Страница 14 из 17
Я посвятил почти четверть века исследованиям минеральных богатств Туркестана, поэтому смог увидеть правду в описанных Юлдашем картинах. Целые холмы старых отвалов, интенсивные разработки в горах, старые дороги и т. д. – все полностью сходится с этими описаниями. С помощью старых арабских писателей, чьи работы замечательно точны, я увидел много интересного, и среди них – серебряный рудник, обнаруженный мной в горах, прямо как знаменитая Кух-и-Сим[41] – Серебряная Гора, когда-то снабжавшая серебром всю Центральную Азию, Персию и Россию. В Петрограде, в Эрмитаже, хранятся серебряные монеты с надписью, говорящей, что они были чеканены на монетном дворе Тункенда из серебра Кух-и-Сима.
Однажды перед войной я прошел через старый рудник, расположенный далеко в горах. Огромные холмы шлака, заросшие травой и кустарником, следы многочисленных построек, старые отвалы и подземные галереи, глубокие выработки в скале – все было изменено безжалостным временем и обрушениями в этих естественных пещерах, стены которых были покрыты известковыми слоями, а с кровли то здесь, то там свисали крупные сталактиты. Требовался очень опытный глаз и искусное исследование для распознания в этих природных образованиях работу человеческих рук и понимание того, какие руды брали здесь и из каких именно мест. Было отмечено, что во многих таких рудниках главные жилы и подходы к ним искусно запечатаны, замурованы и замаскированы. Богатое и высокоразвитое рудничное дело, несомненно, процветало в этих местах. Здесь кипела жизнь и был такой рой производств, какой мы сейчас видим в Англии и Бельгии. Здешние железо и сталь экспортировались в Дамаск, где из них производились знаменитые булатные клинки.
Да, земля Туркестана хранит большие сокровища и бесчисленные месторождения различных руд, известные с древности и новые, которые были найдены мною. В лучшие дни они станут богатством страны и будут служить ее процветанию. Но мы этого уже не увидим. Как вторжение орд монгольских разбойников опустошило страну и остановило ее развитие в средние века, так и современные их последователи разрушили все, и разработка ее минеральных богатств откладывается, возможно, на столетие или более. Единственное различие между этими двумя видами грабителей в том, что монголы, со всей их страстью к разрушению, сберегли просвещенное население – философов, ученых, священников и писателей, а их современные преемники почли за лучшее истребить этих людей первыми. И теперь нам долго придется ждать возрождения былого расцвета Туркестана, как промышленно развитой территории, какой она была в дни сасанидов.
В своих странствиях я часто посещал затерянное место Тункент – столицу средневекового царства Илак. Нашел я ее совершенно случайно много лет назад, когда собирался, после дневной охоты на кабанов провести ночь в степном аиле у знакомого киргиза, но в жестоком зимнем буране потерял дорогу. После нескольких часов борьбы с бушующим снегом моя лошадь совершенно обессилила, и я нашел убежище от слепящего урагана под прикрытием каких-то заснеженных бугров. Намотав вожжи на руку, я забился в уголок и заснул.
Когда я проснулся, буря уже утихла и небо прояснилось. Я выполз и осмотрелся вокруг, пытаясь определить, где я нахожусь. То, что я увидел, вызвало у меня величайшее удивление. Кругом, куда только достигал взор, передо мной, словно нарисованный в натуральную величину, расстилался план огромного города, нанесенный черными линиями на белом снежном покрывале. Все улицы были четко размечены: участки домов и строений, ирригационные каналы и водоемы, башни, стены и городские валы. Сухой снег, движимый ветром, заполнил все углубления на земле и, образуя рельефные выступы, как бы обозначил город, в какое-то далекое время разрушенный до основания. Эти развалины древнего города, потерянного и забытого, вдруг проявились, в этом странном мимолетном видении, похожие на фотографический негатив.
Глава V
Преследование и тревоги
Вскоре весна решительно вступила в свои права. В апреле абрикосы и персики были в полном цвету. Через щели в старой стене я мог видеть только кусочек голубого неба и парочку деревьев. Лишь ночью я мог выйти наружу и вдыхать аромат цветущих садов. Весенние запахи и ласковое тепло волновали мою кровь, жизнь казалась не такой мрачной, хотя будущее было неопределенным.
