Бесчувственные

— Ощущаю себя точно так же.

Мышцы натянуто простонали, когда я попыталась сесть. Мягкий диван прогибался под моими ломанными движениями, на темной бежевой обивке местами оставались сгустки красной крови. Из головы совсем вылетело, в каком состоянии были мои руки. Не удивительно, что Хэнк, завидев запекшуюся красную жидкость, опешил у входа.

Постояв и промычав потерянное «Мдэ», Андерсон развалисто протопал в сторону кухни. Его шаги отзывались в голове неприятной пульсирующей болью. Все тело содрогалось от резкого перепада температур. Меньше часа назад я тащила свою продрогшую тушку через порывы ледяного ветра и снега, месила тяжелыми солдатскими ботинками местами пропитанный голубой кровью снег. А сейчас сидела здесь, в тепле и уюте. Но облегчения отчего-то не проступало. В глазах все еще стояла гладкая желто-черная рукоятка катаны, лезвие которой проникало в бойцовское тело. Из раны сочилась густая красная кровь, Крейг выплевывал жизненно важную жидкость, захлебывался в ней. Он умирал, и вместе с ним затухала вселенная.

Ступни протяжно ныли. Кое-как пересилив боль в остывших мышцах, я стащила тяжелые протекторы и попыталась согреть ноги пальцами. Выходило из ряда вон плохо. Появившийся из ниоткуда Сумо нервно тыкался своим огромным мокрым носом мне в левое бедро. Он обнюхивал пропитавшие пятна голубой и красной крови на комбинезоне, чихал и тормошил головой. Ему не нравился этот запах. Помедлив, собака грузно запрыгнула на диван и уложила свою голову на замерзшие ступни. Каждая клеточка кожи тут же воспряла духом от этого жаркого и мягкого соприкосновения, я даже на минуту ощутила себя счастливой. Это был очень важный момент. За последние несколько дней внутри поднимались самые разные чувства и эмоции, порой соединяясь в опасные взрывные коктейли, но было и то, чего я так и не смогла ощутить. Счастья. Спокойствия.

— Держи, — протягивающая белый бокал рука прямо перед носом нарушила эту минутную гармонию в голове. Я туманно приняла кружку и прильнула к горячему напитку. Во рту тут же растеклось теплое чувство от крепкого кофе, но было в нем что-то еще. Что-то терпкое и явно спиртное. Опьянеть я не боялась, но само наличие алкоголя в кофейном напитке было тревожным. Мало мне обморожения, я еще и сердце хотела в конец убить. — Пей, лучше станет.

Андерсон тяжело опустился в соседнее кресло, и я последовала его совету. Кофе обжигало подмерзшее горло, алкоголь растекался по жилам. Каждый последующий глоток приводил меня в чувства, как ни странно, ощущение тишины и пустоты в голове уже было не таким скорбным. Катана больше не звала меня из глубин съемного дома, а если и звала, то ее крик заглушала толщина холодной воды.

— Расскажешь, что произошло?

Дернув в сторону скрипучего голоса головой, я не осмелилась поднимать взгляд. Сумо кряхтел и елозил по моим ногам, больно цепляя образовавшиеся мозоли, но мелькающее в разуме чувство боли держало организм в тонусе. Когда кружка была наполовину пуста, я все же смогла оторвать себя от горячительного напитка. Сердце, подкармливаемое взрывной смесью кофе и алкоголя, ускоряло свой ход, и легкие с упоением впервые за долгое время начали глотать воздух. Обмерзшие клетки просыпались.

— Коннор вернулся в «Киберлайф», чтобы освободить андроидов.

— Вот как. Девиантнулся все-таки дружок… — Хэнк с пасмурным выражением лица откинулся на спинку кресла. Кончик его указательного пальца беззвучно стучал по мягкому подлокотнику, взгляд испещренных морщинами глаз внимательно изучал меня на наличие ответов. — А с тобой-то что случилось?

Вопрос на миллион, остро подшутил рассудок. Хэнк не совсем верно подметил, говоря о паршивости этого дня. Он был не паршивым, он был отвратительным. За столь короткий срок вся жизнь разломалась сразу в нескольких местах. Сначала Камски, потом Иерихон, теперь подразделение. Мертвый солдат покрывался красной пеленой тумана, но самым пугающим было даже не это. Молчание в голове заставляло мозг зудеть. Все семь лет внутри постоянно присутствовала катана, ментальная связь лишь крепла с каждым днем, а теперь я словно сижу здесь — обнаженная и униженная.

