Расписной

Он схватил человека-лягушку за ворот:

- Ведь за пульт ты отвечаешь. И ответишь по полной программе, не сомневайся! Если правду не скажешь...

Вольф с удивлением отметил, что корректный и рассудительный дядя Иоганн преобразился: в голосе чувствовалась смертельная угроза.

Васьков дернулся, но освободиться не сумел.

- Я ни при чем! Игорь Якушев подтвердит - мы вместе вышли. А у двери эти, религиозники, шушукались. Филиппов, Титов, Коныхин. Я еще подумал: чего этот безъяйцевый здесь делает, он ведь на складе пашет...

- Ладно, иди пока, - рука Фогеля разжалась, и Васьков мгновенно исчез.

- Скопец три года на тельфере работал! - дядя Иоганн поднял палец. - Он мешок может на кружку с чаем поставить! Его работа...

- Они и на меня наезжали, - сказал Вольф. - Вроде как за полицая вступились. Но это понты, тут что-то другое...

Дядя Иоганн покачал головой:

- Дело не в тебе. Когда я в зону пришел, тут все идейные борцы были. Баланов, Хабарский, Цыпман... Шушера всякая в спецзону не попадала. Меня хорошо приняли: и статья серьезная, и срок, и идея. Почти сразу в правление вошел, с годами зубры уходили кто куда, так постепенно и бугром оказался. А в последнее время шелухи стало больше, чем порядочных людей. И все хотят погоду делать. Я им - как бельмо в глазу. Религиозники с националистами объединились, хотят свою власть установить, а для этого надо меня скинуть. А тут как раз ты появился. И силу показал. Значит, надо нас обоих убирать. Вот они и попытались. За малым не вышло. И как это ты обернулся!

Фогель осекся.

- А ведь ты не оборачивался... Как стоял спиной, так и оставался... Так и крикнул и толкнул... Я даже не понял вначале, думал, ты на меня напал! У тебя что - глаза на затылке?

Вольф развел руками:

- А ты ничего не слышал, дядя Иоганн? Ни крика, ни рычания тигриного?

- Какого рычания?! - дядя Иоганн вытаращил глаза, почти как человек-лягушка. - Мы что, в зоопарке?!

- Не знаю, что со мной... Видно, крыша едет. Я голос услышал - крик: "Берегись, сзади!" И тигр зарычал...

- Постой, Вольдемар, какой тигр? Откуда здесь тигры? - Фогель явно был выбит из колеи.

- Вот какой! - Вольф стянул рубаху и повернулся спиной. - На левой лопатке, видишь? Он и рычал! А крикнул рыцарь, видишь рыцаря?

- Гм... Но ведь это же рисунки... Они не могут рычать и говорить!

- Не могут. А у меня говорят.

- Это плохо. Как у тебя с наркотиками? В смысле раньше?

- С наркотой?

Вольф уже оправился от шока и жалел о своей откровенности. Его действительно предупредили татуировки - тигр и рыцарь. И опасность он увидел действительно спиной - глазами рыцаря, через узкую прорезь забрала. Но говорить об этом ни с кем нельзя. Особенно в зоне.

- Было, дело прошлое... Баловался...

- Вот и объяснение! - обрадовался Фогель. - Это обычная галлюцинация на почве абстиненции. А выручила тебя интуиция. Да и меня заодно. Только что ты спас мне жизнь! Это, конечно, Коныхин, его компания...

- Вот сучье! - выругался Вольф. - Надо им разбор учинить!

- Надо бы. Только чтобы общество убедить, для этого факты нужны. А догадки...

К ним подошел озабоченный Эйно.

- Что тут у вас?

- Ничего, - ответил Фогель. Он взял себя в руки и казался совершенно спокойным. - Вон, гляди, мусор рассыпался...

Лицо эстонца тоже выглядело непроницаемым.

- Вольфа Климов вызывает. Сказали - на профилактическую беседу.

Фогель многозначительно улыбнулся. Расписной натянул рубаху.

* * *

- Ты встрял в самую гущу событий, - майор потряс пачкой исписанных корявыми почерками бумаг. - Подготовка к побегу, драки, антисоветские высказывания...

- Насчет последнего - вранье, - меланхолично сказал Вольф, стараясь не смотреть на тарелку с бутербродами. Чай он жадно выпил - три чашки подряд, а бутерброды решил не есть. Сытость, запах колбасы, жир на коже, сало под ногтями - все это улики, которые могут стоить жизни. Потапыч рассказывал, как плохо кончали агенты, забывшие об осторожности.

- Может, и перестарались ребятки, лишнего наболтали, - Климов ласково разгладил листки, словно гладил плешивые головы тех, кто поставлял ему информацию. - Это не страшно. Хуже, когда молчат. Или недоговаривают.

- А про то, кто нас сегодня убить хотел, скажут?

- Обязательно, - кивнул Климов. - Может, не сегодня и не завтра, но дунут непременно. Я знаю запах любой каши, которая варится в зоне.

- А они нюхают вашу кашу?

Климов напрягся, личина простоватости мгновенно исчезла.

- Почему возник вопрос?

Вольф помолчал.

- Да так. Кто дует в одну сторону, тот может дунуть и в другую.

- Это верно. Но каждый такой факт - моя серьезная недоработка.

Майор испытующе рассматривал Вольфа.

- Если что-то знаешь, говори.

Вольф снова замешкался. Но ненадолго. Если информация утекает из этого кабинета, то уже сегодня ночью его могут задушить колючей проволокой.

- О том, что вы вызовете меня на профилактичекую беседу, Фогель знал заранее.

- А-а-а, - Климов облегченно вздохнул и махнул рукой. - Это ерунда, мелочь. В официальном вызове никакой секретности нет, все равно все узнают. Я утром дал в канцелярию список, а там уборщики толкутся, дневальный... Забудь. А вот то, что тебя интересует.

Майор освободил на столе место и, разложив план колонии, ткнул в него пальцем.

- Вот здесь, между котельной и складом готовой продукции, есть канализационный люк. Он, как положено, прижат двухдюймовым уголком и заперт. Но скоро мы начнем перекладку труб и замок снимем.

- Через него действительно можно выбраться за ограждение?

Майор выбрал бутерброд и смачно откусил большой кусок.

- Нет. Главный коридор с магистральной трубой тянется около сотни метров и заканчивается бетонным бассейном сброса на тысячу кубов. Сам понимаешь, какая там атмосфера. Без противогаза не продержаться и пяти минут. Но об этом никто не знает. Периодически в зоне возникают слухи, что канализация выходит за периметр, в озеро. Сейчас я их реанимирую.

- Что толку от слухов, если нет выхода? Мне надо будет залезть в люк при свидетелях и там остаться! Куда я денусь - нырну в бассейн с зэковским дерьмом?!

- Успокойся, - Климов взял второй бутерброд. - Один из боковых тоннелей проходит под складом. В прошлом году там обрушился свод. Так что вылезешь в складе, а ночью мы тебя вывезем на волю.