Прощай, красавица!

Фэлсворт и Гейб Джонс удивленно поднимают глаза, Дернир давится ромом и кашляет.

— Вот так номер! — усмехается он, вытирая усы.

Натали отстраняется, улыбаясь, но отпускать шею Баки не спешит. Гладит пальцами в шёлковой перчатке кожу почти отвыкшего от тепла солдата, а он стоит как вкопанный и не может насмотреться на её ярко-алое платье, облегающее изящную фигуру.

Стоит Баки отойти от неё на шаг, Дернир тут же начинает осыпать девушку комплиментами, пока Морита придвигает для неё стул. Натали звонко смеётся, закуривает и присаживается между ним и Баки, положив ногу на ногу.

— А знаете что, мисс Райт? — заговорщически начинает француз, чуть наклонившись к ней. — Должен пожаловаться Вам на сержанта Барнса.

Её смешит его акцент и наигранно серьёзный тон, но Натали подыгрывает, заинтересованно смотря на него.

— И что же такого он натворил, друг мой? — спрашивает она, бросив взгляд из-под ресниц на Баки.

— Геройствует, мэм, — докладывает Дернир почти укоризненно, и кивает на своё простреленное плечо. — Бросился за мной, очертя голову, достал практически с того света, рискуя собственной задницей, представляете?

Дум-Дум толкает его в бок и, посматривая на девушку, грозно шипит, чтоб тот не выражался при даме. Дернир недовольно что-то бормочет в ответ, а Натали ухмыляется, затягиваясь сигаретой.

— Будем надеяться, что его задница вернулась в Лондон в целости и сохранности, — поддразнивает она, кинув игривый взгляд на Барнса, и он усмехается, качая головой под общее улюлюкание.

Стив возвращается с Пегги и заботливо подвигает ей стул, а Баки к своему удивлению узнаёт, что она и Натали хорошо знакомы. Ещё до отбытия агента Картер в Америку они работали в одном подразделении в Штабе МИ5 и даже успели подружиться. Дум-Дум предлагает выпить за это, и Коммандос радостно соглашаются. Чокаются бокалами с хохотом, как обычно разливая на стол едва не половину, чем заставляют окружающих их людей обернуться. В этот момент им всё равно. Значение имеет только то, что они живы и вместе.

— Вы позволите, мэм?

Стив оказывается рядом, когда Баки меньше всего этого ожидает, и, как ни странно, вдруг подаёт руку Натали с учтивой улыбкой. Девушка смотрит чуть удивлённо, но соглашается, поднимаясь со своего места.

Барнс ничего не говорит и остаётся за столом, провожая их взглядом. В любой другой ситуации, скорее всего, насторожился бы, но Стива он знает с самого детства и готов доверить собственную жизнь, так что за девушку можно не переживать. Роджерс осторожно ведёт её в центр зала и устраивается между других пар, а к Баки подсаживается Дернир и начинает какой-то отвлечённый разговор.

— Не представляю, как Вас отпустила Ваша партнёрша, Капитан, — без капли кокетства говорит Натали Стиву, когда его ладонь оказывается у неё на спине.

Роджерс усмехается, взяв её вторую руку в свою. Не прижимает её так, как позволяет себе прижимать Пегги в танце, и держит солидную дистанцию. Его тёплые пальцы едва касаются ткани её платья.

— Она знает, что я не питаю слабости к девушкам своих друзей, — улыбается Стив, и Натали не может не ответить ему тем же.

— Ну Вам же лучше, Капитан, — говорит она негромко своим низким голосом, чем добавляет фразе глубины. — Я хорошо знаю Маргарет Картер и на что она способна, так что не хотела бы вдруг стать её соперницей.

— Это точно. — Стив бросает взгляд на Пегги и вновь поворачивается к Натали. — Иногда я думаю, что если бы вместо меня сыворотку суперсолдата получила она, война бы закончилась в тот же день.

Натали смотрит на него снизу вверх, изогнув бровь. Всего секунду, после чего, не выдержав, заливается звонким смехом, запрокинув голову назад и забавно наморщив носик. Роджерс усмехается, качая головой. Несколько пар оборачиваются на них, и Стив видит, что Баки тоже смотрит с улыбкой из-за стола. Натали, проследив за взглядом, замечает это и подмигивает ему игриво, после чего снова поворачивается к Капитану.

С минуту они танцуют молча, посматривая друг на друга по-дружески. Он уверенно ведёт её, обходя другие пары и по-прежнему не притягивая слишком близко к себе, позволяет обернуться вокруг себя под рукой в такт музыке.

