Бесчувственные

========== Эпизод I. Прибавление в полицейской семье ==========

Оживленные улицы Детройта продолжили источать бурные потоки энергии, из которых складывалась вся жизнь в городе: машины размеренно сновали по дорогам, люди стремительно перебегали улицы, поторапливая своих, выполняющих функции грузчиков, носильщиков и просто рабочей силы, андроидов. Тут и там по улицам прокатывались голоса людей, сигналы проезжающих машин, птичий щебет. Город расцветал, благоухал. Город жил.

Улица, на которой находился местный департамент полиции, на удивление всегда была тихой. Дорога здесь не была главной, и от того машин по сравнению с другими частями города проезжало относительно мало. Большинство людей, ускоряя шаг при подходе к полицейскому участку, старались меньше трепаться и просто подавать голоса. Скорее всего, это было инстинктивное явление, всегда приходил к выводу Хэнк Андерсон. Но, несмотря на невинность причины такого поведения прохожих, он всегда находил это забавным и даже смешным. Смотреть, сидя на лавочке на территории участка или просто в окно около своего стола, как очередная женщина с короткой стрижкой и бежевым пальто или парень с длинными, неестественного цвета волосами ускоряет шаг, стоит только ему поравняться с воротами департаментского забора. Были и те, кто напротив – с интересом затормаживают шаг и вытягивают шеи в поисках чего-нибудь интересного. Наверняка, пытается найти стоящую посреди парковки разбитую машину, ну или хоть какие-либо признаки агрессии полицейского в сторону очередного задержанного преступника. Вот и сейчас Хэнк, сонно откинувшись на своем рабочем стуле, специально продвинулся ближе к окну: какая-то девчонка совсем еще зеленого возраста на ходу заглядывает за ворота полицейского участка. Доля секунды – и девчонка с успехом штурмует не замеченную ею опору электропередач. Хэнк усмехается, но все же внимательно изучает лицо девочки – крови нет, заключает лейтенант.

Мужчина поудобнее устраивается в кресле и окидывает взглядом серый, но светлый зал. Множество прозрачных столов расставлены так, чтобы каждый видел друг друга, но при этом не мешал работать. В участке только начинала кипеть жизнь: руководитель пришел чуть раньше Хэнка, и его лицо выглядело раздосадованным еще больше, чем раньше; кое-кто из коллег уже сидели за столами, изучая свои привычные для их специальности дела. Лейтенант медленно, с каким-то укором искоса глянул на свою стену, где были увешены различные лозунги против андроидов, и с раздражением отвернулся от нее. Верно говорят, бойся своих желаний… хотел, чтобы андроиды исчезли? Вот теперь и работай по делам девиантов.

В холле показался Коннор. Он стремительно направился к столу Хэнка, из-за чего последний почувствовал еще большее раздражение, чем от стены с характерными надписями. Буквально несколько дней назад к полицейскому приставили этого тамагочи, и хоть он сослужил верную службу – в тот же вечер нашел и допросил девианта, убившего своего хозяина ножом – все же доверия, а уж тем более симпатии у лейтенанта не вызывал. Особенно в это утро.

– Доброе утро, лейтенант, – Коннор улыбнулся настолько дружелюбно, насколько позволяла система. Хэнк отдавал себе отчет, что это далеко не дружеский жест, а всего лишь действие, предписанное андроиду программой для поддержания оптимального уровня отношений с напарником.

Лейтенант хмыкнул, уже готовясь метать грозовые стрелки из особо приятных сегодняшним утром оскорблений.

– Доброе утро, говоришь? Коннор, скажи мне: у тебя есть функция будильника?

Андроид нахмурил свои идеальные брови на своем идеальном лице. Через пару секунд раздумий и набухания пузыря терпения Хэнка, который вот-вот лопнет, андроид-следователь уверенно ответил:

– Нет, лейтенант. Не думаю.

– Тогда какого хрена, скажи на милость, ты разбудил меня в семь утра?! – Хэнк вскочил и воскликнул так громко, что рядом сидящие коллеги нервно подпрыгнули, явно вырванные из чертогов своих профессиональных раздумий. – Я обычный гребанный человек, которому хочется гребанного сна, как и всему этому гребанному миру! Тебе этого, конечно не понять, ведь это не заложено в твоем программном коде, – на последних двух словах престарелый лейтенант сделал особый акцент, – но твои хреновы создатели должны были тебе вложить хоть грамму чувства самосохранения, потому что будить человека, а тем более меня, в семь утра – это все равно что чеку из гранаты выдернуть!

