Страница 102 из 108
— Откуда у вас это? — вопрос не был вопросом. Я лишь постаралась осознать все детали происходящего через воспроизведение слов, и Эмильда это знала. Она смотрела на меня, приоткрыв губы в ожидании, когда я все же приду к логичному выводу. Да. У процессоров были камеры, о которых никто не предупреждал.
— Ты же не думаешь, что мы оставляем своих солдат без наблюдений? Во время пробуждения первое, что всегда страдает — это техника. Камеры очень удобны для того, чтобы определить ложь человека, — повседневным, словно бы размышляет о погоде, голосом произнесла женщина. — Но в твоем случае они не имеют смысла. У тебя с самого начала были неутешительные диагностические результаты.
— Вы обо всем знали? Почему ничего не сделали?!
— У нас стояли в приоритете другие проблемы, — в этот раз Рейн сжала губы в тонкую полоску, заставив меня ощутить недосказанность.
— Другие проблемы?! — возмущению внутри не было предела. Я тревожно глотала воздух, истерично усмехалась, содрогалась в беззвучном смехе. — Я едва не убила солдата, а у вас были другие проблемы?! Почему вы вообще не отозвали меня назад?!
— А что бы изменилось? Ты ведь его уже видела. И твое пробуждение стало бы лишь вопросом времени.
Истеричный смех угас так же быстро, как и возник. «Его». Всего одно слово, а сколько боли и тоски внутри. Сглотнув образовавшийся комок в горле, я глубоко вздохнула. Она была права даже больше, чем сама считала. Я видела Коннора еще в тот день, когда впервые попала в участок. Тогда во мне лишь взыграло чувство дискомфорта от столь человечного и совершенного создания, но даже этого взгляда было вполне достаточно, чтобы запустить огонь чувств. В доме Камски я ощущала это, как никогда. Держа ствол наготове, я смотрела в темные карие глаза и понимала, как сильно этот андроид изменил мою жизнь с первого дня нашей встречи. Я держала его на прицеле только раз. Он держал меня на прицеле каждое мгновение нашего совместного времяпровождения.
— Что насчет него?
Движения рук Эмильды высвободили меня из мыслей, и я потеряно посмотрела во вновь предоставленный мне экран стеклянного планшета. Снова камера, снова подвал. Только в этот раз все было иначе: видеозапись дребезжала, бетонный пол был усеян осколками и щепками. В самом плохо-освещенном углу лежали двое. Отличительные знаки на пиджаке Коннора светились голубым светом, голубые лучи падали на мое уснувшее лицо. Андроид смотрел куда-то в сторону полным обреченности взглядом. Те недолгие часы я провела либо в истерике, либо во сне, и потому все воспоминания были основаны лишь на телесной памяти. Впервые я смогла узнать подробно, что именно произошло в тот день. Андроид крепко прижимал меня к себе левой рукой, в то время как правая ладонь бережно исследовала черную ткань на спине. Кожа тут же отдалась этим приятным чувством соприкосновений. Я ощутила, как замерло сердце, как наполнились глаза слезами. По телу под грязным комбинезоном бежали трепетные мурашки.
— Он здесь не причем, — грубым голосом произнесла я.
— Конечно, не причем, — Эмильда убрала планшет, заставив меня грозно посмотреть в ее сторону. — Всего лишь помог тебе скрыться из-под носа Крейга и Дэвида.
— Откуда вы все знаете?
— Глядя на это видео, — Рейн проигнорировала мой вопрос, прокрутив несколько раз запись на планшете, — у меня создается впечатление, что у тебя с ним какая-то связь… ты же понимаешь, почему я говорю «у тебя», а не «у вас»?
О, я понимала это, как никогда раньше. Не сводя агрессивного взгляда с женщины в черном платье, я несколько раз кивнула в знак ответа. Но словно бы ей было мало этого. Эмильда продолжила свои рассуждения, даже несмотря на то, что я все прекрасно осознавала и без слов:
— Это всего лишь машина. И вряд ли она сможет разделить с тобой то, что ты чувствуешь, — на минуту между нами воцарилась тишина. Зрительный контакт стал словно игрой на выживание, никто не хотел проигрывать бой и признавать поражение. Различие было лишь в том, что я сидела униженная и разозленная столь резким вторжением в мою личную жизнь, в то время как она старалась найти во мне хоть каплю реакции на разговоры о нем.
