Страница 109 из 111
— Разве? А, по-моему, это ты не лыком шит. Оборотился громилой, да ещё у коего в запасе сила магическая… Хотя… Сомневаюсь я в той силе. Что Сиггурд говорил? Воину бабой стать дело нехитрое. А ты вот не умеешь.
— Умею!
— Честь не позволяет?
Мериддин долго молчал. Ратибор попрощался со Светой, с Беовульфом, с Кувшинкой и со всеми кого встречал в скитаниях по Мирам. Взъярится сейчас варвар, маханёт кулаком-пивной бочкой, и покойся с миром, всадник.
— Добро, — выдохнул чародей. — Ты из тех, у кого от слова «халва» во рту сладко не становится. Не могу я сейчас девкой обернуться, магии не хватит. Только и остался запас — защиту против твоих револьверов держать.
— Значит человек ты сейчас?! — обрадовался Ратибор. Не сдержался, ущипнул громилу за бицепс. — Больно?!
— А вот это видал? — перед носом всадника качнулось нечто большее, чем его голова, раза в два. Ратибор догадался, что это кулак.
«Здоровее видали», — подумал он. Вслух же произнёс:
— Теперь можно и поговорить.
— Ты капризен и не доверчив, юноша, — Ратибор сдержал усмешку — чья бы корова мычала. — Тщеславен и самоуверен, — было удивительно слышать мудрёные слова, срывающиеся с готовых припасть к кровоточащей ране толстых губ варвара. — Ты даже сейчас прячешь взгляд!
— У меня шея не деревянная, — признался всадник. — Ты, видать, в детстве не одну грядку моркови проглотил… Надо же так вымахать!
— Извини, — Мериддин опустился на землю. Это совершенное тело — идеальная машина убийства, старающаяся проявлять учтивость, выглядела нелепо и… зловеще. — Так лучше?
Ратибор присел на камень. Его лицо оказалось на одном уровне с грубой физиономией варвара. Всадник взглянул в тёмные провалы глаз. В карих глубинах сверкало нечто, похожее на отблеск алмаза, покоящегося на чёрной безмятежности бархата. Именно то, что заставляет сходить с ума напыщенных жеманниц, а их кавалеров продавать душу дьяволу лишь за одно мгновение, позволяющее увидеть отблеск вечного камня в глубине зрачка возлюбленной. Ратибору стало страшно. Мериддин безумен! Но мозг чародея поразил именно тот вид недуга, что подчиняет себе окружающих и заставляет следовать за безумцем.
— Что ты на меня так уставился? — чародей моргнул, ещё раз, не выдержал — опустил глаза.
— Чудно мне, — выдохнул Ратибор, — отчего вы, колдуны-маги, в личины старческие рядитесь? Ведь любое обличие принять можете…
— Можем, — согласился Мериддин. — Только суетность всё это, — пятипалая лопата хлопнула по бицепсу — спящему удаву, — мишура. Старец неприметнее… На вид безобиднее… Прислушиваются к нему охотнее…
Противники замолчали, погруженные в свои мысли.
— Твоя взяла! — заявил вдруг чародей. — В открытую играем!
— Не понял, — игры меньше всего интересовали всадника в данную минуту. Две мысли не давали ему покоя — не грозит ли опасность Свете, и каким образом одолеть помолодевшего Мериддина? С такими кулаками шутки не шутят.
— Не лукавь, юноша! Где ты такие заслоны ставить научился?
— Умеем кое-что, — всадник понятия не имел, о чём толкует Мериддин.
— Кое-что? — толстые губы сложились в ухмылку. — Как ловко себя защитить смог! Уж на что я дока в чужих мозгах копаться, но ты… Мастер! Вроде и сопротивления никакого нет, а ничего кроме мусора не выдал!
— Не лаптем щи хлебаем, — неожиданное преимущество, в коем не было и капли заслуги или усилий, вдохновило Ратибора. — Я к подобному с малолетства способен был.
— А чужие мысли читать умеешь? — в голосе Мериддина мелькнула тревога.
— Серединка на половинку… Ты, вот, вроде как в ученики меня заполучить желаешь… Если не ошибаюсь, конечно…
— Чудеса! — как и большинство самовлюблённых индивидуумов, Мериддин страдал патологической забывчивостью, считая ниже своего достоинства держать в памяти нечто, оброненное в разговоре. — Как тебе это удалось?!
— Говорю же, врождённое… , — Ратибор с трудом удерживал смех. Так и подмывало напомнить колдуну про недавние слова о первом уроке. — Ещё, к примеру… , — всадник задрал голову к потолку.
