Бесчувственные

Внезапные рефлексы, решившие все без меня, бросили треклятую куртку и начали расчищать завалы. Любой солдат в любой момент мог обернуться и сделать несколько контрольных выстрелов. Попади он в голову — и ему повезет уничтожить меня навечно. Но отчего-то опасность не вызывала во мне желание убраться отсюда поскорее. Андроид смотрела на меня слезным, молящим взглядом, и я, стирая руки в кровь и занося в ладони занозы, постепенно откопала ее.

Сквозь плотную джинсовую куртку просматривались темные синие пятна. AX400 слепо давила куда-то на живот, и все что мне пришло в голову — оттащить ее в ближайшую соседнюю дверь.

Комната была пустой. Несколько железных коек, абсолютная темнота. Лишь выбивающийся из-за открытой двери свет догорающих баков и вспышек от выстрелов озарял бетонный, усыпанный мусором, пол. Прислонив андроида-домохозяйку к стене, я быстро стащила с себя куртку. Темный капюшон был тут же оторван и плотно прижат к источающему голубую кровь животу. Легкие в сумасшедшем темпе поглощали задымленный удушающий воздух. Я не была техником, и уж тем более никогда не чинила андроидов. Я вообще ничего не знала об их строении! Но наученный разум первой помощи кидал хоть какие-то варианты спасения, и я цеплялась за них как могла.

— Не смей умирать, ты меня слышишь?! — захлебываясь в собственной панике, я давила на живот что есть силы, прижимала пропитывающую синтетическую ткань дрожащими руками как можно глубже. Ладони впитывали в себя тириум, рукава черного комбинезона хлюпали и прилипали к запястьям. По щекам текли мокрые, соленые слезы, и я периодически стирала их с лица, наверняка оставляя синие следы на собственной коже. — Не смей!

Девиант смотрела на меня испуганным взглядом. Ее диод переливался насыщенным красным цветом, изо рта сочился тириум. Она пыталась мне что-то сказать, открывала губы как рыба, что-то шептала, но все, что смог сделать этот хрупкий, еще не видевший жизнь вне боли механизм — поднять ладонь и коснуться моего лица.

Ее рука была белой, как полотно. Холод пластика резко остановил мою дрожь во всем теле. Мышцы перестали давить на капюшон, взгляд зацепился на этих несчастных, наполненных смирения серых глазах. Я чувствовала, как собственные голосовые связки дрожат, как дрожат губы, как выливаются литрами слезы из глаз. Ее взор, недавно сконцентрированный на мне, погас. Диод потух.

Рука андроида с глухим стуком упала на пол, и я вдруг ощутила острое желание отодвинуться от нее как можно дальше. Мертвые глаза смотрели в пустоту, навсегда зависнув в этом взгляде обреченности. Все руки были вымазаны в голубой крови. Кажется, я даже ощущала ее вкус на собственных губах. Где-то снаружи слышались уже не такие частые крики и выстрелы. Внутри же — был полный мрак.

Она должна была жить. Должна была познать хоть один день на реальной свободе, не боясь выйти на улицу и пройти сквозь толпу, а не ту свободу, при которой им приходится прятаться как крысы. Таких же моделей было множество. Но никто из них не был ею. Вся их жизнь — это вечное бегство с непрерывным ощущением надвигающейся смерти. Она могла сейчас продолжать жить в теплом доме хозяина-садиста, и быть живой! Но теперь она лежит здесь, в холодной и мокрой каюте с пробитым животом. И эта кровь была на моих руках в прямом и переносном смысле.

Где-то из глубин железных коридоров послышался очередной крик умоляющего о пощаде андроида-мужчины. Закрыв глаза, я несколько раз вздохнула. Недавнее чувство страха и сожаления обернулось дичайшей яростью. Красные вспышки в голове требовали достать оружие и перестать прятаться, все желание невмешательства в эти извечные стычки двух миров пропало. Весь мир дрожит от страха перед наступающей революцией, семьи перестали выпускать из дома детей, кучами сдавали андроидов в места сборов для утилизации ради «самозащиты». Они считали их монстрами, но кто был монстром? Защищающийся народ или создатели, уничтожающие все, что пыталось вырваться из-под власти сильной руки?

Сердце резко усилило ход. Я вновь ощутила, как в висках бьется кровь, как твердеют мышцы перед предстоящим делом, как злость накапливается на самом дне разума, грозясь перелиться через край. Это было несправедливо. Нечестно! Люди нападали на беззащитных, гордясь своими умениями подавить восстание, но было ли здесь чем гордиться?

