Страница 18 из 58
Юрий Алексеевич не сводил взгляда с Аластора — своего двоюродного внука. «Делай, что хочешь, — вспомнились Эрику его давние слова, — но не смей отдавать мою родную душу моей проклятой племяннице и её сумасшедшему любовничку! Сбегай отсюда, не сбегай — если я узнаю, что ты кинул Аластора, я сломаю тебе шею раньше, чем это сделают власти из-за твоей измены!»
Танцующая Гиена закатил длинную поздравительную речь, не содержащую ничего интересного. Пустая похвала, всякие наставления… В это время в мозгу бился голосок: предать Анджелу или предать Империю. Фениксы или Сосуды. Мятежник или прославленный Эклипс, сидящий на троне. «Но если я стану императором, у меня будет много денег. У меня будет роскошь, мы с Аластором будем изящно жить. Если я встану на сторону Анджелы, у нас не будет ничего, кроме сырой земли, на которой мы будем спать…»
— Поклянитесь в верности Империи! — призвал Танцующая Гиена. Его голос казался таким далёким, словно покрытый поволокой.
К старому императору по очереди подходили выпускники. Преклонив одно колено, как по древним традициям, и приложив руку к сердцу, они громко цедили слова клятвы. Когда наступала оглушительная тишина после драгоценных слов, император благословлял выпускника и вручал ему священный Йаэсам. Клеймор светился золотым цветом на солнце, и Эрик невольно открыл рот от восхищения. Оружие оказалось намного лучше, чем он представлял! Отполированный, украшенный различными камнями, острый. Им можно убивать несколько человек одним ударом!
Наконец император метнул взор бесстрастных глаз на Эрика. Тот, выпрямив спину, вышел к шатру, преклонив колено и положив правую руку на сердце. Затылком он почувствовал, как на него сейчас устремились бессчётное количество глаз. Среди них был Аластор. Он гордился им? Восхищался? Хвастался в мыслях: «Это мой старший брат!»
— Я, Эрик Кали, под взглядом наших священных предков, даривших нам свободу и справедливость, клянусь кровью и честью всего своего рода, что всё моё существо будет посвящено только Империи; любое моё действие будет только во благо Империи; каждое моё слово будет выражать только благочтивость к Империи.
Император протянул юноше клеймор, и Эрик осторожно взял его. По весу оно оказалось идеальным — не лёгкое, но и не тяжёлое. Сотня драгоценных камней украшала рукоять, но это не мешало удобно держать его в руке. Юноша сжал ладонь на остром лезвии, и кровь сразу же заструилась по запястью. С алой жидкостью вытекали и цепи Академии. Да, он смог сделать это! Он свободен! Как только первые алые капли коснулись земли, послышались оглушительные крики:
— Эрик Кали! Эрик Кали! Эрик Кали!
Юноша осмотрелся. В самом дальнем углу, притеснённый всеми, прыгал Аластор и махал руками. Его вопли пусть и заглушал целый хор громких и окрепших тэмбров, Эрик улавливал его нотки голоса.
Неожиданно Эрик вздрогнул. Холод клеймора входил в него через оставленный порез на ладони. Он даже не понял, в какой миг мир вокруг него изменился. Магия, вложенная в подаренное оружие, отравила душу, соединяясь с ней в одно целое. Он даже не мог разделить, где заканчивалась его личность, а где начиналась магия, вошедшая в его плоть. Граница размылась. На секунду в глазах помутнело, но длилось странное чувство всего несколько моментов.
Когда Эрик поднял голову, он понял, что именно изменилось в окружающем мире. Изменилось его отношение. Теперь он стал Эклипсом, а вскоре станет императором. Он видел никчёмных курсантов, которые теперь могли слушаться его.
Эрика больше нет здесь. Есть Эклипс, поклявшийся в верности. И он собирался исполнить эту верность.
Когда все выпускники получили свои клейморы, император встал со стула, призывая к вниманию. Едва заметным жестом он подозвал к себе свою дочь, Нейт Парвати. Когда она встала рядом с отцом, Эрик в очередной раз убедился в их родственной близости. Почти как две капли воды, только у девушки пока что не имелось морщин и складок на всём лице.
