Страница 18 из 40
Эта вспышка ярости побежала по телу придающим сил и смелости адреналином и она повернулась, чтобы уйти, но её остановил холодный короткий щелчок снимаемого предохранителя. Джайлз достал пистолет из-за пояса и направил дулом в пол.
— О, ну славно! — выдохнула Софи с насмешкой, но боязливо попятилась к шкафу.
— Расклад такой, Варгас, — проговорил Хортон хрипло. — Эмре Саглам был твоим информатором, чей донос насчет провокации со стороны курдов ты не стала проверять не смотря на его очевидную нелогичность. После задержания Саглама ты постоянно рвалась его выпустить, и, как только это произошло, его немедленно убрали. До того, как группа отдельно от тебя вышла на Али Мехмета, ты, лучший турецкий аналитик с широкой базой связей, делала вид, что нихрена о нём не слышала, но затем смогла раздобыть видеозапись — редкой удачи точные данные о прежде неведомом управлению человеке. Ну, а когда я вчера утром сказал тебе о готовящемся рейде, Али Мехмет оперативно зачистил все семь известных нам адресов. Как это выглядит?
С мгновенье в голове Софи царила полная пустота, в которой слова Джайлза отдавались гулким удаляющимся эхом, но как только их смысл дошел до её понимания, мысли заполнились ревом тревожной сигнализации.
— Нет, это не… — пролепетала она и под тяжелым взглядом Джайлза замолчала. Со стороны это выглядело именно так, как сказал Хортон. Исходя из этого получалось так, что Варгас была двойным агентом действующим внутри структуры ЦРУ против самого управления. Она суматошно попыталась отыскать хоть один аргумент, способный опровергнуть это подозрение, но найти не смогла.
— А знаешь, — снова заговорила она, примешивая к голосу наигранной уверенности, но едва сдерживая дрожь. — Всё именно так и выглядит. Так что раз достал пушку — стреляй. Ничто из того, что я скажу, не переубедит тебя. Но я твердо знаю, что не предательница, и не хочу ею быть. Не хочу отправиться домой в наручниках и предстать в Лэнгли перед трибуналом. Я не опозорю ЦРУ. И ты не позорь свою агентуру — просто стреляй и разреши эту задачку. Методом исключения убедись, была ли я тем, кто вставлял в ход операции палки, а значит, всё противодействие прекратится, или нужно искать другого крота. Что ты теряешь?
Хортон криво усмехнулся и сделал к ней длинный ленивый шаг. Пистолет был крепко зажат в ладони. Глаза смотрели прямо, с темной смолой угрозы, кипящей вокруг зрачков.
— Не бери меня на понт, Варгас, — сказал он. — Будет нужно — пристрелю. Я же сказал: говори только по сути.
Софи безотчетно поежилась и строго приказала себе взять себя в руки. Это было какое-то большое, но потенциально очень опасное недоразумение, и из него нужно было выходить. Десять лет назад в Афганистане и за прошедший месяц в Анкаре она никогда не могла ничего добиться от Хортона истерией и криками. Тогда в Баграме их упрямое неумение договариваться и работать сообща привело к тому, что Варгас взбрыкнула, сумела подговорить группу и обижено улетела, забрав с собой заключенного. Тогда у Джайлза Хортона не хватило веса в управлении ей противостоять. Сейчас всё было совершенно наоборот и дело состояло уже не в разногласиях, а в подозрении на предательство. Это было серьезно и потенциально смертоносно. А умирать Варгас не хотела.
Значит, нужно было найти другой, более осторожный подход изменить его мнение. Она мысленно прокрутила этот разговор к началу, вдумываясь в услышанное и сказанное, а затем понижая голос до мягкой вибрации произнесла:
— Ты пришел ко мне, только потому что я мусульманка, верно? Не я одна знала достаточно для того, чтобы убийство Саглама, исчезновение Мехмета и пожар в офисе были возможными. Но подозрения пали в первую очередь на меня из-за ислама, так?
Софи всмотрелась в лицо Хортона, но не смогла различить в грубо вытесанных чертах никаких изменений, никаких подсказок. Джайлз обладал многими масками, и ей казалось, никогда не обнажал своего настоящего лица. Он лишь искусно оперировал заслонками, позволяя проявиться только выгодным эмоциям. Если он и испытывал сомнения, — а на них Варгас сейчас очень рассчитывала — те в число выгодных к обнаружению не относились.