— Хватит! — запротестовал чародей. — Я убираюсь из твоей головы, ты из моей.
— Идёт.
— Ты восхищаешь меня, юноша! Каждый твой шаг, любое действие — это шедевр! Я — мастер разрушения и интриг, плакал от восторга, следя за тобой.
— Мог бы и лучше, — пробормотал Ратибор, прикидывая, чего он такого особого совершил. — Времени маловато было.
— И не только времени, всадник, — варвар наставительно поднял узловатый палец. — Знаний и правильного направления.
— Уж как умеем…
— Этому можно обучиться, юноша… Сперва, я смотрел на тебя, как на орудие. Держал на коротком поводке, не давая потухнуть охватившему тебя пламени. Ненависть — чувство, которое сильно недооценивают. Я воспользовался им, ожидая момента, когда наилучшим образом смогу использовать твои таланты — выживать и убивать. Я считал тебя собственностью и от души смеялся над Всеведом. Лживый святоша собирался обратить тебя в подобного себе созерцателя.
Взгляд Ратибора скользил по могучей фигуре противника, выискивая слабые места. Колдун-то прав: магия ему особо и не понадобиться — одним ударом прихлопнет.
— И тут твои поступки, — варвар зажал ноздрю и высморкался на песок. — Проклятие! Рушить Миры и страдать от дурацкой простуды. Обязательно сделаю себе защиту… Ты меня поразил, — вернулся он к разговору.
— Ничего особенного, — вздохнул всадник, надежда пробить ударом кулака двигающиеся туда-сюда валики на животе чародея улетучилась при одном взгляде на них.
— Не скромничай, юноша! Ты не в обществе долгобородого аскета. Мериддин ценит самоуверенных ребят…
— Нет, я и правда так думаю — не особо я…
— Не особо?! — возмутился чародей. — У тебя была возможность пристукнуть большеголового выродка и забрать все книги. Он, кстати, показал тебе лишь малую часть. С таким состоянием ты бы основал новое княжество… Империю! Однако ты ушёл с миром. Я ломал голову — почему? И понял! Болтун пишет летопись. Зачем нужна империя, когда есть возможность попасть в историю. Дальновидный и изощрённый поступок! Потом трактирщик. Его предложение польстило бы любому воину, оставшемуся без хозяина. Ты отказываешься! Я в смятении! И только позже я всё осознаю. Ты испугал его! Он не взял и монеты из кошеля, проведя с ним рядом всю ночь. Чудо! Дьявольский ход, клянусь Хаосом! Ступи ты на землю Степи, и перед тобой не должность цепного пса, а весь капитал дрожащего от страха торговца. Межмирье! Ты отказываешься от дружбы будущего Дона, отвергаешь морлоков, но ходишь в обнимку с буяном Беовульфом… Зачем?! Теперь вижу — прекраснодушный глупец, доживший до седин, но рвущийся воевать со злом, на каждом углу Межмирья болтает о своём благородном и отважном приятеле. Настоящем герое и рыцаре. Окажись ты там, и вся орава жаждущих подвигов друзей нашего беспутного знакомца окажется в твоих руках. Дурость — страшная сила! Доны будут дрожать от одного упоминания твоего имени, чернь захочет носить тебя на руках. Девчонка? Я подбросил тебе её, чтобы остановить… О, здесь ты утёр нос всему Синклиту и мне в придачу! Когда я увидел, как ты возишься с этим сосудом плотских радостей, то сначала обвинил тебя в глупости и немного успокоился… Ты мудр не по летам, всадник! Терпеть капризы смазливой куклы, чтобы добраться до Яги и выведать тайны, кои мечтает познать Синклит. Ты побывал в Святилище и узнал дорогу к Крепости Миров. Не возражай! Я слышал разговор Яги и девчонки…
Ратибор и не думал возражать, поражённый собственной изворотливостью и мудрыми шагами. Он-то всегда считал, что поступает, как левая нога захочет, а тут… Надо же, какие планы изощрённые! И сам не догадывался!
— Оцени, юноша, — продолжал Мериддин, переведя дух, — я не прошу рассказать о выведанном тобой. Пусть это останется козырем в твоих руках. До определённого времени…
— Если я такой умный да искусный, — чародей хотел игры — Ратибор на ходу изучал её правила, — зачем ты мне нужен? Учёного учить — только портить… Уж, наверное, и без тебя обойдусь… С моими-то умениями.