Миражи успеха

Лидия хмыкнула.

— Нас уже нашли, разве не видно? — Мёрфи-младшая двинулась к остановке. — И всё это…

— Прежде, чем ты себе на голову насыплешь очередную порцию пепла, хочу сказать, что всё не так плохо. Возможно, Анархи успели вынести самое тяжёлое оружие из нашей квартиры. Возможно…

— Спасти остальных они всё равно не успели.

Энжи подавила острое желание выругаться во весь голос, схватить сестру и залепить ей пощёчину. Никакие уговоры не действовали, не могли вытравить это разрушительное чувство вины из мыслей Лидии. Она медленно, шаг за шагом, превращалась в эмоционального инвалида. За это Энжи ненавидела ЛаКруа больше всего. С самой первой ночи он заразил Лидию этим чувством, играл на струнах её души, стараясь постепенно разорвать её на кусочки. И тогда так необходимая ему бездушная машина вернется под крыло, готовая выполнить любой приказ, такая же, как Шериф. Может, и правда, лучше ей врезать один раз?

— Лиди… Спасти всех до единого не получится. Не в нашем мире уж точно.

— Но…

— Сейчас нам лучше заняться саркофагом. Идём.

Голливуд

В переулке рядом с отелем «LuckeeStar» всегда было безлюдно, особенно, по ночам. Этому способствовала одинокая камера у чёрного выхода, а также периодически патрули. В дальнем углу, скрытом от «неусыпного глаза» камеры, находился канализационный люк, долгое время остававшийся закрытым.

Сегодняшняя ночь была одной из спокойных, тихих, не предвещающих никакой опасности. Но такой она лишь казалась, по улицам беспокойным шелестом пролетал шепоток о похищениях девушек, их гибели и новом, ужасном снафф-фильме. Число желающих в ночном Голливуде повстречать свою судьбу в лице любимого актёра резко сократилось. Впрочем, привычные ночные обитатели этой части Лос-Анджелеса мелькали то тут, то там, видимо, пытаясь найти след загадочного снафф-фильма.

Небезызвестный люк в углу в проулке вздрогнул. Но свидетелей, способных оценить сие действие, не было. Крышка люка чуть приподнялась, в щели блеснули красные глаза…

— Да вылезай уже!

Послышался хлопок, вскрик, а затем крышка была благополучно сброшена на асфальт.

— Я всегда знал, что тебе нравится моя задница, — хмыкнул Ральф, первым вылезая из осточертевшей канализации.

— Только не тогда, когда она чуть ли не в лицо мне упирается, — огрызнулась Анна, выбираясь следующей и демонстративно отказываясь от предложенной руки помощи.

— Значит, нравится?

— Пошёл нахрен!

Ральф оглушительно захохотал и снова наклонился к люку, протягивая руку повисшей на локтях Мадлин. Но Малкавианка внезапно резко подалась вперёд так, что они едва не столкнулись лбами. Снизу послышался комментарий Амоса.

— Я что, тут вечность должен сидеть?! Вылезайте уже!

Выйдя на знакомую улицу, Вернер оглянулся. В сфере произошедших событий, район должны были патрулировать многочисленные отряды вампиров. Однако… Обстановка была обычной. Хотя, скорее, почти обычной. Что-то незримо напрягало Ральфа, давило на нервы, эти стены, эта дорога… Стоп, здесь должны быть хотя бы Чистильщики!

— Меня это беспокоит… — пробурчал Ральф.

— Что именно? — поинтересовалась Анна, вставая рядом и оглядываясь.

— Ни одного Чистильщика на один квадратный метр при столь беспокойной обстановке. Ладно, значит, сами нагрянем к Айзеку, хоть и инициатива наказуема.

— К Айзеку? — в разговор вмешался Амос, ведя за собой Мадлин. — Куда это, к Айзеку?

Вампиры прошли мимо недавно раскрученного ресторана и апартаментов, в которых жили модели средней популярности, начинающие актрисы соответствующего жанра и пользующиеся помощью режиссёров.

— Он Барон Голливуда. Ничему не удивляйся.

Ральф привёл товарищей к ювелирному магазину имени вышеупомянутого Барона. В витрине, за отсутствием подсветки, тускло поблёскивали золотые цепочки, а бирки рядом с ними вещали о неземной скидке и о том, как несусветно повезло потенциальному покупателю.

