горевший во тьме ненависти.
— Как смешно, — прошептала она, полузакрыв веки. — Все наши родители — Фениксы. Отличие лишь в том, что у Фениксов рождаются два ребёнка разом. Один — Сосуд, другой — Феникс. Именно это и определяет нашу судьбу. Несправедливо.
— Мир несправедлив. Главное, чтобы в нём продолжали жить люди, способные противостоять несправедливости.
Лена осторожно отстранилась из объятий, посмотрев на Эрика. Он находился так близко, что она могла разглядеть каждую мелкую ранку на лице, каждую прядь волос. Глупая идея пронзила мысли, и Лена резко поддалась вперёд. Их губы робко соприкоснулись. Эрик, придя в себя через пару долгих мгновений, сильнее прижал к себе девушку. Жар её тела, её поверхностное дыхание действовали, как дурман.
====== Глава XII. Отец Кали. ======
Чем ближе они подходили к эпицентру восстания, тем болезненнее сжималось сердце.
Пыль, поднимающаяся в воздух из-за тяжёлого топота копыт, щипала глаза. Эрик слышал, как сзади кашлял Аластор, и Лена старалась сделать всё возможное, чтобы мальчик не видел ужаса, расстилающегося перед ними кровавым рисунком безумного художника. Если бы это действительно было рисунком, то Эрик подумал бы, что демиург случайно пролил красную краску на пепельный холст. Но всё, что окружало их — реальность. На сожжённой земле виднелись тлеющие останки людей. Отличить среди них, кто представлял собой Феникса, а кто — Эклипса, казалось невыполнимой задачей. По крайней мере, сходу сказать точно было нельзя. Густые клубы чёрного дыма струились кверху, где ткался плотный ковёр, загораживающий некогда ясное небо. Почти то же самое Эрик видел в Ветустусе, вот только здесь, в отличие от города, пахло настоящей войной. Пахло сталью, огнём и жареным человеческим мясом.
Эрик невольно переглянулся с Леной, чтобы хоть как-то отвлечься от месива. Но её глаза, всегда согревающие в холоде ночи, не выражали ничего, кроме глубокой скорби. Юноша с трудом сдержал вздох. В тех песнях, которые обычно пели курсанты в Академии, поле боя представлялось как роскошная арена с изумительными декорациями в виде благородных воинов, быстрых лошадей, облачённых в ослепительные доспехи… В тех песнях трава всегда покрывалась кровью, но в них никогда не встречалось намёков о том, что в траве также небрежно валяются тела погибших, оторванные конечности, внутренние органы… Как бы ни были красивы те поединки, в которых Эрик одерживал победу, в настоящей битве важна вовсе не грация.
Эрик закрыл глаза, пытаясь вспомнить слова нескольких Эклипсов, которых он смог захватить в плен несколько дней назад. Те сообщили, что Матерь Кали была замечена под городом Интериум во время одной из битв. И, если верить тем солдатам, осада города ещё продолжалась. Интериум — город военного ремесла, где создавались клейморы. Атаковать его — всё равно, что наброситься на своры бешеных собак. Однако, если каким-то чудом Фениксы смогут взять город, настоящая революция будет не за горами.
— Я не думаю, что Фениксы смогут победить, — резко сказал Эрик. Он хотел попробовать данные слова на вкус. Слишком горькие.
Лена вздрогнула. В её глазах промелькнула невыносимая боль, которую она постаралась спрятать.
— Пусть Фениксы сильнее по магии, Эклипсов больше в количестве, — Эрик понял, что молчание сейчас было бы гораздо лучше. Но раз он начал — придётся закончить. — Здесь слишком много трупов. Бой был ожесточённый. А это даже не территория возле стен Интериума. Наверняка все силы будут брошены туда.
— Эрик… — прошептала Лена. Она не смогла договорить из-за кома в горле.
Юноша понял, что должен сказать дальше. Пусть слова резали собственный слух, они хотя бы являлись правдой. Ненавидя себя, Эрик процедил через зубы:
— Готовься к тому, что по приезду мы увидим горы трупов. И они будут принадлежать Фениксам. В большей части.
Лена издала непонятный животный звук. То ли плач, то ли крик о помощи. Из-за этого Эрик возненавидел себя ещё больше.
Аластор ничего не говорил. В последние дни их путешествия мальчик стал куда менее общительным, чем раньше. Постоянные гонения по лесу, прятки от рейдеров, нападения на лагери солдатов, чтобы раздобыть еду и информацию. В конечном счёте, им всем перерезали горло, чтобы они не распространили информацию о нахождении предателя. После недели скитаний они получили зацепку, где искать Матерь Кали. Интериум находился на юге, и невольно прямая дорога туда прошла как раз через пепелище сражения.
Что он скажет Анджеле, когда вновь увидит её? Молча передаст Аластора, встанет на колени или же будет умолять о прощении? Не факт, что Фениксы вообще будут рады видеть их в такое время. Но пока жива надежда, они должны двигаться вперёд, и неважно, через что придётся пройти: по трупам или по кровавым болотам. Из-за своей самонадеянности Эрик лишился поддержки со стороны Фениксов, а значит, что они могут убить его сразу, как только увидят. «Пусть делают, что хотят, — неожиданно даже для самого себя подумал юноша. — Главное, чтобы забрали Аластора и Лену в безопасное место».
Несколько часов они, в полном молчании, двигались дальше. Постепенно пепелище оставалось позади, как страшный сон. Вот только сон, в отличие от реальности, тает в голове расплывчатым видением и глухими отголосками. Реальность всегда распахивала объятья, готовясь вновь и вновь погружать людей в один и тот же кошмар. На влажной после дождя земле оставались отпечатки копыт и колёс, а также много, очень много человеческих следов. К счастью или несчастью, очень свежие.
Лошадь фыркала от усталости, и только Эрик подумал, что пора сделать привал, как внезапно он увидел вдалеке густое облако дыма. До боли сжимая уздечку, юноша ударил по бокам бедного животного, и оно нехотя кинулось рысью. Уже через небольшой промежуток времени он услышал истошные вопли, стрельбу из пушек, ржание других лошадей. Сердце бешено заколотилось…