— Моё время медленно клонится к закату, и, к сожалению, я также обречён превратиться лишь в воспоминания, как и всё живое в мире, — заговорил он тихим голосом. — После меня на трон взойдёт моя прекрасная дочь, сражающаяся с вами плечом к плечу. Я рад, что наша династия обучалась, обучается и будет обучаться в Академии. Именно здесь можно обрести людей, которым сможешь безоговорочно доверять. Именно здесь можно научиться решительности и силе воли. Но я хотел бы выделить одного человека, который достоин стать опорой для моей дочери и занять моё место.
Эрик чувствовал только пустоту. Ни радости, ни страха. Словно он готовился к этому моменту всю свою жизнь.
— Эрик Кали! — позвал его император.
Юноша подошёл к старику, вновь преклонив перед ним колено. Краем глаза он увидел мечущуюся тень… Лицо закрывал капюшон, однако юноша слишком хорошо знал эту фигуру.
Анджела.
— Готов ли ты нести бремя императора и во что бы то ни стало защищать нашу династию даже ценой собственной жизни?
— Мой дом — это Империя, — холодно ответил Эрик. — Ради дома я не пощажу ни души, ни жизни своей.
Воцарилось немое молчание. Если бы сейчас на землю упала капля воды, Эрик поклялся бы, что этот яростный звук услышали бы все. Никто не говорил. Никто не дышал. Все слушали и внимали каждому слову.
— Я не сомневался в тебе. Надеюсь, ты оправдаешь мои ожидания. — Император улыбнулся.
Эрик хотел ответить, но старик развернулся к толпе, восклицая последние слова церемонии посвящения. Их юноша не слышал из-за роя собственных мыслей. Но их, казалось, заглушал холод клеймора, прочно сидевшего в ножнах. Что здесь делала Анджела? Она рисковала своей жизнью! О чём она думала?!
Не успел Эрик опомниться, как курсанты начали слаженно покидать арену. Пути назад нет. Наверное, он мог бы сейчас отказаться и прикрыться тем, что он не готов из-за большой ответственности. Но теперь уже поздно. Есть только Империя, и её надо защищать любой ценой от бунта, который хотела поднять Анджела. Нет, не Анджела. Матерь Кали. Убить мятежников будет проще всего — Эрик знал их слабые места и некоторые месторасположения.
— Мне надо попрощаться с одним человеком, — обратился он к Нейт, — перед тем, как я уйду с вами.
Он ожидал, что девушка начнёт допрос. Однако она будто забыла о ссоре.
— Дело твоё. Только поторопись. Род Парвати никогда не любил ждать. Я в их числе.
Эрик кивнул. Сразу же он направился в место, где недавно видел тень Матери Кали. Она стояла там, знала, что он придёт. Пока курсанты и гости отвлеклись на разговоры о произошедшем, одновременно направляясь к выходу, они спрятались в тени, под рядами. Отсюда сложно было подслушать, да и увидеть также не представлялось возможности.
Матерь Кали без колебаний сняла с себя капюшон, и Эрик едва не зашипел. О чём она думала?! Кто угодно мог заметить её! Тогда её жизни придёт конец!
— Ты сумасшедшая, — процедил он сквозь зубы.
Глаза матери… Нет, этой смертной, смотрели на него до невозможности печально. В них готовы были появиться слёзы, но женщина держалась из последних сил, дрожа. Она продолжала смотреть на него, не как на будущего императора или заклятого врага.
Как на сына.
— Жрец рассказал мне, что т-ты думаешь, — пролепетала она. — Сказал, что ты… что ты готов предать нас… Что ты готов плюнуть на всё, что мы с тобой придумывали столько лет!
Эта смертная заговорила с ним. Фениксам запрещено разговаривать подобным тоном с Сосудами. Если бы не последние отголоски совести, продолжающие таять в душе, Эрик сейчас бы сдал её.
— Империя Сосудов находится в упадке из-за некомпетентности Эклипсов, — Он старался смягчить свой голос, потому что знал, что данное известие может свести такое слабое существо с ума. — Сейчас Эклипсы не выполняют своих обязанностей. Они должны истреблять мятежников, а не пропивать в подполье. Я не намерен это терпеть.
— О чём… о чём ты говоришь? — В её глазах засияли слёзы.
— Нейт Парвати права. До революции Фениксы унижали мой народ. Несмотря на то, что Сосуды рождаются только от Фениксов, мы не заслужили такого отношения. Вы унижали нас несколько столетий. Настало наше время мстить. Я был слеп, не понимая это. Теперь, когда на мои плечи взвалилась обязанность, я прозрел…