Страница 11 из 16
Рисунок 2. Фотография маски средневекового японского воина в виде лица тэнгу. Выставка «Самураи. Art of war. – Самураи. 47 ронинов» в Москве
Тэнгу дословно означает «небесные собаки» или «небесные лисицы». В японских легендах тэнгу живут в горах, могут становиться невидимыми, летать по небу и владеют магией. Изображаются тэнгу в виде человекообразного существа с телом человека, крыльями, клювом, представляясь наполовину человеком, наполовину вороном. Другой вариант изображает тэнгу как человека с красным лицом и очень длинным носом, иногда у него за спиной крылья. Изображения тэнгу в виде человекообразного существа с головой птицы и крыльями объяснимы с точки зрения шаманских практик и ритуалов. В шаманской традиции многих народов принято наряжаться животными, в особенности птицами, такие ритуалы обычно сопровождаются шаманскими плясками и пением.
В традиции многих народов мира есть верования, согласно которым предком человека являются животные или растения. Система особых связей с растением или животным – предком, отражающая первоначальный анимизм, известна как тотемизм. Среди тотемов разных народов присутствует и ворон. Известный этнограф Р. Итс описывал это так: «Ворон выглядит умной птицей, способной иногда повторять человеческую речь. «Так может, он, ворон наш предок?» – подумали индейцы-тлинкиты северо-западных районов Северной Америки и сделали ворона своим предком»[194].
Североамериканские индейцы в своих ритуалах наряжались в костюмы животных-тотемов, в книге Р. Итса можно увидеть иллюстрацию вождя калифорнийских индейцев в костюме тотема Ворона[195]. В мифологии и фольклоре палеоазиатов Чукотки и Камчатки ворон выступает в роли демиурга, культурного героя, первопредка. В Древнем Китае ворон выступал в качестве солярного символа. В японской мифологии существует ворон Ятагарасу – «ворон величиной в восемь ата», т. е. огромный ворон. Ятагарасу был посланцем Аматэрасу – богини солнца, спутником государя Дзимму (правил в 660–585 гг. до н. э.).
Другим элементом характерным для шаманских традиций разных народов являются ритуальные песни и пляски. В сказках тэнгу испытывают людей, зашедших в лес. В зависимости от поведения людей тэнгу их либо наказывают, либо награждают, в основном, сверхспособностями. Тэнгу любят пляски и награждают тех, кто хорошо для них танцует[196]. Голоса тэнгу напоминают вой ветра и шуршание листвы, песня тэнгу звучит, как дождь, стучащий по сухим листьям, как морские волны, разбивающиеся о берег, как ветер в густой траве. В сказках песни тэнгу обладают магической силой, заставляя людей танцевать[197]. Таким образом, песни и пляски, описанные в сказках, отражают характерные верования и ритуалы, связанные с обращением к духам или божествам в получении сверхспособностей, помощи или видения. Так, например, в шаманской традиции индейцев племени абсарока воины отправлялись на поиски видения, для достижения экстатического состояния сознания они изматывали себя ритуальными песнями и плясками. В японской воинской традиции для достижения экстатического состояния сознания и связи с божеством изначальные ритуальные песни и пляски были заменены изнурительной практикой боевых искусств, сочетающейся с молитвами.
В образе тэнгу также просматривается их связь с берсеркской традицией японских воинов, на которую указывал А. Горбылёв, и о которой в данной работе уже шла речь. Существует два варианта изображения тэнгу: в одном они предстают в виде людей с красными лицами и огромными носом и глазами, во втором в виде человека с головой птицы. Интересно, что японский исследователь Ямаори Тэцуо в своей работе «Лицо: Портрет и культура Японии» пишет, что выделение крупного носа характерно для изображения воинов: «Лицо аристократа следует канону со свитков «Гэндзи моногатари», т. е. правилу «узкие глаза, крючковатый нос». Его крючковатый нос находится в явной дисгармонии со столь разнообразными по форме и размерам носами солдат»[198] и далее: «Новое живописное решение «носа», характерное для воинских портретов, резко контрастировало с хэйанским каноном – так в графической форме отразилась осознанная в ту эпоху мысль о непреодолимой пропасти, лежавшей между воинами и аристократами»[199]. Таким образом, мы видим, что изображение тэнгу как человека с длинным носом роднит его с изображениями воинов, тогда как очевидно, что гипертрофированный нос служит отображением усиленных качеств, присущих воинам. Ямаори Тэцуо задается вопросом: «Не был ли крупный нос зримым символом неукротимого духа воинов, ставших новой исторической силой?»