— Я убила пришедшего за мной солдата и потеряла катану, — обреченно констатировала я.

— Мать честная… и угораздило тебя.

На минуту в доме повисло молчание, нарушаемое трепом блондинки-ведущей из теленовостей. Она что-то говорила о пунктах сбора андроидов, о развернувшейся у одного из таких баррикад девиантов. Ее голос был тревожным и нагнетающим, и я тут же пожалела, что рядом нет Коннора с его умением выключать технику на расстоянии. Его вообще возможно больше никогда не будет. Андроида убьют, едва он ступит на территорию компании, и заменят на другого. Не факт, что они будут различаться внешне, но внутренне это будут совершенно две разные личности.

Стерев с глаз наступающие слезы, я с ухмылкой отметила для себя, как сильно изменилась эта галактика. Всего несколько сранных недель, и стены были порушены под основу. Я помню, как просыпалась в семь утра, как бездумно занималась сборами, как решительно сторонилась андроида, делала вид, что его не существует. Помню, как солдатский холодный рассудок воспринимал в штыки каждое его слово, как старательно я избегала взгляд темных глаз и уж тем более прикосновение протянутой руки. Пару дней назад я боялась его и ненавидела одновременно, даже пыталась дать ему умереть, лишь бы прекратить этот зуд в своей голове! Но сейчас это казалось таким далеким, как будто бы происходило в прошлой жизни. Всего один день, и галактика рассыпалась на части.

Блуждая в чертогах собственного сожаления и скорби, я и не заметила, как сильно изменился он. Бывалая уверенность в собственной стабильности, что пропитывала его насквозь в том заброшенном здании с расстрелянными девиантами-детьми, исчезла. На ее место пришла уверенность в собственном выборе. В красивых глубоких глазах мелькали звезды, он тащил меня как можно дальше от очередного кладбища, возведенного специально для моей прежней жизни. Он не оставил меня одну разбираться с теми солдатами, хотя мог и бросить, позволив встретить ту самую смерть, о которой я тогда мечтала. Чем бы он не руководствовался — правилами программы, гласящими «жизнь человека превыше всего» или же какими-то личными мотивами — но он остался! И это в большей степени изменило мое отношение к нему.

— Вас уволили? — мой внезапный вопрос после минуты молчания выдернул Хэнка из раздумий. Старик недоуменно и вопросительно хмыкнул. — После того, что случилось в участке.

— Нет, — Андерсон устало хлопнул по своим коленям и встал с кресла. — Фаулер, конечно, бывает идиотом, но не настолько, чтобы увольнять кого-то из-за разбитого федерального носа.

Фаулер вообще не был идиотом. Наблюдая за моими попытками скрыться из окна, капитан даже не постарался выдать меня правительству обратно, как негодный неисправный товар. Может, это было связано с пониманием нашего нежелания отдавать дело в руки федералов, а может, он все это время наблюдал за отношениями в нашей долбанутой троице. Тысяча «может», и ни одного «так и есть».

Андерсон брел к коридору. На его лице играла задумчивость и усталость, вокруг глаз расползались синяки. Только сейчас я заметила темный круг от гематомы на костяшках правой руки.

— Лейтенант, — приподнявшись с дивана, чем заставила Сумо прокряхтеть и подвинуться ближе, я окликнула Хэнка. Мужчина обернулся. — Можно задать вам вопрос?

— Ну, валяй.

— У вас было хоть раз ощущение, что вы делаете все неправильно? Что вся ваша работа на деле не стоит и гроша?

Старческие серые глаза Хэнка сощурились. Лейтенант выпрямился, отчего черные и белые полосы на рубашке зашевелились змеями в свете потолочной лампы.

— А с чего вдруг такой вопрос?

— Там, на «Иерихоне», — слова давались мне с трудом, но сознание срочно требовало хоть какого-либо ответа. Мне не хотелось ощущать себя свихнувшийся, и почему-то я была уверена, что именно Андерсон с высоты своего сложного восприятия этого мира сможет убедить меня в моем не одиночестве. — Люди уничтожали андроидов, словно мух. Стрелял им в спины, взрывали. У них даже не было возможности им ответить, они просто бежали прочь. Раньше мне было бы на это наплевать, но сейчас… я словно слышу это треклятое — «нечестно».