Коннор источал самое настоящее спокойствие. Такое спокойствие, что оно просто невероятно бесило Андерсона. Старик, высказав все свои мысли, вновь водрузился в кресло и выжидающе уставился на своего напарника. Андроид не двигался, за исключением резко отведенных назад рук. Он терпеливо дожидался окончания тирады.

– Прошу прощения, если это принесло вам неудобство, лейтенант. Но я решил, что вам стоит напомнить о начале рабочего дня. Вчера вы явно не торопились встать с постели.

– Ахренеть можно, меня тостер жизни учит…

– И, кстати, насчет чувства самосохранения вы не правы. У меня оно отсутствует.

– Я, по-твоему, идиот, чтобы мне такие вещи объяснять? – Хэнк с еще более ошеломленным, но злым видом посмотрел на напарника.

День предстоял долгий, учитывая, как рано он у Хэнка начался. Мужчина не стремился покидать полицейский участок, и, по-видимому, у андроида не находилось причин для оспаривания этого желания. Как ни странно, наступил полдень, но никаких новых случаев девиантного поведения андроидов не происходило. Коннор, не зная куда себя деть, бездвижно сидел за соседним столиком.

– Какого черта здесь делает Черная Вдова…

Коннор, выйдя из режима ожидания, с непониманием посмотрел на Хэнка. Лицо лейтенанта окрасило недоумение, а глаза были устремлены в окно. Вряд ли Коннор знал, кто такая Черная Вдова, по крайней мере, в программе не было о ней указано. Однако андроид так же обернулся к окну в поисках объекта, но успел заметить только пятку от черного ботинка, скрывшегося за парадным входом в департамент.

– Вы кого-то видели?

– Надеюсь, что это были галлюцинации от недосыпа. Только усовершенствованной Зены нам не хватало.

Коннор никак не мог уловить суть сказанного Хэнком. Он всегда говорил как-то странно, порой его речи были не просто нерациональными, но совершенно недоступными до понимания. Но внутренняя программа позволяла андроиду оставить такие изречения без внимания: его задача – расследовать дело и устранить причину девиации, а не анализировать бессмысленные речи старого полицейского, да или вообще хоть чьи-то изречения.

– И как ее вообще сюда впустили, – почти шепотом, с каким-то завороженным оттенком произнес Хэнк. Коннор вновь вырвался из собственных мыслей о вставшем в тупике расследовании и посмотрел на вход в холл.

Огромные стеклянные стены и серый кафель на секунду сбил с толку, и я в какой-то момент застопорилась на месте. Кабинет здесь только у одного человека – руководителя департамента, и именно он мне и нужен. Проследив за расположением столов и дверей, я тут же нашла заветную из них и направилась прямиком к цели. Черный, тугой комбинезон на молнии с множеством карманов шуршал от каждого движения, но я была уверена, что отнюдь не он стал причиной такого массового внимания со стороны гос.служащих. Скорее их интересовали две занятые кобуры на ногах и железная катана, висящая за спиной. Все это странно сочеталось с моей тонкой, и довольно низкой фигурой: с детства не отмечалась высоким ростом.

Пересекая холл и нарушая стуком тяжелых ботинок об пол эту звенящую тишину, я довольно быстро дошла до кабинета главы департамента. Вскоре я уже стояла перед его столом.

– Мать честная… – вымолвил Андерсон. – Какой магазин оружия она ограбила?

– Должен отметить, сэр, что во время сканирования на ее костюме я обнаружил некий символ. Возможно, он вам что-то подскажет, - диод андроида перелился из спокойного голубого цвета в желтый.

Компьютер Хэнка вышел из экрана ожидания, и на рабочем столе всплыла картинка. Знак был заключен в окружность, внутри которого в строгом минимализме расположились пять мелких звезд и пересеченные крест-на-крест катаны. Хэнк на несколько секунд опешил. Только спустя какое-то время, отойдя от смятения, мужчина отметил, что завис совсем как эта жестянка, когда тот передает очередной рапорт в свои верха.