Джайлз молчал и не двигался. Только под загоревшей кожей шеи коротко пошевелился остро выступающий кадык.
— Я понимаю и не осуждаю предвзятости людей к исламу, — продолжила Софи. — Но разве тебя, Хортон, годы в борьбе с фанатичными безумными ублюдками, жаждущими крови, не научили тому, что их вера в джихад никак не связана с настоящей верой? Разве ты не выучил здесь, среди мусульман, что ислам не равен агрессии?
— Не то, Варгас, — тихо возразил Джайлз. — Не те слова. Поищи другие, чтобы убедить меня.
Он продолжал смотреть прямо в её глаза. Не на лицо, считывая мимику, не на тело, предугадывая движения, а в глаза, будто надеялся заглянуть внутрь. Софи захотелось, чтобы он и в самом деле мог видеть насквозь.
— Что ты хочешь услышать? — спросила она.
— Кому это всё могло быть выгодно? — задал встречный вопрос Хортон.
— Я не знаю. Из наших — никому.
— И всё же кто-то нас сдал.
— Или это стечение обстоятельств.
— Ты сама в это веришь, Варгас?
Нет, подумала Софи. Это едва ли было возможным. Если убийству Эмре Саглама с большим трудом можно было отыскать совершенно отвлеченное объяснение, то пожару в представительстве, начавшемуся аккурат во время провальной операции, иных толкований быть не могло. А в совокупности это приводило к неутешительному выводу о последовательном и основательном сливе информации.
— Кому ещё было известно то же, что и мне? — спросила Софи, прерывая повисшую между ними хмурую паузу.
— Мне, Фердинанду Блэйку, его оперативной группе.
— Фер ни при чем, — заявила Варгас, и по тому, как вопросительно изогнул бровь и скривил угол рта Джайлз, поняла, что он точно так же подозревал и Блэйка. Но это было безумием. Ещё большим, чем усомниться в самой Софи. Она доверяла Феру безоговорочно и не видела причин, по которым ему взбрело бы в голову идти против своих. Он был своим — своим в их группе и очень своим для Варгас. Его во что бы то ни стало нужно было заслонить от удара.
Софи стала судорожно вспоминать всё с самого начала — если его отправной точкой можно было считать день, когда Эмре Саглам сообщил ей о провокации среди курдов.
— Посольство, — спустя минуту выдохнула она, выныривая из размышлений.
— Посольство?
— Мы узнавали у них об Али Мехмете, — сказала она, подняла руку и загнула палец. — Мы просили у них подкрепление для рейда, — второй. — Агенты в консульстве — а так, возможно, и в самом посольстве, — знают о Зафире, — три загнутых пальца и сосредоточенный темный взгляд Джайлза, всё не сдвигающийся с её лица. — Агенты в посольстве знали, что мы брали Эмре Саглама. В посольстве знали о его семье, ведь через них мы их и вывозили. А главное, после смерти адвоката я не сомневаюсь: будь пожар в офисе делом рук Мехмета, среди нас уже были бы трупы. Но никого не хотели убить, лишь припугнуть и отвлечь, а потому выбрали время, когда внутри не было ни души, даже часто задерживающегося после полуночи техника.
Она загнула все пальцы на одной руке и ещё один — на второй, подняла их выше, будто Хортон нуждался в наглядной иллюстрации, и замолчала. Джайлз хмуро посмотрел на её сжатый кулак и снова заглянул в глаза.
— Зачем это нашему посольству? — проскрипел он. И та слабая надежда, с трудом проползшая сквозь каждое сказанное Софи слово, разбившимися в дребезги осколками рухнула обратно.
— Я не знаю, — выдохнула Варгас. — А зачем это мне?
Хортон невесело хохотнул себе в бороду и сделал ещё один шаг вперед. Пистолет темной остроконечной фигурой продолжал висеть дулом в пол, но со взведенным курком.
— Я тоже не знаю, — ответил он. — Но у тебя, кажется, чуть больше общего с местными, чем у остальных.
В голове Софи вспыхнула острая боль отчаяния, будто она с размаху ударилась о надежную каменную стену, нерушимую ничем. Она раздосадовано уронила голову, опуская взгляд в свои босые ноги, хранящие пыльные росчерки следов от ремешков сандалий. Это и в самом деле какая-то паранойя, и что она могла ей противопоставить?