Миражи успеха

— «Первые часы, первые ночи… Я помню его, помню страх. Я снова хочу увидеть Отца», — в голосе Неваляшки слышатся плаксивые нотки. Мадлин безучастно смотрит на улицу, на припозднившихся прохожих. Она и появилась первой…

Всё началось с маленькой девочки, знавшей о будущем больше, чем её сверстники. Мама, любимая мамочка, испугавшись за судьбу нежно лелеемого чада, взяла с неё слово: никогда не демонстрировать чужим свой дар. Она казалась самой обычной девочкой, лишь сочиняющей немного странные, но красивые стихи.

Всё изменилось, когда она в одном из «снов наяву» увидела гибель молодого учителя истории и его монструозное превращение. Когда на следующий день события из «сна» стали происходить в действительности, Мадлин всеми силами старалась задержать учителя, не дать ему оказаться в «нужном» месте, в «нужное» время. Все вокруг шутили насчет её влюбленности, но Крафт сделала всё, чтобы спасти учителя. С этого момента она начала замечать, что за ней наблюдают. Почти неотрывно, из тени, из-за угла. Словно оценивают, на что она способна. Что видит во сне и наяву?

Ей исполнилось девятнадцать, когда таинственный наблюдатель вышел из тени. В её родном городе, Салеме, появился некий ученый. Сказал, что путешествует по Америке, изучает психиатрию и что-то ещё, но на глаза людям показывался только ближе к вечеру. В его комнату в гостинице невозможно было попасть; это он объяснял сложностью и ценностью исследований. Люди верили. Почти все, кроме Мадлин. Она чувствовала, что этот ученый появился не просто так, ему что-то нужно. Призраки старого кладбища вопили об этом же… Но именно они стали косвенной причиной её Вознесения.

Они столкнулись у ворот кладбища. Мадлин вжалась в каменную ограду спиной, когда увидела перед собой рыжие, спутанные патлы учёного, его безумный взгляд тёмных глаз. Тело окутывало тёмно-фиолетовое свечение. Со старых могил тут же взвились призраки, взвыли, словно пытаясь этим защитить. Но это не помогло. Учёный чуть поклонился ей.

— Призраки уже сказали тебе о родителях?

Испуганная девушка неопределенно замотала головой, то ли соглашаясь, то ли отрицая сказанное. Нет, с её родителями всё в порядке! Нет! Нет! Нет!

— Я знаю тебя, я вижу твой секрет, — мужчина протянул руку. — Позволь тебя спасти.

Последнее, что помнила с тех дней Мадлин, это сильная боль в шее и холодная кровь во рту. Дождавшись её пробуждения, Граут вручил сумку, дал указания, как найти землянку в лесу, а сам на время остался в городе — замести следы. Он видел публичную казнь мистера и миссис Крафт, на время словно вернувшую город в проклятое Средневековье. Он знал, что казнили невиновных. И знал, что со временем нечистые на руку судьи будут наказаны самой Мадлин.

Они переехали в Лос-Анджелес, в недавно отстроенный особняк, за которым присматривали гули. И Алистер знал, что правильно выбрал своё Дитя, когда Крафт без труда в лабиринте Малкавиана нашла его кабинет, колбу, свою комнату.

— Все правильно, Папа? — звонко смеялась она, до ужаса походя на себя десятилетнюю. Тогда Граут заметил, что доминирующее место заняла маленькая девочка, которую необходимо учить и воспитывать. Словно это защитная реакция на произошедшее. Мадлин называла себя Неваляшкой, громким голосом читала те стихи, которые сочиняла в детском возрасте, вызывая аплодисменты гулей. Она словно заново переживала ту пору.

Продолжая наблюдать за Дочерью, Граут заметил, что иногда Неваляшка пропадает, взгляд Крафт затуманивается. Она смотрит в одну точку, а потом произносит, казалось бы, не связанные меж собой слова. Потом он осознал, что её дар усилился, снова начинает проявляться, оставляя на характере Мадлин свои «царапины».

