Страница 11 из 12
Праздничная поляна была практически пустой. Люди копошились на берегу у воды. Оттуда были слышны песни и радостные голоса. Настала пора попрощаться со старым светилом – огненное колесо, как символ умирающего Солнца, готовили опустить в воду. Наступало самое темное время этой ночи. Время, когда Ярило уже покинул небосвод, а Даждьбог ещё на него не вступил. И пока не будет возжён главный костер праздника – Купалец, можно найти Цветок Папоротника и клад под ним.
Дед Пахом, грузный и понурый, сидел в центре ка-менного лабиринта. Лабиринт спиралью раскручивался из центра, и вот он – родной лес, иди в свои угодья! Но слово Василисы держало пуще оков.
– Что, Старый, сидишь? – раздалось от края круга лабиринта за спиной узника.
Пахом нехотя повернулся. Он был удивлен, вряд ли кто из местных посмел бы с ним так разговаривать, его уважали и, пуще этого, боялись, хотя он и был добр к сельчанам.
Говоривший продолжил:
– Какого Лешего тебя занесло сюда? – туман под-ступил вплотную к лабиринту, он уже стелился и по по-ляне, скрывая задающего вопрос, лишь его силуэт был слегка различим.
– Иди атседа, подо́бру! – Пахом махнул рукой, указывая куда стоит пойти собеседнику. Деда передер-нуло от произнесенного имени Лешего, и он начал злиться сильнее.
– А что ты мне сделаешь? – насмешка сквозила в голосе. – Ты в западне сидишь, и до Купальца тебе не выбраться.
Пахом резко встал, сейчас он был похож на шатуна, свирепого и опасного. Яростный взгляд буравил туман. «Только покажись, только дай мне тебя узнать, в век из моего леса не выйдешь», – думал он, постукивая посохом по земле.
– Взглядом пронзить пытаешься, Лесной Хозяин? – говоривший, видимо, хорошо представлял, кто скрывался под личиной Деда Пахома, и нисколечко не боялся его гнева.
Узник зарычал. В тумане запели волки.
– Говори, с чем пожаловал. Вижу, ты неробкого десятка, коли глаголешь так дерзко, зная, кто перед тобой, – Пахом немного успокоился.
Незнакомец повел рукой, туман, словно подвласт-ный ему, расступился. Но даже сейчас невозможно бы-ло разглядеть говорящего из темноты. Виден был лишь его черных балахон, закрывающий лицо, и пепельный, как сама ночь, плащ. В лунном свете он даже прозван-ному Хозяином казался зловещим. Говоривший сделал еще несколько пасов своим посохом, навершие которо-го украшал белый череп, и туман окончательно рассту-пился в том месте, где стоял незнакомец.
– Зови меня – Черный Колдун, – говорил он уве-ренно. – Я знаю, что задумал твой хозяин. – Пахом сно-ва дернулся, он сам был себе хозяином. – И готов по-мочь тебе выбраться, чтобы ты продолжил задуманное.
– Ну так, помоги, чего же ты многословишь-то?! – Пахом ухмыльнулся в бороду.
– Даром ничего не бывает, уж ты-то знаешь, Хозяин.
– Чего же хочешь?
– Плату свою приду просить позже, как дело сделаете, договорились?
– Делай уже, коли пришел.
Подул сильный ледяной ветер, Пахом поёжился. Черный Колдун поднял свой посох и начал что-то шеп-тать и водить свободной рукой перед собой. Земля под лабиринтом ходила ходуном. Камни, из которых он был сложен – увесистые валуны, начали медленно уходить под землю. Пахому казалось, что тут и там костлявые руки вылезают из земли, цепляют камни и тянут их вниз.
Путь был открыт – часть лабиринта просто отсут-ствовала. Колдун тоже куда-то пропал, растворился во вновь надвинувшемся тумане. Долго не думая, Дед Па-хом последовал примеру своего избавителя – ушел в туман.
Лишь после этого волки перестали выть, и над поляной стихли все звуки.
Дверь в избушку на курьих ножках в очередной раз за эту ночь протяжно скрипнула, нехотя закрываясь. Черный плащ мел пол избы, звенели шпоры на сапогах, на несколько секунд в воздухе повисла зловещая тишина.
– Принимай гостей, хозяйка, – надменно и величаво молвил вошедший.
– Незваный гость хуже Тугарина, – Баба Яга стояла посреди комнаты, оперевшись на свою метлу. Вид у нее был напуганный, но боевой. – Чего явился?
