Уорхол

Для всех стало понятно, что Энди собирается делать карьеру в качестве художника, и он стал готовиться к поступлению в колледж.

По воспоминаниям других учеников Шенли, Энди выглядел застенчивым, но вполне нормальным подростком. Его реплика (мол, я не был невероятно популярен, хотя, пожалуй, того хотел бы, видя, как ребята рассказывают друг другу о своих неприятностях, и чувствовал себя покинутым, мне никто не доверялся) кажется характерно противоречивой.

«Он выглядел чудаковато, но на самом деле таким не был, – вспоминает один из выпускников Шенли. – Он не одевался экстравагантно. Часто носил любимый вязаный жилет, рубашку с закатанными рукавами и, как и все, двухцветные ботинки со шнуровкой. Но эти его белые волосы, лежавшие прядями или зачесанные назад! У большинства мальчишек были „ежики“, и порой они смеялись над ним, дразня альбиносом. Он был серьезнее большинства из нас, но это не значит, что ему не бывало весело».

У Энди было много друзей, преимущественно девочек. Он близко сошелся с еврейкой Элли Саймон, с которой поддерживал связь в колледже и первые годы в Нью-Йорке. Элли была умной, артистичной и самокритичной – считала, что она страшненькая, – но отличительной чертой ее была способность к эмпатии. «У Элли был пунктик относительно помощи другим, особенно если у тех эмоциональные или физические проблемы, ее к ним словно тянуло», – вспоминал общий друг. К тому моменту у Энди проблем было полно, и Элли прямо фонтанировала сочувствием. Хотя романтика тут была ни при чем, Энди с Элли стали так близки и проводили вместо столько времени, что Юлия стала ревновать и предупреждала Энди, что пожениться они не смогут из-за разных вероисповедований. Элли запомнила Энди персонажем уже тогда эксцентричным, с характерным чувством юмора, независимой личностью, а не конформистом.

Он все еще был близок с Марджи Гирман, а ее приятельница Мина Сербин была, как и сам Энди, в школьной дружине. Каждый день после школы Энди и Мина патрулировали перекрестки, пока все ученики не покинут территорию. Потом он провожал ее до аптеки Yohe и присоединялся к остальным в их традиционном времяпровождении за поеданием мороженого, слушая музыкальный автомат и бездельничая. У Энди всегда с собой был альбом, где он рисовал, пока другие болтали, он вступал в беседу только насчет наиболее серьезных вопросов, вроде того, кто собирается в колледж и сколько ребят из района погибли на войне.

Мина Сербин:

Энди был не такой, как остальные парни, – он не был грубым или пугающим и никак не хотел задеть. Всегда делал мне комплименты. Я была капитаном команды чирлидеров, пользовалась популярностью, но совсем не красавица, а он всегда отмечал, какая красивая у меня прическа или что цвета одежды мне идут.

В те времена свиданий у нас не было – кто мог их себе позволить? Но мы вместе ходили в боулинг в Окленде, и кататься на коньках, и в кино рука об руку. Однажды, мне было лет четырнадцать, рядом со мной в кинотеатре сел мужчина, положил руку на мое колено и протянул конфетку. Я так расстроилась, расплакалась и рассказала Энди. Помню, он бросился искать того мужчину, будто мог с ним что-то сделать. Готов был защитить меня.

В первые годы его учебы открылась студенческая столовая High Spot, где по пятницам за двадцать пять центов студенты попивали кока-колу и танцевали под музыкальный автомат. Энди играл активную роль в правлении High Spot, и его всегда можно было найти там по пятницам среди прочих. Это была эра биг-бендов. (Тогда в Питтсбурге давали множество концертов, и Энди сходил по крайней мере на один Фрэнка Синатры.) «Джиттербаг у Энди, по-моему, был не очень, но в медляках он был хорош», – вспоминает Мина.

Он достаточно успешно ладил с девушками, чтобы разжечь ревность и в других парнях. Видя его провожающим Мину или Элли до дома, они гадали, как Вархола, с его прыщавой рожей и писклявым голосом, мог так запросто болтать с девушками, которым палец в рот не клади.

С противоречивыми чувствами вспоминал Энди учащийся Билл Шаффер. Его родители были в процессе развода, так что эмоционально он был подавлен и раним. Его много дразнили, потому что он был самым маленьким в классе. Когда Энди проявил участие к Биллу Шафферу и заговорил с ним, пусть их отношения никогда не выходили за стены школы, тому это польстило, так как уже тогда Энди был нерядовой персоной в классе.

Их общение омрачилось для Шаффера, когда Энди стал поддевать его. Это началось в душевой, перед обязательным посещением бассейна голышом.

Все ненавидели этот бассейн, так что целый час просто простаивали под душем. Энди всегда под душем торчал. Он все подтрунивал насчет того, что я был с нижнего конца линейки; в том смысле, что мы с ним оба были обладателями самых коротких членов во всей душевой. Короткочлены отворачиваются к душу, а остальные выставляют напоказ. Я прекрасно помню, он всегда прятался за душем и никогда в бассейн не выходил. Тело Энди было отвратительное. У него был маленький член и спина горбатая, будто искривлена. Волосы носил назад, нос этот луковицей. Я и не подозревал, что он гей. В то время мы об этом вообще не думали.

Потом в коридорах, проходя мимо Билли Шаффера, Энди тыкал в него пальцем и говорил «хи-хи-хи-хи-хи-хи». Это Шаффера здорово смущало. «Он то и дело говорил: „Шаффер, фу… фу… фу“.

Все глумился надо мной. И другие меня тоже дразнили». Шаффер и Энди ходили в один класс по алгебре, и, когда Шаффера думали отчислять, Энди и на этот счет стал прохаживаться. По мнению Шаффера, считавшего Энди за своего школьного приятеля, это была сторона его натуры. А еще Шаффер был убежден, что тот был антисемитом, что среди его этнической группы было весьма распространено.

Однако репутацию Энди среди большинства подростков в Шенли можно озвучить фразой под его фотографией в выпускном альбоме: «Неповторим, словно отпечаток пальца».

«Я все пытался и пытался по молодости узнать что-нибудь про любовь, а раз в школе ей не учат, обратился к кино, чтобы понять, что же она такое и как с ней обращаться, – писал Энди в „Философии“. – Тогда я таки узнал что-то про киношную любовь, но применить это к реальности с толком было маловероятно. Мама всегда говорила насчет любви не волноваться, главное – обязательно жениться. Но я всегда знал, что никогда не женюсь, потому что не хотел заводить детей. Не хочу, чтобы у них были те же беды, что у меня. По-моему, такого никто не заслуживает».

А в книге «Америка»:

Мне нравилось ходить в кино, и я словно ждал, что фильмы покажут мне жизнь, как она есть. Но то, что они демонстрировали, настолько отличалось от всего, что я знал, что я полностью никогда им и не верил, пусть и было приятно думать, что все в них правда и может случиться со мною однажды.

С самого своего изобретения именно фильмы заправляли всем в Америке. Они тебе покажут, что делать, когда это делать, что об этом думать, как выглядеть и что об этом думать. У каждого своя Америка, и вот уже у всех по кусочку этой воображаемой Америки, которая будто бы существует, но на самом деле нет.

Энди находился под огромным влиянием кино, радио и прессы сороковых и многое извлек из лучших образцов американской культуры того периода. Развлечения во время войны были важны. Фильмы пользовались спросом особенно. Голливудские студии работали на полную мощь, многие выпускали по фильму в неделю. Свинговые ритмы Гленна Миллера, The Dorsey Brothers и Арти

Шоу неслись из каждого радио. Все было большим, драматичным, динамичным и острым.

Практически всегда, пока Энди жил там, в Окленде было всего два кинотеатра, и оба принадлежали Warner Brothers. В 1930-1940-е годы был золотой период американского кинематографа. Будущая классика с ее эффектными углами съемки, контрастным освещением и явной сексуальной подоплекой оказала сильнейшее воздействие на Энди. Царила студийная система, фильмы снимались быстро и за относительно небольшие деньги, производилось огромное количество звезд, чтобы удовлетворить голодную до кино публику. Бинг Кросби, Боб Хоуп, Хамфри Богарт, а также Эбботт и Костелло были выдающимися среди мужчин, Джуди Гарленд, Пегги Ли, Рита Хейворт и Бетти Грейбл представляли женщин, а в 1944 году Энди получил нового звездного ребенка для самоидентификации, когда страстная двенадцатилетняя Лиз Тейлор ворвалась на экран в «Национальном бархате» в паре с Микки Руни. К тому же Warner Brothers, пока Уолт Дисней работал над знаковыми мультфильмами, вроде «Фантазии», совершили революцию в мультипликации, представив эксцентрические юморески про Элмера Фадда, Багза Банни, Сильвестра, Даффи Дака, Твити Пая, Тома и Джерри и моряка Попая, которого Энди впоследствии называл своим героем детства. Посещаемость всегда была на высоте.