Страница 17 из 58
— На время? — Эрик удивлённо поднял бровь. — Мой выпуск уже прямо сейчас, я не думаю, что ты сможешь вообще вернуть её.
— Вам ещё не сказали? — Настало время удивляться девушке. Однако в следующее мгновение от её изумления и след простыл. Она умела быстро овладевать собой. — Прошу Вас, моему товарищу сейчас она необходима! Он попался под горячую руку директора… Он не протянет…
— Что скажет сам директор, когда увидит эту мазь? Конечно, спросит, откуда она.
«А я не собираюсь отдавать двенадцать лет ада ради спасения жизни одного раба», — так и читалось в суровом взгляде. Взгляде Эклипса.
— Нам разрешают готовить самим себе лечебные снадобья из трав! — протараторила рабыня. — Если спросят, я отвечу, что приготовила сама! Просто сок Слезливых Цветов невероятно редок! А Сосуды даже не умеют разбираться в травах. Им все мази одинаковы…
— Слезливые Цветы? Откуда ты знаешь про них?
Мария очень давно рассказывала об их целебных свойствах. Но Эрик никогда не интересовался у Анджелы, из чего сделана мазь. А если бы и спросил, то сразу бы забыл. Настолько ему стали безразличны учения старой Жрицы.
— Все рабы умеют готовить целебные мази, — пояснила девушка.
— Разве?
— Мы делаем это ночью, когда большинство спит. Помогаем друг другу. Все рабы прекрасно разбираются в травах. Пожалуйста, я верну сразу же…
«На самом деле, плевать мне уже на эту мазь», — подумал Эрик. Она может не возвращать её — он скоро забудет о ней, как об убитом таракане.
— Ладно, — пожал плечами юноша, — хотя ты слишком легко доверилась мне. Я же могу сказать, что ты украла…
— Один из рабов, садовник, дал слово, что ты не обманешь меня. А я верю ему.
— Какой наивный.
— Он сказал, что ты у него в долгу. И что если ты прогонишь меня — это ляжет тёмным пятном на твою репутацию.
Первые секунды Эрик стоял в ступоре. Не слишком ли наглые нынче пошли рабы, чтобы вот так в открытую заявлять, что на втором этаже живёт наследничек Кали, помогающий чуть ли не каждому встречному? А затем юноша вспомнил, что лишь один человек из числа Фениксов, находившихся в Академии, мог иметь с ним счета.
Случай пятилетней давности. Тот мужчина, который нашёл его и маленького Аластора, так никому не проговорился. Эрик никогда не интересовался им, только изредка встречал в саду. Но раз мужчина сдержал слово — зачем вспоминать о нём? А теперь, оказывается, он начнёт выставлять ему претензии… «Гад», — прошипел в мыслях Эрик.
Юноша вынул из тумбочки небольшую баночку, и перед тем, как протянуть её, он нахмурился:
— Передай своему дружку, что по моей воле он скоро лишится руки, если уж не головы. Я его везде достану.
Девушка, похоже, не заметила угрозы. Она осторожно взяла мазь и ловко засунула в еле заметный карман между складками юбки.
Аластор дёрнул брата за руку, желая о чём-то сказать. Эрик наклонился к мальчику.
— А она очень красивая! — прошептал Аластор. — Давай она останется у нас! Мне так скучно! Я хочу поиграть с её волосами! Они тоже красивые!
— Если курсант Кали будет не против, — хихикнула девушка. Она стояла в дверном проёме, желая уйти, но недавние слова остановили её. — Но только после того, как я отнесу мазь.
Аластор залился краской, смущённо спрятавшись за спиной старшего брата.
— Он не курсант Кали, — пробубнил он тихо. — Он Эрик. Он не всегда такой плохой. Он плохой только потому, что он защищает себя и меня! Но он хороший! Правда!
— Я верю тебе, малыш, — улыбнулась девушка. Эрик поразился, насколько ярко сияла её милая улыбка. — Мы все вынуждены играть свои роли здесь.
— Меня вот зовут Аластор! А у тебя есть имя? Эрик говорил мне, что некрасиво обзывать людей, а тебя все называют рабыней!
Девушка вздрогнула. Наверняка её никто никогда не спрашивал о подобном, по крайней мере, спрашивали только Фениксы, прикованные к Академии. Она смутилась, и Эрик сразу понял это по тому, что она отвернулась.
— Лена… — прошептала она так, будто имя было запретным.
— Мы будем играть с тобой, когда я буду учиться здесь! — оживился мальчик, начисто забыв о своём смущении. — Если только Эрик меня не будет учить сам!