— Он действительно любит Вас, — заговаривает Стив после паузы, и Натали, изначально понимавшая, что к этому придёт, согласно кивает. — Это видно. В Америке у него было много девчонок, и никогда…

— Что, прямо очень много? — интересуется девушка.

Стив смущённо улыбается, думая, не сболтнул ли лишнего.

— Каждую неделю новая, — признаётся он почти виновато, чем вызывает у неё смешок. — Но ни на одну он не смотрел, как смотрит на Вас. Мисс Райт…

— Я знаю, что Вы хотите мне сказать, Капитан. — В изумрудных глазах Натали вдруг загорается серьёзность, и у Роджерса нет ни одной причины ей не верить. — Джеймс дорог мне. Я не стала бы играть с его чувствами. Как Вы могли заметить, те, кто мне не интересны, узнают об этом сразу.

Стив мнётся и, кажется, вот-вот покраснеет. Неловко опускает голову на секунду, продолжая переступать по деревянному полу зала под красивую музыку, и не сразу находит слова, чтобы продолжить.

— Я не хотел обидеть Вас, мисс Райт, — говорит он, всё ещё смотря себе под ноги. — Поверьте, Вы мне очень нравитесь. Просто… Баки — всё, что у меня есть. Вся моя семья. — Роджерс вновь медлит, думая, что сказать. — Я рад, что он в надёжных руках.

Натали поднимает пальцем его подбородок. Смотрит в светлые глаза очень серьезно, после чего вдруг растягивает в улыбке накрашенные красным губы, и её лицо снова становится беззаботным, как прежде.

— Берегите его для меня, Капитан. И я сберегу его для Вас.

Песня кончается и Стив, отдав дань этикету и напоследок коротко коснувшись губами тонкой руки, ведёт Натали обратно к столу. Она занимает своё место, как ни в чём не бывало, закуривает и улыбается Баки самой лучезарной улыбкой из всех возможных.

— Что он хотел от тебя? — шёпотом спрашивает Барнс, наклонившись к её уху.

Натали морщится от щекочущего кожу дыхания, склоняя голову набок, и поворачивается к нему, оказываясь почти лицом к лицу.

— Просил совет о том, как лучше вести себя с девушкой, — говорит она так легко и убедительно, что Баки верит безоговорочно.

Он улыбается и незаметно сжимает её руку под столом, а Натали тут же включается в разговор Дернира и Гейба Джонса. Они спорят на французском, и девушка бросает какую-то фразу, которую Баки не понимает, но по удивлённо-восторженной реакции Жака понимает, что попала она в самую точку.

Барнс смотрит на неё, щебечущую что-то на французском, на подстреленного, но довольного Дернира, отвечающего ей, на влюблённых Стива и Пегги напротив, и думает о том, что всё наконец-то хорошо. Война есть, и она до сих пор гремит где-то там, отнимает жизни и пирует чьей-то свежей кровью. Но хотя бы здесь, сейчас, за этим столом, у них долгожданная секунда затишья, и Баки чувствует себя самым счастливым человеком на свете.

***

Кожа Натали совсем бледная и по цвету скорее напоминает едва подкрашенное молоко. Плечи, по которым рассыпаются локоны распущенных огненных волос, хрупкие, а руки нежные, будто бы совсем не тронутые войной. Точнее, за исключением подвыцветшей чёрной татуировки на запястье.

— Мне её поставили в лагере в Польше, — тихо говорит она, видя, как заинтересованно Баки разглядывает навсегда запечатлённые на коже цифры. — Это было осенью сорокового, ещё до Лондона.

Натали беззвучно вздыхает, лёжа на его груди, и Барнс видит залёгшую на дне изумрудных глаз боль.

— Как ты попала в лагерь? — спрашивает он удивлённо. — Ты еврейка?

— Нет. — Девушка приподнимается на руках так, чтобы лучше видеть его лицо, и устраивается поудобнее, подложив их под подбородок. — Это было моим заданием. Самым сложным за всё время, наверное. В лагере было несколько наших людей, я должна была помочь им выбраться.

Баки смотрит на неё и не может поверить своим ушам. Командование отправило её в концлагерь в Польше, филиал настоящего ада на земле, чтобы вызволить оттуда других? Он был на войне. Говорил с людьми, слышал много историй, и ни в одной из них лагеря не покидали живыми. Ей в сороковом году было лет двадцать, что за изверги могли дать такое задание? Картинка в его голове наотрез отказывается складываться.