– Поди ты не знаешь, Ведающая?! – Он был высок и худ, лысая голова, обтянутая смуглой кожей, немигающий взгляд и крючковатый нос могли заставить любого впасть в панику. А еще от него веяло Силой. Страшной, не признающей неповиновения Силой. – Весь лес на ушах стоит, а ты не знаешь, дескать?!
– Слышу звон, да не знаю, где он, – лукаво сказала Яга и, указав ему на стол, продолжила: – Ты чего с по-рога ворвался, да пытать меня вздумал, а, Худой? Са-дись, отведай моих пирогов с кренделями, потом и по-говорим.
Он остался на месте и начал перебирать в руках маленькие четки из белых камней. Когда Яга присмотрелась повнимательнее, то увидела, что камни выточены в маленькие черепа, и охнула: «Батюшки!» Вошедший проследил её взгляд, быстро убрал четки куда-то под свой черный плащ, говоря:
– Ну что, старая, по-хорошему договоримся, али как? – глаза его горели красным. – Чую, у тебя тут где-то спрятался, укрылся живой. Весь лес обшарили, негде ему
таиться более. Дальше уйти он не мог, просто не успел бы без чьей-то помощи.
– Бузить вздумал, Кощей! – Баба Яга щелкнула пальцем, и свет из окна уже не был ласковым и днев-ным, там стояла ночь. Избу освещали только несколько горящих лучин. Черепа с частокола смотрели в упор на гостя. – Гость остается гостем, пока в доме есть хозяин! В этом доме – я хозяйка.
– Недолго, старая, – он подошел к ней вплотную. Две немигающих пары глаз смотрели друг на друга. Две вечности, голодные бездны бытия встретились, но столкновения пока избежать удалось. – Боги живы, пока в них кто-то верит. Моя сила с каждым часом растет, скоро мне будет мало одной Нави.
– Вижу, что ты задумал. Не лопни только, – она по-ставила перед ним метлу, с досадой сделав шаг назад.
– Я-то не лопну, а вот твой последний час близится, Макошь, – он с усмешкой фыркнул. – Хотя, кто теперь тебя так называет? У живых короткая память, для них ты злая Баба Яга, даже уже не Ведающая, а просто старая ведьма, крадущая детей.
– Это мы еще поглядим.
– Что ты так цепляешься за этого мальчишку? – он снова обвёл взглядом избу.
– Он внук Василисы, – Яга стояла только за счет метлы, готовая вот-вот упасть. Нелегко ей давалось скрывать чулан от всевидящего взора Кащея.
– Чтоооо??? – тот просто рассвирепел. Обнажив острые клыки и воздев руки с растопыренными пальцами вверх, пришелец был готов разнести всю избу.
Тут из чулана раздался грохот, как будто что-то тя-желое упало на пол.
– Чулан! – только сейчас Кащей обратил внимание на него, до этого убежище Ратибора было скрыто от взора хозяина Нави. – Вот ведьма! – прокричал он, направляясь к чулану, мимо осевшей на пол и едва державшей метлу Бабы Яги.
Как ни в чем не бывало, из-за занавески вышел кот Баюн, облизывая сметану с морды. Он посмотрел недо-вольно на Кащея и улегся у ног хозяйки, которая начала его медленно гладить.
Кащей резко отодвинул занавеску, но там было пусто. Точнее не пусто, а много хозяйственной утвари, разбитая крынка и лужа сметаны на полу.
– Чую-чую, русским духом пахнет, – обернулся он к хозяйке избы. – Ладно, тобой займусь позже.
И уже на выходе его догнали еле слышимые слова Бабы Яги:
– Чернобог, я не пропущу твои легионы через Калинов мост, тебе не пройти!
Он обернулся, но она уже лежала ничком на полу, между ними стоял ощетинившийся кот.
Дверь захлопнулась.
Тем временем праздник переместился к воде. У реки стоял гомон. Одни толкались на сходнях к воде, кто-то у зажигаемого колеса на пригорке. Все ждали – скорей бы!
– Масла подлей поболе.
– Да не мешай ты.
– Разойдись!
Мужчины факелом пытались поджечь колесо – по-лучалось не очень.
Раздался всплеск.
– Ой ты батюшки, неужели русалки?
Люди как по команде посмотрели в воду, но ничего не было видно – огни факелов освещали только часть реки.
Василиса нервничала. Что-то шло не так. Завыли волки. Как будто злая кошка начала скрестись у бабушки Ратибора на груди. Уже не дожидаясь ухода чучела Ярилы в водную гладь, она побежала к лабиринту. Люди посмотрели ей в след, но, не придав значения, продолжили заниматься прежним делом – бабка Василиса всегда отличалась чудовством.