Не взирая на табличку «Закрыто», Вернер уверенно прошёл в переулок к металлической двери и на панели электронного замка ввёл код. Дождавшись писка и вспышки зелёной лампы, он дёрнул дверь на себя и жестом предложил остальным пройти.

В коридоре было темно, пахло чем-то пряным и, кажется, гримом. Поведя носом, Анна скривилась — сочетание вышло неприятным, на её вкус. То, как пахнет грим, ей нравилось с детства: он упорно связывался с мечтой, гастролями, гонорарами и бешеной популярностью. Всё то, в чём она мечтала нежиться и купаться. Но… Мечты так и остались мечтами, неспособными взлететь из-за обрезанных, искромсанных крыльев, разбитые на кусочки о бетонные стены реальности. Ей оставалось лишь биться в истерике, кричать, словно вырывая и разрывая связки, царапать стены, оставляя на них алые борозды. А утром… Утром снова становиться той жалкой…

— Добрый вечер, неонаты. Мое имя Айзек Абрамс, — Барон Голливуда кивнул головой Носферату. — С возвращением, Ральф, приятно видеть такого товарища, как ты, в добром здравии…

— В твоих лучших традициях, Айзек, — хмыкнул Вернер, закрывая за собой дверь в кабинет. — То ли дружелюбно послал, то ли нет.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— И. Мадлин, верно?

Малкавианка молча склонила голову в приветствии.

— Замечательно. Итак, дешёвка-ЛаКруа жаждет мне что-то сообщить, раз я вижу в твоей компании, Ральф, его оловянных солдатиков?

Миллеры даже немного растерялись. А Амос попытался вежливо возразить, но был остановлен небрежным взмахом руки.

— Зачем искать Носферату, если в твоей компании их уже двое?

— Смешной вопрос. Не хочешь помочь работнику месяца из службы дегоргулизации?

Пока Ральф и Абрамс скалились друг на друга, Анна, немного отойдя от шока, осматривала кабинет Барона Голливуда. И надо признать, вкус у старика был неплохой. Кроваво-красная краска (какие скорее встретишь в жилище Тремера) прекрасно сочеталась с рисунком, выполненным штукатуркой тёмно-золотого цвета. Шкафы, стол и вся деревянная мебель выглядели явным приветом из прошлых веков и навевали мысли о явной бережливости хозяина. Из общей картины нисколько не выбивались ни современный, мощный по нынешним меркам компьютер, ни огромный телевизор на стене напротив входа. А вот они свидетельствовали о том, что от любого времени Айзек привык брать всё самое лучшее. Самое роскошное. То, что подчеркнёт его статус в любом случае. Тореадор, подвид — типичный. Хотя, ей ли на кого-то клеймо навешивать?

Из разговора Барона и Вернера Амос уловил самое главное — Носферату все, как один, исчезли, причем, аккурат в момент появления нового и жуткого снафф-фильма. А ещё с них требуют некую дань уважения, от которой упорно отбивается Ральф.

— Они со мной, — боже, звучала как пафосная фраза из голливудского блокбастера. Хотя, они же как раз в Голливуде! — Можешь записать трёх дармоедов на мой счет, а дальше я сам разберусь.

— Ты чрезмерно щедр, Ральф. Это совсем не похоже на того, чей Сир — Найнс Родригез, а Гранд-Сир — Дж…

— Сейчас не об этом! — чуть повысил голос Ральф. Амос даже восхитился — Вернер всё ещё держал себя в руках и не пытался разукрасить холёную рожу Тореадора. В другой ситуации…

— Тогда я сказал обо всех своих условиях. Обеспечите мне поставку — тогда и будем говорить о Носферату.

Руки Ральфа дрогнули и сжались в кулаки.

— Это Химера. Химера, что гуляет по дорогам Королей. Химере нужно выгуливать детишек, — отрешённо произнесла Мадлин и покачнулась.

— Дорога Королей? — повторили спорщики в один голос, отвлекаясь друг от друга. Но Мадлин резко выпрямилась, скрестила руки на груди и, скривившись, уставилась на Айзека.

— Хватит, задрали! Наша очередь загадки загадывать. Одну ты уже услышал, как мозги доварят, о ком речь — свистнешь.

И Малкавианка в полной тишине вышла из комнаты.

— Это…

— Было такое уже, — скромно кашлянул Амос. — В музее, да. Ну, у нас тут тоже есть кое-какие дела. Ральф, скажешь, когда нам начать.