Страница 9 из 17
Без лошади я не мог последовать за отступающей горсткой белых и нашел убежище в доме, где до этого скрывался британский офицер[25]. Рядом с кроватью была потайная дверь, и буфет сдвигался так, что можно было спуститься вниз, в подвал, и переждать там опасность. Она буквально ходила за мной по пятам. В городе шли повальные обыски, искали спрятавшихся мятежников. Однажды в течение дня в наш дом красноармейцы приходили не менее семнадцати раз. Особым рвением отличались венгры – бывшие австро-венгерские военнопленные, перешедшие на сторону большевиков. Правительство «трудящихся масс» было поистине интернациональным!
Мне сообщили, что советские власти узнали о моем убежище, и пришлось спешно покинуть укрытие. Вечером 12 января, когда солнце скрылось за аллеей высоких тополей, а дома терялись в мистической дымке, я вышел из города. Морозный снег хрустел под ногами. Одетый в рабочую робу и с фальшивым удостоверением в кармане, я сумел пройти через красный патруль на окраине города.
Мог ли я тогда подумать, какая мне предстоит длинная и долгая одиссея через всю Центральную Азию, таинственную землю Тибета и через Гималаи в долины Хиндустана? Я верил, что скоро вновь вернусь домой. Ведь британские силы стояли на Амударье, а с севера надвигалось войско атамана Дутова. Вопрос захвата Туркестана казался делом нескольких дней.
В течение недели я скрывался у друга, чей дом стоял у дороги, по которой шли постоянным потоком большевистские подводы, грузовики и красная кавалерия. Дни проходили в постоянной тревоге. В любую минуту могли войти в дом с обыском, который обернулся бы для меня и моего друга расстрелом. Лишь долгие холодные ночи приносили немного покоя и отдыха. Ночью никто сюда не приходил, но это отнюдь не приносило радости – с рассветом начинался новый день, такой же неопределенный и тревожный, как и предыдущий.
Однажды мой хозяин попросил разрешения пригласить своего родственника с женой для знакомства со мной.
– Он не большевик, даже совсем наоборот. Он против советской власти, но вынужден служить у них как мобилизованный большевиками, – пояснил мой друг.
Я согласился, потому что хорошо знал отца этого человека, типичного «буржуя», как теперь именовали представителей среднего класса. На следующий вечер гости пришли, молодая приятная пара осталась у нас на ночь, так как никому не разрешалось передвигаться по дорогам после наступления темноты. После скудного ужина молодой человек рассказал нам об интересном случае, который произошел пару месяцев назад, когда он с отрядом Красной армии был в Чарджоу.
Так вот однажды ночью там произошла ужасная суматоха. Со станции Ак-Кум[26] пришла срочная телеграмма, сообщавшая, что красные части, окруженные британскими и индийскими солдатами, сдались. Вслед за этой новостью по телеграфу пришел ультиматум, приказывающий немедленно выбрать комитет из беспартийных представителей местных жителей и передать им управление городом, а также сдать все оружие. В ультиматуме говорилось, что сопротивление бесполезно; англичане идут на город, и в случае невыполнения выдвинутых условий все коммунисты будут повешены. Большевики в Чарджоу были в панике, большинство комиссаров согласилось подчиниться ультиматуму. Меньшинство же предлагало просить отсрочку до следующего полудня и в течение этого срока направить отряд с бронепоездом на рекогносцировку. Так и сделали. Рано утром рассказчик в составе красного отряда на бронепоезде отправился в рискованную разведку. Все участники событий ужасно боялись встречи с грозным врагом: были наслышаны о меткости индийских стрелков и английских артиллеристов. Когда отряд приблизился к станции Ак-Кум, его боевой дух был совершенно подорван, и многие предлагали повернуть назад. Был отдан приказ остановить паровоз, выгрузиться и далее осторожно продвигаться пешим порядком.