Однажды я даже принялся обсуждать с Акбаром, как мне лучше всего пройти через горы в Фергану, большая часть которой все еще была в руках местных повстанцев, среди которых, без сомнения, было много моих друзей. Но новости, получаемые Акбаром на базаре от киргизов и сартов, были неутешительными: большевистские караулы стояли на дорогах повсюду, и два из них были совсем рядом с нами. Я вынужден был ждать.
Юлдаш вернулся с гор и принес несколько маленьких кусочков серпентина, а также известие, что белые отряды, отразив атаки красноармейцев, отступили в направлении Ферганы, уйдя через труднодоступные снежные перевалы. Тем временем движение грузовиков и кавалерии по нашей дороге становилось все более редким.
С приездом Юлдаша Тохта-джан становилась все более и более беспокойной и угнетенной. Улучив момент, она сказала мне, что Юлдаш ездил в Кумсан не только за камешками серпентина. Он также посетил место, называемое Катаналык, чтобы увидеться со старой и знаменитой колдуньей, и принес от нее немного «маргумуш» – мышьяка, чтобы отравить Тохта-джан. Она обнаружила его в кармане пальто Юлдаша, но побоялась взять оттуда.
– Но как он сможет отравить тебя, если мы все едим из одного и того же блюда? – пытался успокоить я ее.
– Не думаю, что он это сделает днем, – отвечала она. – Скорее всего, он сделает это ночью.
Видя мое изумление, Тохта-джан добавила:
– Ты совсем не знаешь нас, тахир: мужья часто травят своих жен, а жены своих мужей, и даже родители избавляются так от нежеланных детей. Когда кто-нибудь умирает, его хоронят сразу и тихо, никто не осматривает тело, и никто не узнает, от чего умер человек.
– Но как можно отравить спящего?
– Очень просто. Истираешь мышьяк в порошок, насыпаешь его в трубочку из камыша, закрытую с одной стороны. Подкрадываешься осторожно к спящему и высыпаешь порошок в его ноздри. Человек вдыхает яд, не осознавая этого.
– Тогда ты лучше запирай дверь туда, где спишь, – посоветовал я женщине.
– Так я и делаю, – ответила Тохта-джан, – но все равно я очень боюсь.
Через два дня пришел Юлдаш и поведал мне, что Тохта-джан собирается отравить его. Он нашел «маргумуш» в ее сундуке. Юлдаш сказал, что его жена – настоящая ведьма.
Я не знал, кто из этих двоих был прав. Но странная вещь – отношения между двумя его женами оставались вполне хорошими и дружественными.
Однажды вечером пришла Камар-джан и стала задавать мне вопросы:
– Почему твоя жена не приходит сюда увидеться с тобой?
– Ты же знаешь, Камар-джан, это совершенно невозможно!
– Но, если твоя жена не может встречаться с тобой, почему ты не возьмешь себе другую, из русской деревни, там же много хорошеньких девушек.
– Но мы не можем иметь двух жен.
– Тогда я скажу тебе вот что: возьми лучше сартскую девушку. Я полагаю: ты можешь жениться на сартской женщине. Я знаю одну молодую вдову, очень хорошенькую, которая с удовольствием пойдет за тебя.
– Брось болтать ерунду, ты – полная дура! – прервал ее Акбар, входя в этот момент в комнату.
В следующий раз она вновь принялась за расспросы:
– Что за книгу ты читаешь все время?
– Эта книга о полезных камнях и рудах, которые находятся в земле.
– Покажи мне картинки, – потребовала она.
Все, кто был в комнате, подошли посмотреть на иллюстрации в моей геологической книге. Но, как и большинство киргизов и сартов, они абсолютно неспособны были понять того, что было изображено на картинках или иллюстрациях: пейзаж, план, рисунок животного или вид машины. Они то и дело спрашивали:
41
Смотрите мою статью «Kuh-i-Sim, The Treasure of Turkestan» in «Blackwood`s Magazine», august, 1911, p.184–196 (Прим. Павла Назарова).