[200]. «Неукротимый дух», на который указывает Ямаори, является характерным для берсеркской традиции качеством. Красное лицо и оскал, присущие изображениям тэнгу, иллюстрируют ярость и буйство характера тэнгу. Красное лицо – это символ боевого бешенства, достижения измененного состояния сознания. М.В. де Фиссер ассоциировал японских тэнгу с китайскими оборотнями, однако в Японии не делали различий между «небесными собаками» и «небесными лисицами», а образ китайских оборотней значительно отличался от тэнгу[201]. Образ тэнгу указывает на элементы анимистических и шаманских верований, сохранившихся в японском фольклоре. Уподобление зверям, подражание их повадкам, ношение клыков и шкур являются характерными элементами воинского ритуала, присущего охотничьим племенам всего мира: и североамериканским индейцам, и древнегерманским берсеркам. В легендах тэнгу выступают в роли мастеров боевых искусств и обучают достойных. Воины и мастера боевых искусств с целью обретения собственного духовного просветления, мастерства и силы отправлялись в путь для получения божественного откровения. В качестве мест паломничества чаще всего выбирались храмы, посвященные богам, иногда воины удалялись в горы. В горах воинам могут явиться тэнгу, которые открывают достойным тайны мастерства в боевых искусствах. В сказках тэнгу презирают хвастовство, жадность и трусость, а награждают смелых, честных и умелых. Существует множество историй о том, как тэнгу обучали боевым искусствам. Самая известная из них рассказывает об ученичестве Минамото-но Ёсицунэ у мифического короля тэнгу – Содзёбо. В то время Ёсицунэ еще носил детское имя Усивака. Для упражнений в воинских искусствах Усивака нашел заброшенный храм бога Кибунэ: «…храмы пришли в запустение и сделались обиталищем ужасных тэнгу, и, когда солнце склонялось к закату, слышались там раздирающие вопли мстительных духов»[202]. По легенде на горе Курама Ёсицунэ обучался у тэнгу приёмам владения мечом, боевым веером и даже таким экзотическим предметом, как чайник для кипячения воды[203]. При этом М.В. де Фиссер считает, что истинная цель тэнгу состояла в разжигании войны при помощи Ёсицунэ[204]. В легендах школ боевых искусств тэнгу изображаются скорее стихийными существами, нежели злыми духами в буддистской трактовке.
В легенде о происхождении школы Касима син рю сказано, что Минамото-но Ёсицунэ получил от тэнгу свиток «Писания Тэнгу», содержавший в себе изученные им принципы и приемы боевого искусства. Этот свиток Ёсицунэ преподнёс в дар богу Такэмикадзути-но микото в Великом Святилище Касима. Однажды в начале 16 века Мацумото Бидзэн-но ками Ки-но Масамото прибыл в святилище божества Касима в поисках откровения. Он молился утром и вечером о ниспослании ему божественной воли. Однажды вечером во сне божеством Касима (Такэмикадзути-но ками) ему был дарован тот же свиток, что когда-то был преподнесен храму Касима самим Минамото но Ёсицунэ[205]. Таким образом, была осуществлена божественная передача (синдэн). Мацумото Ки-но Масамото впоследствии назвал свой стиль Касима Синдэн Дзикисинкагэ рю («Божественно-переданная школа истинной божественной тени святилища Касима»), чтобы подчеркнуть факт божественной передачи. В данном названии можно увидеть элементы сразу двух более древних традиций: «Касима-но синдэн» – «Божественная традиция святилища Касима» и Кагэ рю – школы фехтования, созданной самураем Айдзу Ико в 1490 г.
194
Итс Р. Шепот Земли и молчание Неба. Этнографические этюды о традиционных народных верованиях. М.: Издательство политической литературы, 1990. С. 89.
195
Там же. С. 92.
196
Итс Р. Шепот Земли и молчание Неба. Этнографические этюды о традиционных народных верованиях. С.92
197
Японские волшебные сказки. В 2 т. Т.2. Жемчужная ветвь. М.: Издательский Дом Мещерякова, 2012. С. 31
198
Ямаори Т. Лицо: Портрет и культура Японии. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2011. С. 80.
199
Ямаори Т. Лицо: Портрет и культура Японии. С. 80
200
Там же. С. 81.
201
Де Фиссер М.В. Традиционный японский фольклор. М.: Изд. дом «Серебряные нити», 2016. С. 10.
202
Сказание о Ёсицунэ / Пер. со старояпонского А.Н. Стругацкий. СПб.: Евразия, 2000. С. 12.
203
Горбылёв А.М. Ниндзя: боевое искусство. С. 162.
204
Де Фиссер М.В. Традиционный японский фольклор. С. 22.
205
Friday K., Seki H. Legacies of the sword. The Kashima-Shinryu and samurai martial culture. P. 140.