На станции не было видно ни души. Отряд решил, что это может быть ловушкой. Им позволят подойти совсем близко, а затем неожиданно орудийными залпами расстреляют со всех сторон. Красноармейцам такая ситуация явно не нравилась. С трудом командиры заставили отряд продвигаться вперед. Красноармейцы подошли совсем близко к станции. Стояла такая зловещая тишина, что нервы у всех были напряжены до предела. Казалось, раздайся в этот момент хоть один выстрел – весь отряд бежал бы в панике прочь. Но все было тихо. На станции не было видно и следа врага. Красные, немного осмелев, произвели разведку станционных строений. В одной из комнат они обнаружили начальника станции и его помощника, а в караульном помещении – сорок солдат и железнодорожников, обезоруженных и запертых. Никто из них не мог ясно объяснить, что же случилось. Говорили, что ночью на станцию прибыла делегация белых и британских военных, которая заявила, что станция окружена и во избежание ненужного кровопролития, было приказано сложить оружие. Так и произошло, и арестованных заперли. Что случилось потом с этой «делегацией» никто из бывших на станции людей не знал.
Мой собеседник рассказал, что, поднявшись на водонапорную башню, увидел в далекой низине между двумя барханами две человеческие фигурки и маленькую собачку с ними. Тут же была организована погоня, и вскоре одного задержанного привели. Это был студент Мошков, другой – офицер по фамилии Бомбчинский – был смертельно ранен и брошен умирать в пустыне. Выяснилось, что эти двое, переодетые в красноармейскую форму, приехали на поезде из Ташкента, незаметно вышли на станции Ак-Кум, перерезали телеграфные провода, арестовали и закрыли начальника станции и его помощника, разоружили и заперли всю охрану. Потом они восстановили связь и послали одно сообщение в Чарджоу, другое – красному командованию в Ташкент о том, что станция Ак-Кум взята, а британские войска уже подходят к городу и призвали их разоружиться. Паника среди большевиков была полная.
Мошкова хотели расстрелять на месте, но его блеф был настолько смелым и оригинальным, что даже красные пощадили его, и было решено отправить задержанного в Ташкент, чтобы ЧК выпытала у него имена сообщников.
– Но почему же вы пошли служить большевикам? – спросил я своего нового знакомого. – Почему не притворились, что не заметили тех двух людей вдали? Вы же не большевик, а теперь и вы причастны к смерти этих двух отважных героев.
– Когда вас мобилизуют в Красную Армию, и потребуют подчиняться дисциплине, тогда вы сделаете все, что они скажут, и забудете все ваши прежние симпатии, – с горечью ответил он.
Этот ответ прекрасно характеризует беспринципные массы русских людей, позволивших разрушить свою страну, будучи сегодня белыми, а завтра красными, с одной только мыслью: сохранить свою ничтожную жизнь.
Я знал о рассказанном случае и раньше. Мошков был брошен в тюрьму, когда я еще находился в ней, и он сам поведал мне эту историю. Я также хорошо знал и Бомбчинского – находчивого, опытного и смелого офицера. Когда он жил в Ташкенте, ему удалось раздобыть телеграфные аппараты, и с них он отправлял советским комиссарам различные телеграммы, наводившие на них панику. Когда возникла необходимость послать надежного человека в Кашгар с очень важной миссией, мой выбор пал именно на него. Бомбчинский, никогда до этого не ездивший верхом, сел на лошадь и отправился в длительное и опасное путешествие через горные перевалы, объезжая стороной поселения и прячась от патрулей. Он отлично выполнил поручение и успешно вернулся назад, но в это время, к сожалению, я уже был в тюрьме. Немного позже, когда американская миссия хотела послать важную депешу в Персию для передачи в дальнейшем своему правительству (советские власти отказались отправить ее телеграммой по своим каналам), эта задача тоже была поручена Бомбчинскому. Он привлек к ее исполнению Мошкова, они добрались на поезде до станции Ак-Кум, передали депешу и совершили там свой дерзкий трюк. После короткой перестрелки Бомбчинский был ранен в живот и был оставлен умирать в пустыне. Мошков вынужден был сдаться большевикам.
25
Речь идет об известном английском разведчике полковнике Фредерике Маршмане Бейли.
26
Событие произошло на станции Караул-Кую (Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР (1917–1925), Политиздат, 1975 г. стр.281–282).