Страница 19 из 40
— Ты ослеплен ненавистью, — сказала она глухо, вдруг ощущая в глазах предательское жжение подступающих слез отчаяния. Она бессильна и загнана в угол опасным дикими хищником, который никогда прежде не проявлял милосердия. — И против этого у меня ничего нет. Если моя вина в том, что я мусульманка, то мне нечем защищаться.
— Я ослеплен не этим, Варгас, — прозвучало хрипло сразу рядом с ней. В поле её затуманившегося зрения возникли кроссовки Джайлза, а по волосам прокатилось слабое дуновение его дыхания. — Да, я предвзят. И предвзят настолько, что боюсь упустить с тобой что-то действительно важное. Боюсь, что сквозь моё отношение к тебе просочится незамеченной настоящая угроза.
Она вскинула голову. С ресниц сорвалась горячая капля и спешно покатилась по щеке.
— О чем ты? — спросила сдавленно Софи, торопливо утирая лицо. Хортон оттолкнул её руку и сам поймал слезу. Прикосновение его пальцев показалось твердым, сухим, шершавым, будто разгоряченный на солнце камень. Варгас вздрогнула, поднимая взгляд на его приблизившееся лицо. Темные глаза, низкие широкие брови, изогнутые линии недавних шрамов, спадающие на лоб влажные пряди отросших волос — всё это заслонило от Софи солнечный свет, заполнило собой её поле зрения.
— Об этом, — ответил коснувшимся её кожи шепотом Джайлз. На её губах возникла его горечь, борода царапнула подбородок. Поцелуй получился коротким, зажатым, будто случайным и неумелым. Хортон отстранился.
В голове Софи всё всколыхнулось и хаотично смешалось. Это ещё откуда взялось? Ей казалось, со случившимся в Афганистане они разобрались в день приезда Джайлза и определили, что то не имело больше никакого значения.
— Скажи мне, что я упустил что-то, не понял или не учел чего-то, прошу, — упершись в неё влажным, пылающим в горячке лбом, зашептал Хортон. — Варгас, я очень хочу тебе верить. Заставь меня это сделать.
Она открыла глаза, наталкиваясь взглядом на его опущенные устало потемневшие веки, длинные ресницы, на рельеф пор на его щеках и бугрящиеся росчерки рубцов на скуле. Что с ними двумя сделало время? Безжалостно потрепало в центрифуге неудач, ошибок, боли и сожалений. Как из тех двух молодых агентов, орущих друг на друга до звона стекол в оконных рамах, но остающихся на одной стороне, они выросли в этих двух — судорожно целующихся в момент крайнего разочарования друг в друге?
Софи с некоторым отвлеченным удивлением заметила, что её собственные руки обхватили лицо Джайлза, и подалась невидимому, толкнувшему её вперед, импульсу. Она отыскала его губы и прижалась к ним так жадно, будто на них содержалась её жизнь. Варгас привстала на носках, придвигаясь к возвышающейся над ней скале Хортона и впиваясь поцелуем. Она не имела ни малейшего понятия, чего именно от неё ждал Джайлз, и сомневалась, что ему самому было это известно — иначе он прямо бы об этом спросил. Но и сдаваться не собиралась.
========== Глава 7. Кредит доверия. ==========
25 августа — 28 августа 2015 года.
Он не собирался её допрашивать — не так быстро. Джайлз Хортон лишь хотел осмотреться в её квартире, поставить на телефон прослушку, отследить предыдущие звонки и сообщения, а со временем подсунуть в квартиру жучок и оборудовать машину маячком. Но Софи вернулась слишком быстро, и отступать ему уже было некуда. Впрочем, встреча лицом к лицу не оказалась совсем напрасной.
С одной стороны, Софи искренне испугалась, — страх тех, кто предполагал возможность своего раскрытия, выглядел иначе, Хортон хорошо его изучил — и это говорило в её пользу. С другой стороны, Варгас, холодная и резкая с ним весь прошедший месяц, слишком охотно поддалась на провокацию и повисла на нём с объятиями и поцелуем, чтобы это не настораживало. Что это — хотела получить своеобразный иммунитет от подозрений через постель? Зачем ей так себя вести, если она не виновата? Это отменяло то подобие слабого допущения её непричастности, зародившееся после того, как в квартире не нашлось ничего подозрительного, а по щеке Софи побежала не наигранная слеза.
