Эдана

Его лицо было бледным, почти как в ту ночь, когда я нашла его на полу, а на лбу выступали капли пота. Глаза болезненно блестели, и я испугалась. Он выглядел так, словно не поправиться в ближайший месяц, но у него была неделя, максимум неделя в запасе!

- Эд, - он сплел пальцы рук и принялся их заламывать. Плохой знак. – Я о-о-обязан те-тебе с-с-своей жизнью. Если б-бы н-не-не ты… И ты п-п-помогаешь м-мне не-не от-т-тставать…

Он истерично хохотнул, потупив взгляд.

- Э-это т-т-так т-т-трудно. Н-не м-могу с-с-собраться.

- Тим, - я подалась вперед и положила ладонь ему на локоть. – Если ты собираешься благодарить, то этого не стоит делать. Ведь…

- Эд, - зашептал он, подступая ближе. – Д-д-дело не-не в б-б-благодарности. Я л-л-люблю т-тебя.

Громадная ледяная глыба с оглушительным треском сдвинулась вниз и, стремительно ускоряясь, рухнула на меня.

- Уже д-д-давно.

Я не сразу поняла, почему мне стало трудно дышать. Я видела, что Тимоти наклоняется ко мне, видела приближающееся лицо, видела его закрытые глаза прямо перед собой и чувствовала на щеке его горячее дыхание, но мозг отказывался понимать, что всё это значит. Потребовалось несколько секунд, чтобы я почувствовала, – не только увидела – что Тимоти меня целует. Постепенно в голове отозвались участки, ответственные за мои ощущения, и так же постепенно – от едва различимого до вполне ощутимого – я почувствовала его губы. Холодные и неуверенные, они несмело прикасались ко мне.

И совершенно ничего не вызывали. Никаких теплых чувств. Никакого волнения. Пустота.

Я подняла руки и, упершись в грудь Тимоти, оттолкнула его.

- Тим, я…

Распахнулась дверь. Еще очень близко друг от друга, пойманные с поличным, мы обернулись на звук.

На пороге стоял Эрик. Его глаза были черными («Эрик, твои глаза»), они неподвижно уперлись в мое лицо, не замечая присутствия Тимоти.

- В поезд, - прохрипел он едва слышно, не отводя от меня взгляда. – Бегом.

Он резко развернулся и быстро зашагал прочь.

Что-то словно пронзило его, проткнуло насквозь. По его лицу – по черным глазам – это было видно. Что это? Злость? Досада? Раздражение? Ревность?

В поезде мы избегали друг друга. Набрав себе команду, он ушел в другой вагон. Моего имени – Рыжая – он не назвал. Я осталась под началом Четверки. Я именно осталась. Почему-то Четверка был уверен, что Эрик меня заберет к себе. Так что мое имя не называли до самого конца.

Ревность?!

Я сидела на полу вагона, скрестив ноги и упершись лбом в колени. Дарра и Рут оказались в команде Лидера, так что сейчас они меня не донимали расспросами, и я была рада. У меня было около десяти минут на то, чтобы обдумать произошедшее.

Есть ли малейший шанс того, что Эрик может приревновать меня?

Нет, решила я, такого шанса нет. Я не могу ничем привлекать Лидера. И эта мысль болезненно пульсировала в висках. Это я в какой-то момент решила, что могу быть ему интересна, дерзила и хамила, слепо полагая, что это сойдет мне с рук. Но то, что я думаю об Эрике, им не движет. Не может двигать. И полно об этом думать.

О чем стоит побеспокоиться, так это о Тимоти. Он не выказывал – или я не хотела видеть – никаких признаков влюбленности. Никакого флирта, как то было у Дарры и Рут. Никаких якобы случайных прикосновений, как у Дарры и Рут. Никаких общих дел, как…

Никаких?

Я больше недели навещала его в палате, мы сидели в закрытой комнате вдвоем. И я рассказывала ему услышанную перед обедом лекцию, показывала в конспекте и книге важные моменты, а он… А Тимоти смотрел на меня. Я словно не замечала этого, объясняя это тем, что он внимательно меня слушал, а потому неотрывно следил. Но как много он на самом деле слышал из того, что я говорила? Насколько глубоко его увлекало рассматривание моего лица?

- Не убирай, т-т-тебе так к-к-красиво, - сказал он, когда я попыталась связать волосы, все падающие на глаза и мешающие читать.