— Наша Дочь растёт не по дням, а по часам. Она очень быстро учится, а её стихи с каждым разом становятся, как сказал бы критик, тяжёлыми. Малютка всё ещё прибегает, крепко обнимает и требует читать ей сказку перед сном. Особенно, обожает труды Фрейда. Но всё чаще меня начинает затягивать в пучину её взгляда. Я чувствую, я знаю, что её Зверь пробуждается, её дар будоражит его. Придёт время, когда мне придётся принять меры, обучить её контролю или самостоятельно обуздать его. Я знаю, знаю, что всё может рухнуть вмиг, и наше маленькое чудо вместо отца будет видеть безумца, причиняющего боль. Но я стерплю, пусть отец во мне будет захлёбываться собственной кровью, а учёный — счастливо вопить и кататься по полу. Я сделаю ради неё всё, всё мыслимое и немыслимое.

Сначала свои мысли он записывал в дневнике, потом приобрёл диктофон. Мадлин стала утаскивать записи, с удовольствием слушая их по нескольку раз. Она и вникала в умные мысли, высказываемые Отцом и учителем, и воспринимала его голос как музыку. Граут старался спрятать некоторые из записей, надеясь, что о своём прошлом Мадлин вспомнит…не так скоро. Но допускал, что всё может случиться не так, как он планировал.

Однажды Мадлин внезапно появилась на пороге его кабинета рано утром. Граут повернулся было с улыбкой, но по взгляду Дочери понял, что Неваляшка ушла, спряталась где-то в уголке сознания Крафт. И что Эхо всё же донесло до неё «весть о родителях». Она не плакала, не визжала, ничего. Просто сидела и слушала. А потом также молча встала и вышла из кабинета, а часом позже гули доложили, что «маленькая госпожа» покинула особняк.

Крафт не было почти неделю, а в новостях передали, что в Салеме, во внезапно возникшем пожаре, погибла семья бывшего шерифа. Тела были обнаружены в гостиной, судя по всему, отравились угарным газом, не смогли добраться до выхода. В особняк Мадлин вернулась с пустым, холодным взглядом, словно месть не дала ей нужного результата. В этой пустоте Граут увидел зачатки двух новых личностей, способных защитить Малютку в похожих ситуациях. Но для их появления нужен был мощный катализатор. Что-то, что запустило бы защитный механизм и спасло бы Мадлин.

Новый Князь Лос-Анджелеса насторожил Граута. Он чувствовал, что Себастьян ЛаКруа разительно отличается от предыдущих, но что же в нём не так? Мадлин тихо называла его шутом, но больше ничего не говорила. Словно какая-то пелена не позволяла ей увидеть полную картину. Начав чувствовать за собой слежку, Граут подготовил записи для Крафт, спровоцировал Зверя и, не рассчитав силы, вышвырнул бедняжку в окно. Так было нужно, лучше для её же безопасности. Граут прекрасно понимал, что так просто Мадлин не оставит его. Но этот бой он должен принять в одиночестве.

Мадлин отпустила оконную раму и отошла. Отголоски боли тут же вспыхнули в рёбрах, в спине. Правда ли, Отец тогда спас её? Или что это было?

— «Спас, Отец сделал все возможное для твоего спасения», — прошептал Кардинал. Всё возможное… А ведь Кардинал появился как раз после того падения. Он возник внезапно, оттолкнув истерящую Неваляшку и велев Эху молчать. Уверенной рукой он заставил Крафт подняться, сопротивляясь боли, идти в город. Несколько дней Мадлин шаталась по окрестностям, напоминая собой жертву ужасного нападения. Кардинал каждый раз угадывал время и место появления патруля, заставляя её прятаться там, где никто бы не стал искать. В канализации Мадлин сторонились даже Самеди. Одному из них хватило её взгляда, пропитанного болью и безумием, и он отстал. Спустя пару недель она набрела на заброшенную больницу. Кардинал, несмотря на полный упадок сил, заставил её буквально доползти до тёмного угла под лестницей. Свернувшись клубочком, Крафт попыталась уснуть. Шёпот Кардинала: «Я сделаю все, чтобы ты была в безопасности…» — было последним, что она слышала. Но одного Кардинал не предвидел.

Крафт вернулась в комнату, где видел красочные сны Ральф. Напротив дивана с тяжёлой мужской тушей висело зеркало в витиеватой оправе. Мадлин медленно подошла к нему, провела по металлическим узорам, очерчивая каждый изгиб. Затем приложила ладонь к отражающей поверхности.

Когда перед ней присел незнакомый вампир, Кардинал дёрнулся и попытался было реализовать план спасения, но его остановили, словно схватив за плечо.