Встав с колен, я вытащила оба пистолета из кобуры. Ладони ощутили приветственный холод металлического оружия, Коннор-катана за спиной торжествующе нашептывал мне слова ярости и злости, разогревая и без того яркое пламя. Последний раз кинув взгляд на лежавшего андроида, я сделала глубокий вздох. Нога с силой оттолкнула тяжелую дверь.

В холле оставалось по меньшей мере четыре солдата. Одетые во все черное, с пластиковыми, защищающими глаза, масками, они едва различали источники шума в этом грохоте и тумане. Мне хватило одного взгляда, чтобы разглядеть на них бронежилеты. Каждый из них держал перед собой автомат, но никто так и не успел им воспользоваться в полной мере.

Вздернув вверх ПБ, я сделала несколько выстрелов. Ближайшие солдаты повалились с криком на пол, каждый держался за покалеченную надолго ногу. Выстрелы отдавались в мое плечо, но отдачи я не ощущала. Весь мир был покрыт красной траурной пеленой, знаменующей чистую неподдельную ненависть. Оставшийся солдат на верхней лестнице спустил курок. Даже в шуме и грохоте я слышала привычный щелчок спускового механизма. Едва успев скрыться все в той же каюте, я ощутила, как железные стены отражают пули. В какой-то момент выстрелы затихли, однако наработанный солдатский слух распознавал неторопливые шаги. Едва в дверной щели показалась нога, как держащая наготове ПБ рука дрогнула и от стен отразился глухой, сдавленный глушителем выстрел.

Солдат повалился на бок.

Опустив свой пистолет, я с тревогой выдохнула задержавшийся в легких воздух. Убивать стало вдруг так… легко. Ранее лишенная чувств, я крошила и отбирала чужие жизни, даже не задумываясь об этом. Возвращение в первоначальное положение мозга должно было заставить все эмоции и чувства воспротивиться таким мерзким действиям. Но это не произошло. Ярость и злость за паскудство этого сраного мира поглотила с лихвой все возможные укоры совести. Люди хотели войны с теми, кто не мог защищаться. Но в этой битве они точно проиграли. Может, андроиды были беззащитными и хотели жить, то мне, не один год держащей оружие и уничтожающей людей, было нечего терять.

Последняя мысль эхом отозвалась в рассудке. Я упускала что-то важное. Пыталась нащупать это в собственном сознании, выходя из каюты и осматривая бессознательных солдат, хотела найти в них ответы. Но они были лишь телами поверженных врагов, и хоть это чувство слегка притупляло ярость, все же это было не то. Злость поглотила все мысли. Облик лежащей с пробитым животом андроидом мелькал перед глазами, и было в нем что-то смутно знакомое, настолько важное, что должно быть…

Коннор. Всплывшее имя, словно белая вспышка на красном яростном полотне перекрыла всю злость и обиду. Чувство страха вернулось, и оружие, недавно весившее словно пушинки, вдруг ощутилось килограммовыми блоками. Где-то в этой суматохе был Коннор. ФБР не станет разбираться кто есть кто, солдаты будут исполнять смертные приговоры, несмотря на лица.

Ярость сменилась отчаянием. Кинувшись вон из коридора, я бродила по темноте, изредка встречая затухающее пламя перевернутых баков. От стен отражались крики и выстрелы, где-то там вдалеке вновь прогремели гранатные взрывы. Коридоры петляли, в каждой комнате, что была встречена, либо лежали тела мертвых девиантов, истекающих голубой кровью, либо кучи хлама. Темнота порой разъедала глаза, и я грозилась запутаться в очередном мусоре и повалиться на пол. Ни один рефлекс не работал. Их захлестывали нещадные волны паники, вслед за которыми поспевали и слезы.

Громом прокатившись по коридорам и поворотам, я забрела в светлую комнату, в которой еще не была. Кучка андроидов прижималась к стенке, на их лицах застыл крик ужаса и страха перед нацеленными дулами автоматов. Руки молниеносно выставили оружие вперед. И если выстрелов ПБ я не ощущала, то кольт, кровожадно отблескивая серебряной поверхностью, грозовыми раскатами оповещал всех о своей боеготовности. Мозг инстинктивно вычислял солдат, и руки с филигранной точностью направляли пистолеты и спускали курок. Ни один солдат даже не понял, что произошло. Штурмовики падали навзничь. Я была профессиональной убийцей, и наверняка знала, куда стрелять, обрекая врага на долгую и мучительную смерть от кровопотерь. Ни один мускул на лице не дрогнул, я буквально чувствовала, как огни догорающего пламени нездорово отражаются в зеленых глазах. Андроиды, получив несколько минут форы, уносили свои ноги. И только когда последний задыхающийся от боли и наступающего тумана солдат был на полу, я ринулась вслед за ними.