Лена не ответила, только опустила голову. Слова Аластора так или иначе тронули её, и Эрик не мог понять, была ли благодарна девушка за такую заботу, которую она никогда не видела от лица других людей, или же ненависть. Юноше не впервой видеть, как обычная доброта выводила курсантов из себя. И когда он уже поднял голову, чтобы кое-что сказать, девушка исчезла за дверью, тихо её закрыв. Совсем как приведение.
— Ой! — Аластор удивлённо поднял глаза. — А почему ты весь красный?
— Тут слишком жарко, — покачал головой Эрик. — Не обращай внимания.
— А мне кажется, что тут не жарко…
Мальчика перебили звонкие куранты, мнимым эхом разносящиеся по всей необъятной территории Академии. Девять часов. Время, когда все курсанты собираются в одном месте не из-за новой пытки. Как ни странно, это время праздника. В Академии тоже есть счастливые моменты — момент векового ухода отсюда. Надежда больше не вернуться в сумрачные стены.
Эрик в последний раз кинул на зеркало ледяной взгляд Эклипса. Он ничуть не отличался от обычных воинов — такой же суровый вид, безжалостный оскал. Не медля больше и секунды, он быстрым шагом направился вниз, сливаясь с общим потоком курсантов. Все единой колонной направлялись к центральной арене, где уже их поджидали гости.
Всего за минуту тысяча курсантов выстроилась по линии. Порядок распределения был необычайно прост — чем ближе к парадному входу, тем старше курс. Выпускники строились в самом центре, на виду у всех. Они и выглядели ярче, и гордые лица так и говорили, что они сегодня — самое главное лицо праздника. На трибунах сидели все Учителя, свыше пятисот Старших Эклипсов, семьи приближённых к императору со своими тщеславными детьми. В самом центре, на самом видном месте, установили красочный шатёр с огромным гербом, на котором был изображён чёрный ворон с мечом в клюве. В шатре находился император, внимательно изучавший лицо каждого выпускника. На мгновение он остановился на Эрике, слегка кивнув в знак приветствия. Юноша даже не знал — гордиться ли ему или же бояться, что скоро он столкнётся с непростой судьбой императора.
Раньше Эрик только слышал о внешности отца Нейт, а также изредка видел фотографии. На них он казался иссохшим стариком с потухшим взглядом безжизненных глаз. На деле, несмотря на преклонный возраст, он выглядел бодрым. Его чёрные глазёнки с интересом высматривали каждую мелочь, будто чтобы придраться к неопрятности выпускников. Длинные пальцы нетерпеливо барабанили по деревянным ножкам высокого стула. Но сомнений не оставалось — он истинный отец Нейт. Такие же острые черты лица, пронзительный, словно нож, взгляд.
Семья Лавровых сидела на одном из передних рядов. Эрик невольно поёжился от холодной ярости. Несмотря на то, что корни этого рода уходили далеко в клан Тэнэбрэ, который так ненавидела Империя Сосудов, они почётно сидели рядом со своими врагами. Людмила Лаврова — женщина с миловидным лицом, которое за секунду умело ожесточаться и становиться ледяным, как у курсантов — за свою жизнь убила немало Фениксов. Именно она предложила ввести в Академию почётную охрану, состоящую из одних Эклипсов. Эрик заметил, что после этого и так безобразное отношение к рабам ухудшилось чуть ли не до смертельного. Увидев, что женщина сидела с Танцующей Гиеной, юноша с трудом подавил порыв рвоты. Если бы Эрик не знал, что она спала с ним, ни за что бы не обратил внимание…
Чуть дальше, в отдельности от остальных Учителей, сидел Юрий Алексеевич. Он сказал, что после этого выпуска уйдёт навсегда из Академии на пенсию. Несмотря на свою ненависть к Учителям, Эрик имел дружеские отношения со стариком. Во время каникул он забирал юношу и Аластора в свой дом, где он больше тренировал курсанта. В отличие от Академии, Юрий подобрал личный подход, который стал намного действеннее. Это позволило Эрику вырваться в ряды лучших курсантов. Юноша не сомневался, зачем Учитель выделил его из тысячи таких же, как и он, — молодых и имеющих потенциал. Именно Юрий помог ему научиться скрывать свои мысли, а также показал тайные ходы, о которых никто не знал, чтобы встречаться с матерью. Единственный человек, знавший о побегах Эрика. Ради безопасности они почти не виделись во время обычных будней и только на каникулах, подальше от чужих глаз, проходили бесконечные тренировки.