Расписной

- Подожди, где Фогель? Кто мне норму выработки закрывать будет?

Человек-лягушка опасливо оглянулся:

- Фогеля к хозяину вызвали. Вроде из самой Москвы приехали по его душу. Мастер сказал, чтобы я считал и записывал, а потом кто-то наряд закроет.

- Не понял, - возмутился Волк. - Что ты понимаешь в нарядах? Мне Фогель нужен. Я его подожду.

Якушев пожал плечами:

- Так он, может, и не придет. Да ты не бойся, я все правильно запишу.

- Ну смотри, - угрюмо согласился Волк.

В курилке все говорили о Фогеле. Мнения высказывались разные, но сходились в одном: ничего хорошего ему не светит.

- Скорей всего, что-то старое выплыло, - сказал Кацман. - Может, труп откопали, может, еще что...

- Вряд ли за Иоганном есть трупы, - усомнился Пар-цвания.

- Я же говорю: "...может, еще что", - сварливо повторил Кацман. - В былые времена, когда ты досиживал свой срок, тебя вызывали в спецчасть и давали расписаться еще за десять лет.

Шнитман доверительно взял Вольфа под локоть и отвел в сторону.

- Я, кажется, догадываюсь, в чем дело, - зашептал он. - Кто-то из старых подельников дал-таки показания. Держался, держался, а потом таки дал. Это бывает.

- Суки поганые, да я за дядю Иоганна! - Вольф разорвал на груди рубаху. Пойдем со мной, Яков Семенович, постоишь на стреме...

- Где? - испуганно спросил тот.

- Ну на атасе! Не бойся, делать ничего не будешь. Увидишь, кто-то идет, свистни!

Взобравшись на крышу пристройки, Вольф мелом написал на черной стене: "Менты - суки". Это был сигнал для Климова - просьба о встрече.

- Ну ты даешь, Володя! - Шнитман вытер влажные ладони о штаны. - Смело, конечно. Но... Не очень умно.

- Это еще почему?

- Потому что этой надписью ты никому ничего не докажешь. А тебя посадят в ШИЗО. И что ты выгадал?

- Не всегда надо выгадывать. Мы же не в магазине.

- При чем здесь магазин? - обиделся Яков Семенович. - К чему эти намеки! Если хочешь знать, я никого не обвешивал и не обсчитывал. Меня посадили за политическую борьбу!

- Знаю, знаю, - примирительно сказал Вольф. - Но борьба должна продолжаться и здесь. Поэтому в ШИЗО я пойду с гордо поднятой головой!

Шнитман уважительно кивнул и отошел. Можно было не сомневаться, что об идейной стойкости Вольфа в зоне будут ходить легенды.

Рабочий день подходил к концу. Вольфа не оставляло беспокойство. Сделанная им сигнальная надпись до сих пор не повлекла никаких последствий. Такого просто не могло быть. Даже если многочисленные осведомители не дунули кому-то из оперов, оскорбительную фразу наверняка видели сотрудники начальствующего состава колонии, к тому же ее невооруженным глазом можно рассмотреть с вахты. Климов должен был узнать о ней через пять минут, и если он не принял никаких мер, значит, нормальный ход событий нарушен. Скорей всего, это связано с проверяющим из Москвы. Интуиция подсказывала, что нарушение обычного порядка не обойдет стороной и его самого.

Привычно гудели станки, как всегда пряно пахло свежей стружкой, но беспокойство нарастало. Глупо встрять в какую-то передрягу, когда главное дело позади. Все равно, как выполнившей задание группе специальной разведки наткнуться на случайный патруль и вынужденно оказаться в незапланированной и ненужной перестрелке, погибнуть в которой можно с той же степенью вероятности, что и в главном бою. "Очень некрасиво", - сказал бы по этому поводу опытный в подобных делах майор Шаров, с которым так и не довелось выпить за удачу в поединках со смертью.

"Очкуешь? - проницательно спросил кот. Его тоненький голосок легко перекрывал шум работающего цеха. - Я тебе так скажу: не лезь ты в этот долбаный люк! Все там сдохнем, сукой буду!"

- Я по другой теме, - неожиданно для самого себя ответил Вольф. - Вот-вот меня на вилы поставят, потому и очко играет...

"Хреново! Тогда надо мутилово заводить, - со знанием дела сказал кот. Волну погнать, чтобы все закрутились, задергались... Один хрен тебе на пользу пойдет! Когда зона на ушах стоит, с любых вил соскочить легче!"

- А как мутить-то? - недоуменно спросил Вольф. Сейчас ему не казалось, что он разговаривает с галлюцинацией.

"Да по-любому! Сделай кому-нибудь предъяву. Сплетню запусти. Любая херня сгодится!"

- Ладно, попробую, - не очень уверенно сказал он, и кот удовлетворенно мурлыкнул.

Когда строились для съема с рабочей зоны, Вольф грубо толкнул Коныхина.

- Замочить нас хотел, гнида? Фогель вернется, мы вас всех на пики поставим!

- Посмотрим, кто кого! - зло окрысился скопец. - Мы в советской зоне, а не в Неметчине!

Во время переклички рядом с Вольфом оказался Азаров.

- Сегодня будем коныхинскую банду резать! После отбоя. Подписываешься?

Антисоветчик втянул голову в плечи и отвернулся. Он поддерживал отношения с Филипповым, а тот дружил с Титовым. Когда вернулись в жилую зону, религиозники собрались в кучу и что-то с жаром обсуждали. В свою очередь, Вольф подошел к Парцвания, пошептался с Вяло, заговорщически поговорил со Шнитманом. В отряде нарастало опасное возбуждение.

Перед ужином вернулся Фогель. Его шатало. Ссадина на скуле, синяк под глазом, заплывший левый глаз...

- Что с вами, дядя Иоганн?! - изумился Вольф.

Тот даже не повернул головы, молча прошел мимо и лег на свою койку. В столовую он не пошел.

Вольф без аппетита ел едва теплые макароны и напряженно размышлял. Интуиция подсказывала, что он стоит на грани провала. А может, уже и за ней.

После ужина он отозвал в сторону Волосюка.

- Подойди к Коныхину и скажи, что сейчас Фогель соберет совет, чтобы устроить им правилку. После отбоя их всех вырежут!

Осужденный Волосюк посмотрел с недоумением, но потом сидящий в нем помощник майора Климова опасливо выглянул наружу и кивнул.

В жилой зоне сгустилась тревожная предгрозовая атмосфера. На площадке для курения десятка два зэков кучковались вокруг Коныхина, в помещении отряда собирались сторонники Фогеля.

- Идем к старшому! - Парцвания будто случайно встретил Вольфа у входа и вроде дружески обнял его за плечи. Рядом оказался похожий на эсэсовца Эйно Вялло, тут же крутился человек-лягушка. Отказаться от приглашения было невозможно.