— Расскажи мне. Какой он?
Игра в гляделки была проиграна. Вопросы воспринимались сознанием, как нечто интимное и неприятное, ведь никто не любит, когда к нему лезут в душу. Вернув взгляд на катану в стеклянном ящике, я вдруг начинала вспоминать все мелкие детали андроида, что раньше вызывали лишь страх.
— Он андроид, которого прислали из «Киберлайф». Находился в подчинении лейтенанта Андерсона, как и я, и вел расследования по девиантам.
— Это все, что ты можешь мне рассказать?
Потупив взор, я усмехнулась. Нет. Это не все. Я могла рассказать ей о том, как Коннор прекрасен. Как теплая биосинтетическая кожа скрывает под собой прохладу пластика. Рассказать о том, какой жар хранит под собой тяжелый плотный пиджак, как скрипит белая ткань рубашки под имитированным вздыманием грудной клетки. Как блестят линзы за черным зрачком, как блестит кария, вечно холодная и любопытствующая радужка. Мое тело могло рассказать о тех чувствах, что вызывают его прикосновения. О его довольно сильных руках, прижимающих меня в истерике к себе. Как тысячи разрядов заставляли содрогаться все внутренние органы, когда андроид соприкасался с моей кожей в момент перевязки раненого плеча. Как тянулось сердце в том баре, просилось вложить руку в его протянутую ладонь и закружиться, как когда-то кружилась мама в объятьях отца. Я могла много рассказать… и в то же время не могла рассказать ничего.
— Что вам вообще от меня нужно? — вместо пояснений, избитым и ломанным от накативших отчаявшихся чувств спросила я.
— Я пытаюсь понять, что именно произошло. У тебя невероятно хороший послужной список, Энтони, — с этими словами Эмильда снова уложила руку на желтую толстую папку с личным делом. Она смотрела на меня, слегка склонив голову вперед, имитируя убеждение и уверенность. — За время работы ты стала ценным финансовым вкладом, но прошло всего две недели прежде, чем ты очнулась не по причине инстинкта самосохранения. Такого еще не было за последние несколько десятков лет.
«Очнулась». Слово вызвало во мне бурную реакцию. Непонимающе уставившись на директора, я нахмурила брови. В сознании вместе с этим уверенным женским голосом это же слово как требование шептал еще один, мужской. Я вдруг вспомнила недавний сон и остро ощутила нарастающую тревогу.
— Обрисую тебе ситуацию, — Эмильда откинулась на спину стула и взяла в руки красную папку. — Мы и вправду были в курсе твоего положения, однако у нас стояли другие приоритеты. Пару месяцев назад к нам попал молодой специалист. Он только недавно окончил обучение на нейрохирурга. Мы следили за ним давно, уж больно перспективный человек. И всего две недели назад он обнаружил то, что не удавалось никому за последние пятьдесят лет. Маленький участок мозга, который и становился причиной пробуждений. Но нам требовался расходный материал для вторичной операции, который пойдет на эксперимент, будучи готовым к неудачным последствиям. Шесть дней назад мы нашли такого человека и провели все необходимые манипуляции.
— Дайте угадаю, — с усмешкой обратилась я к Рейн. — Трент?
— Трент, — Эмильда согласно кивнула острым подбородком. — Как видишь, операция прошла успешно. И теперь, у меня есть всего несколько вариантов. Отправить тебя восвояси, или же предложить остаться в наших рядах. Единственное, что я не знаю что выбрать. Так что я задам тебе всего один вопрос, который определит твою судьбу. Советую подумать, прежде чем отвечать.
Я слушала Рейн внимательно, следила за движениями ее тонких рук и идеальной осанки, заглядывала в изумрудные глаза в поиске ответов, но все было тщетно. Возможность вернуться в ряды меня не пугала. Пугало то, что я была готова распрощаться с этим миром, но теперь эта возможность была утрачена. Хирургический стол перестал быть вестником смерти. И что-то подсказывало мне, что независимо от моего ответа на ее вопрос меня никто не впустит обратно в солдаты после всех проблем, что доставил мой больной рассудок. Это была очередная проверка. А значит, придется жить в этом сраном мире среди боли, одиночества и страха постоянных потерь.