Большой дождь

— Я тебе благодарен, ты очень меня выручила.

Габриэла улыбнулась и коротко кивнула, то ли подтверждая, что выручила, то ли принимая благодарность. Она смотрела на Виктора широко распахнутыми, полными надежды глазами. Она ожидала от него какой-то встречной услуги, ответной реакции, приглашения, он всё это ясно понимал, но так же ясно он понимал и то, что даже примитивный кофе в соседнем заведении будет расценен как что-то куда большее, чем банальная вежливость. От Габи и так порой было слишком сложно отделаться, чтобы позволять себе подобную неосторожность. Так что Виктор одернул себя, заглушая свою совесть тем, что об этой помощи не просил, а так — не обязан за неё расплачиваться, и потому решительно попрощался.

***

Первое, что Сара выучила наизусть после прибытия на Мадейру, были номера идущих в Порту-да-Круш автобусов и их график. Если сейчас ей не изменяла память и не лгали часы на мобильном телефоне, ближайшего транспорта придется ждать минут сорок. Опустив пакеты, превратившиеся за проведенное на рынке и в супермаркете время в неподъемный груз и больно впивающиеся в пальцы, Сара со вздохом облегчения завалилась на лавочку. Остановка надежно защищала от мелкого холодного дождя и пронизывающего ветра и была пустой. А потому, воровато оглянувшись и не заметив полицейского патруля поблизости, Сара выудила из кармана пачку сигарет. Дым и горький привкус приятно обволокли её и плавно расслабили. После изнурительных спусков и подъемов городского рельефа и скоростного забега по фермерскому рынку наперегонки с изморосью просто сидеть, свесив с лавочки уставшие ноги, и медленно глубоко затягиваться сигаретой было счастьем.

Этой зависимости Сары от завернутого в бумагу табака исполнялось уже около пяти лет, и всё это время сопровождалось вялыми размышлениями о том, что следовало бы бросить. Порой она преисполнялась решимости дать бой вредной привычке, насытившись никотином и стреляя окурком в урну или пепельницу, но стоило через некоторое время организму снова потребовать крохотную дозу допинга, как всякие благие побуждения вмиг испарялись. Курение, как стиль жизни, претерпело несколько видоизменений. В разные периоды жизни оно то превращалось в неконтролируемую одержимость и потребность вырываться на перекур каждый час, то сходило на нет, возникая лишь в компании курящих и не напоминая о себе в одиночестве, то становилось прогнозируемой рутиной. Сейчас Сара и сигареты были именно на этом, стабильном, неизменно возвращающемся снова и снова, этапе взаимоотношений.

Сделав последнюю затяжку, она посмотрела на ярко-желтую урну, прикрепленную по другую — внешнюю и мокрую — сторону прозрачной перегородки. Вставать и выходить под дождь очень не хотелось, но сорить Саре было несвойственно. Проведя ещё какое-то время в попытке загипнотизировать мусорный ящик или растворить взглядом стенку, переминая окурок между пальцами, пока он не догорел до фильтра и перестал дымиться, Сара все же заставила себя подняться на ноги.

Она как раз возвращалась в уютное убежище остановки общественного транспорта, когда из-за поворота выехал массивный белый автомобиль. В её голове мелькнула какая-то неуловимая ассоциация, но следом за ней возникла мысль, что на Мадейре Сара никого не знает. А потому и авто ей быть знакомым не может. Впрочем, проскочив мимо, светлый пикап вдруг затормозил и, мигая аварийкой, медленно пополз назад. Машина поравнялась с Сарой и снова остановилась. Стекло с пассажирской стороны опустилось.

Вашку, Валериу, Висенте?

— Виктор!

Его имя возникло в мозгу такой же неясной вспышкой, как и узнавание его автомобиля, и едва не угасло прежде, чем Сара успела за него ухватиться. За рулем сидел именно он, сосед, вернувший её разбомбленной кухне первозданный облик.

— А я думаю: показалось мне или нет? — подавшись к открытому окну, сказал Виктор.

— У Вас зоркий глаз, — весело сообщила Сара.

Он с застенчивой улыбкой пожал этому замечанию плечами и спросил:

— Вы домой?

Сара кивнула, и он, наклонившись ещё немного, открыл дверцу.

— Садитесь. Подвезу.