Тимоти ведь из Дружелюбия, часть ценностей этой фракции навсегда останутся в нем. Так я объясняла его комплименты? Кому ещё он говорил комплименты? Ведь мы практически всё время вместе, он и не общается больше ни с кем.

Всё время вместе. Он даже…

Стоп.

Он даже с вечеринки ушел, потому что перед тем ушла я, – пусть этого толком и не помню, – и ему нечего там было делать. Тимоти не просто стеснялся влюбленных Дарру и Рут. Он хотел проводить время так же со мной. И пошел искать меня? В ту ночь он пошел за мной? Хотел мне всё сказать, ведомый пьяной смелостью?

Получается, он пострадал из-за меня.

- Подъем! – Скомандовал Четверка. – Подъезжаем.

Тимоти не оказался бы в том коридоре, не дал бы возможности на себя напасть, останься я рядом.

- Приготовиться!

Я спрыгнула одной из первых, надеясь оставить все мысли в вагоне, но они выпрыгнули вместе со мной.

========== Часть третья. Глава 1. Точки над ‘i’. ==========

Утром мы проснулись от звуков потасовки. Моей первой мыслью было: напали ещё на кого-то. Но, открыв глаза, я увидела обратную картину. Группа Бесстрашных, вооруженных пистолетами, стянула с кроватей нескольких человек и сейчас заковывала в наручники, уставив на колени. Со ступенек за происходящим наблюдали Макс, Эрик и Четверка. Лица серьезные, руки отведены за спины.

— Что это? — прошептала Рут, повернувшись ко мне.

Я не ответила и лишь смотрела, как заламывали руки Молчуну. Глядя на его остервенелое лицо и резкие дергающиеся движения, я с болезненным удовлетворением думала: ты темная лошадка, я с самого начала это знала.

— Дункан Родди, Гэин Эдриан и Ивар Сновви, вы арестованы по подозрению в покушении на убийство Тимоти Такера, — отчеканивая каждое слово, объявил Макс.

Всех троих подхватили под мышки и под взглядом всех проснувшихся новичков, повели к лестнице. Я перевела взгляд с Молчуна, продолжавшего неубедительные попытки вырваться, на Четверку. Он склонился к Эрику и что-то быстро говорил ему на ухо. А Лидер смотрел вниз. Я чувствовала его взгляд на себе. Или хотела чувствовать.

— Так вот зачем Эрик приходил вчера, — задумчиво выговорила я, вдруг испугавшись звука собственного голоса. Наблюдая за тем, как вооруженный конвой поднимался вверх, я не заметила, что произнесла мысли вслух.

— Что?

Рут сидела на соседней кровати и с непониманием на меня пялилась.

— Эрик вчера приходил к Тимоти, — пояснила я. — Как раз когда вы ушли.

— То вы не поговорили? Ты и Тим? — будто между прочим уточнила она. Месяц оказался слишком малым сроком, чтобы из нее выветрилась вся искренность. На лицо транслировались все чувства и мысли, которые она хотела скрыть.

— Вы знали, — догадалась я. — Вы знали всё. И знали, о чем именно он хотел поговорить.

Рут улыбнулась.

— И знать особо нечего, — хохотнула она. — Всё видно. Он так на тебя смотрит. С самого дня нашего с ним знакомства. Ну так что? — Она наклонилась над проходом ко мне, понижая голос до доверительного шепота. Впрочем, этого можно было и не делать, вокруг бурлило обсуждение ареста.

— Что вы решили? Вы вместе?

Она выглядела очень счастливой и довольной тем, что теперь правда открылась и для меня. Расстраивать ее не хотелось. К счастью, у меня был готов уклончивый ответ:

— Нет, мы не поговорили толком. Тимоти только поцеловал меня, как пришел Эрик. И момент был упущен.

Рут закатила глаза и проворно соскочила с кровати.

— Сегодня всё решится, правда? — весело воскликнула она и убежала в ванную.

Я осталась сидеть.

Да, ответила я мысленно. Сегодня всё решится. Сегодня я расставлю все точки. Все.

Первым делом я отправилась к Тимоти. Сразу после тренировки, вместо обеда, в обход столовой прямиком в его палату.

— Привет, — он широко улыбнулся и, на удивление проворно встав с кровати, шагнул ко мне.

— Привет, — ответила я и уклонилась от поцелуя, его губы скользнули по моей щеке. Тимоти насторожился.

— Сегодня утром арестовали троих напавших на тебя, — сообщила я, подходя к кровати.