Джайлз ответил на её жаркий поцелуй, вернул пистолет в кобуру и ушел. Принимать решение насчет Варгас было пока рано и очень сложно, а оставаться у неё было неправильно, это могло усложнить всё ещё больше. И потому Хортон, отвлекаясь, сосредоточил своё внимание на Фердинанде Блэйке.
Тот оказался довольно скучным слугой собственного строго распорядка: ранний подъем, пробежка или заплыв в бассейне при жилом комплексе, дорога на работу, тренировка в зале со снарядами или бокс на ринге, вечернее кардио на беговой дорожке или вокруг квартала, возвращение домой, сытный ужин и сон. В списке часто набираемых телефонных номеров значились Софи, ребята из оперативной группы и дом в тихом спальном пригороде Портленда, штат Орегон. Там, как выяснил Хортон, жила миссис Блэйк, работающая ассистенткой в стоматологическом кабинете, и две маленькие мисс Блэйк, ученицы младшей школы. Узнав это, Джайлз хмыкнул — на пальце Фера отсутствовало кольцо, а впрочем, в этом не было ничего удивительного. Многие солдаты и агенты не носили их в командировках — здесь проходила совсем другая жизнь. На известных управлению банковских счетах и кредитных картах самого Фера и его семьи не имелось никаких средств с не отслеживаемым происхождением, а траты вполне соответствовали официальному заработку. Темных пятен в биографии Блэйка, бывшего кадрового военного, как и сам Хортон, завербованного в ЦРУ из-за достижений в армии, не было. Навскидку он был чист.
На третий день пристального наблюдения за Фердинандом, Джайлз стоял во дворе их новой базы, взбалтывая в бумажном стаканчике густой осадок кофе и присматриваясь к загнанной во двор серой Тойоте. Он ждал удобного момента прикрепить к днищу маячок, когда на пороге возник сам Блэйк.
— Не помешаю? — подтолкнув в угол рта зубочистку, осклабился он Джайлзу. Хортон мотнул головой.
— Нет. Что нужно?
Командир оперативной группы шагнул с бетонного крыльца на серый песок, пнул носком мокасин валяющийся на пути камешек, сунул руки в карманы брюк и молча подошел. Его солнцезащитные очки без дела болтались в складках обернутой вокруг шеи арафатки, он щурился против яркого солнечного света. Лицо привычно имело располагающее улыбчивое выражение.
— Что? — повторил нетерпеливо Хортон.
Фер ответил, только поравнявшись с ним и тоже обернувшись к своей машине:
— А это правда, что ты заявился к Софи с пушкой?
Джайлз бросил в него быстрый оторопелый взгляд и недовольно парировал:
— А она обо всем с тобой треплется, да?
— О многом, — сохраняя тон спокойным, а лицо расслабленным, ответил Блэйк. — Зря ты так о птичке.
Птичка, хмыкнул Хортон. Ну надо же.
— Я её четыре года знаю, — продолжал Фер.
— А я — десять.
— Ты встречал её десять лет назад. Я же знаю её четыре года изо дня в день, из операции в операцию.
— У тебя замылился глаз. И ты не всегда думаешь только головой, — возразил Джайлз, и когда Блэйк обернулся к нему, вопросительно качнув подбородком, добавил: — А ещё иногда и членом.
Эта ревность, нашедшая наконец выход наружу, оставила во рту горький привкус. Фердинанд резко переменился в лице. Вся мимика, все морщины, все падающие на лицо тени вдруг изменили свою геометрию, превращая его обычную полуулыбку в предупредительный оскал разозленного животного.
— Это ещё что за наезд? — глухо поинтересовался Блэйк. — Вообще-то я женат и свято храню верность своей жене. — Он холодным приценивающимся взглядом сполз по фигуре Джайлза и добавил: — Похоже, это ты больше прислушиваешься к члену, чем к разуму.
Между ними зависло молчание. Сверху в затянувшемся слабой дымкой небе солнце медленно скатывалось с зенита, тени во дворе стали растягиваться. Ветер усиливался, но его дуновение было почти бесшумным в лишенной растительности степи. Из открытых окон нового офиса, зашторенных белыми отрезками развиваемой ткани, доносились отрывки слов. Блэйк и Хортон упирались друг в друга взглядами, будто олени рогами в споре за территорию и самку. Джайлз ощущал, что был готов сжать кулак и ударить. Паузу прервал Фер. Он сказал: