Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 18



За восстановление Арабского халифата выступали «Братья-мусульмане» (БМ, во главе с основателем организации Хасаном аль-Банной). Истоки современного палестинского исламского движения сопротивления ХАМАС – в египетской организации «Братья-мусульмане», что обеспечивает ему неразрывную связь с египетским крылом БМ[112].

Деятельность этой организации определялась по сути как «призыв к традиции», «путь следования Сунне» и одновременно обращение к «суфийской истине»[113], а по форме – как политическое движение, культурно-просветительский союз, экономическая кампания и социальная идея. То есть ислам в данном случае – это не только религия веры, но и действия.

«Братья» приукрашивали состояние первоначального ислама, идеализируя его «золотой век». По их мнению, для восстановления утраченного необходимо осуществить масштабную реисламизацию всего мусульманского сообщества[114]. Придерживаясь идеи неделимости исламской уммы и выступая за восстановление халифата, «Братья-мусульмане» тем не менее не отвергали патриотизм и национализм в рамках «малой родины» мусульманина во имя ее освобождения от иностранного господства как этап на пути к халифату в форме федерации мусульманских государств – «великой родины» мусульман. Они считали, что ядро халифата должны составлять арабы, а Египет является центром ислама.

Аль-Банна один из первых взял на вооружение западные методы борьбы – организацию партии и партийной пропаганды через средства массовой информации, участие в выборах, агитацию в массах, идеологическое состязание с другими партиями путем выдвижения и публичного отстаивания партийной программы[115].

История, произошедшая с турецкой Либерально-республиканской партией в 1930 г., сегодня может считаться хрестоматийной с точки зрения тактики консервативных исламистских групп не только в Турции, но и в арабском мире. Демократические методы с тех пор активно используются в качестве проводника консерваторов (исламистов) к власти, являющейся их заветной мечтой.

На этом фоне риторически звучит принципиальный вопрос о возможности исламистов стать демократами. Хотя именно от ответа на него зависят перспективы развития политического ландшафта не только пережившего «арабскую весну» региона, но и Турции, пребывающей сегодня в состоянии активной политической турбулентности.

Теоретически, согласно С. Хантингтону, либерализация и модернизация ставят радикальные партии и группы перед выбором: остаться вне политической системы или же суметь трансформировать свою политическую платформу и включиться в официальный политический процесс[116]. Значит, сумев совершить последнее, исламисты могут стать частью демократического политического процесса?! Политическая практика далеко не одной только Турции показывает возможность программной трансформации радикальной исламской партии в умеренную и занятия ею легальной ниши в политической системе.

В данном контексте увязать шариат с правами человека еще как-то возможно. В конце концов, насколько далеко ушли умеренные исламисты (считающие, что мусульманину нельзя брать в жены атеистку, а мусульманке запрещается выходить замуж за христианина или бехаита) от израильского закона, запрещающего брак между представителями иудаизма и других конфессий[117]? Ведь при этом никто не отрицает демократического характера еврейского государства. Особенно принимая во внимание возможность деятельности в этой стране такой «подрывной» организации, как «Шоврим штика»[118].

Но как быть с перспективой политического плюрализма в предполагаемом демократическом исламском государстве? Ведь лозунг, под которым многие исламские движения идут на выборы – «Ислам – это религия и государство». Очевидно, у «исламской демократии» имеются пределы, а реформаторы от ислама с их идеями не без основания вызывали сомнения в истинности дальнейших намерений исламистов и их последующих шагах в случае прихода к власти. Практика показывает, что ими преследуется единственная цель – опираясь на сетевые связи, прийти к власти, уничтожить все те правовые преграды, которые препятствовали достижению заветной цели в естественном амплуа[119].

Принцип «джихада»[120] и отрицание демократических норм в общественно-политической сфере не помешали верховному наставнику «Братьев» Мухаммаду Абу Насеру заявить в 1997 г. о возможности прихода к власти демократическим, парламентским путем. Легальные парламентские возможности (хотя бы в качестве оппозиционной политической партии) планировалось использовать для введения шариатского законодательства, «решительной борьбы с коммунизмом», прекращения египетско-израильского сотрудничества. Вообще, лидеры исламских движений раньше, чем многие арабские руководители, осознали масштаб и глубину грядущих перемен. Все настойчивее становятся требования представителей так называемого политического ислама легализовать и расширить свое участие в политической жизни арабских стран.

Ряд идеологов умеренных исламских движений (египетский шейх Юсеф Кардави, глава тунисской исламистской партии «Ан-Нахда» Рашид Гануши) стремились приспособить ислам к демократии, «демократизировать ислам». Это заставляло их модифицировать оригинальные воззрения исламских идеологов, в основе которых лежит идея создания исламского халифата. В программных заявлениях большинства подобных организаций не идет речь о создании единого исламского государства в обозримой перспективе. Они призывают к созданию «исламского демократического государства» в существующих национальных границах. Выступают за отказ от насилия как средства политической борьбы, осуждают терроризм, поддерживают принцип проведения свободных парламентских выборов, пересматривают идею божественности власти, поддерживая демократические процедуры смены власти, пересматривают роль женщины в обществе, а в ряде случаев выступают в роли активных борцов за права человека.

Все существующие режимы в мусульманских странах подвергаются критике таким политическим идеологом современного суннитского мира, как Калим Сиддики (основатель института «Современной исламской мысли» и Мусульманского парламента в Великобритании). Он также указывает на глубокий кризис их политической самоидентификации. Сиддики верно подчеркивает необходимость создания своей оригинальной политической и социальной культуры и формулирования понятий, адекватных западным понятиям демократии, представительного правительства, многопартийной системы, выборов, плюрализма, социализма, коммунизма, капитализма, равенства, эмансипации женщин и т. д.

Акцентировалось внимание на различии между мусульманским государством, куда относились все страны, населенные мусульманами, и исламским государством, которое управляется в соответствии с исламом. Согласно Сиддики, исламское государство не обязательно должно быть привязано к территории. Оно может иметь сетевую структуру и функционировать внутри неисламского мира параллельно с существующими странами и формироваться главным образом из диаспорных мусульман. «Внетерриториальное исламское государство», по замыслу Сиддики, выступает в качестве юридического лица и является высшим типом агента политического влияния, противостоящего как развитым капиталистическим государствам, так и современным режимам в мусульманских странах, занимающим, по его мнению, прозападную антиисламскую позицию. Авангардом и основой новой политической элиты уммы Сиддики называет проживающих на Западе мусульман-эмигрантов. Они смогут сцементировать собой фундамент будущей цивилизации[121].

112

Larbi Sadiki. Civic Islamism: Brotherhood and E

113

Суфизм – путь очищения души от скверных качеств и привития похвальных качеств духу. (Ислам: Энциклопедический словарь / Г. В. Милославский, Ю. А. Петросян, М. Б. Пиотровский, С. М. Прозоров. М.: Наука, 1991. С. 168–169).



114

Отметим, что неравномерность развития капиталистических отношений в ближневосточном регионе способствовала тому, что процесс секуляризации не происходил линейно, а сопровождался постоянными откатами, временным расширением сферы воздействия религиозных традиций, так называемой ретрадиционализацией. Об «исламском буме» в ближневосточном регионе можно говорить с конца 1970-х гг.

115

Организация «Братья-мусульмане» выражала настроения наиболее консервативных групп египетской мелкой буржуазии, которые выступали за создание «общества социальной справедливости и борьбу с английскими колонизаторами». Организация была централизована, под жестким руководством вождя создавалась система ячеек с руководителями, подобранными и назначенными сверху, у нее имелись отряды молодежи, военизированные батальоны, тайные террористические группы. У египетских «Братьев-мусульман» существуют четыре степени членства: «общая принадлежность», «братская принадлежность», «активное членство», «активные бойцы» или «моджахеды»; последние пополняют тайное крыло организации, так называемые боевые группы «Братьев» (Малашенко А. Новейшая история Египта. URL: http://postnauka.ru/video/9876 (дата обращения: 04.08.2013)).

116

Хантингтон С. Третья волна: Демократизация в конце XX века. М.: РОССПЭН, 2003. 368 с.

117

Если не считать раввинов реформистского иудаизма, которые вольно интерпретируют еврейский закон и могут разрешить брак между иудеем и неиудеем, ограничившись заверениями брачующихся в том, что свое потомство они будут воспитывать в еврейской традиции.

118

«Шоврим штика» (в пер. с иврита – «прерываем молчание») – общественная организация «леворадикального» толка. Занимается якобы разоблачениями преступлений израильских военных в отношении арабского населения. В частности, распространяет истории о том, как якобы солдаты ЦАХАЛа намеренно стреляют в невинных палестинцев и врываются в дома арабских жителей, чтобы посмотреть по телевизору футбольный матч и пр. подобного рода факты.

119

Сергеев В. М., Саруханян С. Н. Модернизация и революция (Турция, Иран и арабские страны) // Аналитические доклады ИМИ МГИМО (У) МИД России. Вып. 5 (35), октябрь 2012.

120

Вообще, основной идеей регулирования международных отношений в исламе является деление всех стран и народов по религиозному признаку на три группы. Дар аль-ислам («мир ислама») – это те страны, которые управляются на основе шариата. Защита мира ислама считается священным долгом мусульманина. Дар аль-харб («мир войны», где доминирует джахилийа, высшей ступенью которой являются коммунизм и капитализм). В соответствии с исламскими представлениями в эту группу входят различные типы государств, основной признак которых – с их территорий исходит реальная угроза мусульманам или ожидаются враждебные действия. И наконец, «Дар ас-сульх» (или «Дар аль-Агд») – территория договора, над которой мусульмане установили свой контроль, причем она находится внутри самого исламского государства. Правитель заключает договор с немусульманскими сообществами в отношении земельного налога. Взамен мусульмане обязуются защищать и покровительствовать им. Хотя некоторые юристы- теологи полагают, что не существует Мира Договора, поскольку люди, находящиеся под Договором, заключив его, становятся «димми» и тем самым входят в мир ислама. К тому же выделяют мир еретиков и мир распутства. Деление мира закреплено в Коране, причем деление допускается и самой мусульманской общины на различные государства. Вопрос о юридическом равенстве между мусульманскими и немусульманскими государствами решается на основе единственного условия – признания сторонами единобожия (Жданов Н. В. Исламская концепция миропорядка. М.: Международные отношения, 1991. С. 18–20).

121

Siddiqui Kalim. Processes of error, deviation, correction and convergence in muslim political thought. London, 2001; Шмаков А. А. Теоретическое наследие Калима Сиддики. Сайт Исламского комитета России. URL: http://www.islamcom. ru/material.php?id=182 (дата обращения: 12.012.2012).