В кабине его машины, монументальной и необъятной снаружи, оказалось соответствующе просторно. Тут было сухо и тепло, а из динамиков монотонно рассуждал о чем-то ведущий радио. Она плавно двинулась с места, с уютным шорохом дворников сметая с лобового стекла мелкие капли.

— Второй раз за неделю меня спасаете, — заговорила Сара, устойчиво разместив под ногами пакеты и пристегнув ремень безопасности. — Вы какой-то местный супергерой?

Виктор издал короткий смешок и покачал головой. Он сидел, расслабленно откинувшись на спинку и уронив одну руку на руль, а кулаком второй подпирая голову. Высокое, развитое и крепкое тело: мощная шея, покатые плечи, могучие руки, широкая ладонь и большие сильные пальцы, — сосед выглядел таким же несгибаемым, как и его машина. Он казался довольно молодым, но при близком рассмотрении на лице обнаруживалось множество тонких морщин. Несколько пересекали неглубокими, но длинными разломами лоб, в уголках глаз и возле рта собрались мимические складки. Кожа была сухой и обветренной.

— Сара, верно? — вместо ответа осведомился Виктор. Она кивнула, продолжая его беззастенчиво разглядывать. Он казался ей человеческим воплощением всей Мадейры: спокойный, надежный, прочный, как камень.

— Вы у нас на острове временно или окончательно переехали? — тем временем продолжил Виктор.

— Так заметно, что я не местная?

Притормаживая на перекрестке, он посмотрел на неё и кротко улыбнулся. Было в таком его выражении лица что-то по-детски стеснительное и застенчивое, резко контрастирующее с мужественностью его фигуры. Большие карие глаза смотрели мягко и спокойно, их взгляд обволакивал.

— Заметно, — подтвердил он. — Я всех тут знаю, а Вас прежде не видел. Да и говор у вас… не здешний. Вы с материка?

Светофор мигнул зеленым, и Виктор отвернулся. Падающие на крышу и лобовое стекло капли стали тяжелее и больше, их перестук отдавался в салон приятным шумом. Изморось превращалась в ливень.

— Да, из Лиссабона.

— Лиссабона? — отозвался он эхом. — Позвольте узнать, что заставило Вас уехать из столицы в такую глухую провинцию, как Порту-да-Круш?

— Скрываюсь от полиции, — сообщила Сара, придав лицу каменное выражение. Виктор покосился на неё и шутливо округлил глаза.

— Что натворили?

— Убила слишком любопытного попутчика, — борясь с улыбкой, ответила она. Он сделал короткую паузу, а затем расхохотался, сгибаясь над рулем. Несколько минут машина была заполнена их смехом и невнятным бормотанием мужского голоса в колонках.

— Ох, черт, — пытаясь отдышаться и успокоиться, заговорил Виктор. — Сара, одумайтесь, прошу Вас. Не убивайте. Дома меня ждут два несовершеннолетних ребенка.

— Ладно, уговорили. Всё равно дальше бежать уже некуда. Разве только через океан вплавь до самой Бразилии, — сообщила Сара, и Виктор снова прыснул. Его смех — хриплый, громкий — был раскованным и заразительным, искренним. Он наполнял машину и Сару спокойствием и уютом, в то время как снаружи усиливалась непогода.

— Если честно, я здесь из-за работы, — добавила она.

— Кем работаете?

— Физиотерапевтом. Помогаю людям восстанавливаться после травм и операций.

Они выехали из города и здесь, на ведущей к шоссе эстакаде видимость стала предельно ограниченной. В воздухе висело непроглядное белое облако влаги. Фары встречных машин были едва различимы в этой пелене. Виктор выпрямился и сжал руль двумя руками, но его лицо оставалось расслабленным. Это вселяло в Сару уверенность и покой, в надежной компании соседа гроза её вовсе не беспокоила.

— В нашей амбулатории нужен такой врач? — удивился Виктор, косясь в зеркало заднего вида.

— В амбулатории, вероятно, нет. Но в частную клинику в Машику нужен.

Заметив удобный просвет в потоке, Виктор нажал на газ, и машина с утробным урчанием набрала скорость. Сара поправила на плече ремень и огляделась. Из закрытого бардачка прямо перед ней торчал уголок какой-то бумаги, на торпеде покачивался тесный моток веревки, плотно обтянутый упаковочной пленкой; с держателя зеркала свисал деревянный крестик; в подстаканнике пошатывалась полупустая бутылка минеральной воды.