Бесчувственные

Пожав плечами, я вновь откинулась на спинку стула. Чувство легкости и равнодушия начало меня наполнять. Страха не было, только умиротворение и готовность плыть по течению. Мое дело в этом мире было завершено. Больше меня здесь ничего не держало.

— У тебя очень хорошие данные. Очень обидно, что ты решила «пробудиться».

— Решила?.. — сама того не осознавая, я машинально переспросила директора.

Эмильда легко улыбнулась и уложила руки на стол.

— Перед нами стоит большая проблема, Энтони…

— Анна, — перебивать первого было глупой ошибкой, но их за моей солдатской спиной было столько, что нарушение такта уже ничего не меняло. — Меня зовут Анна.

Рейн грозно блеснула зеленой светлой радужкой, поджав губы. Она медленно уложила изящную ладонь пианиста на желтую папку.

— Я буду называть тебя так, как прописано в твоем личном деле.

На это мне было нечего ответить. Вновь опустив свой взгляд на руки, я всем своим видом показала отсутствие интереса к разговору. Атмосфера накалилась.

— Ты расскажешь мне, что произошло?

Тиканье часов начинало бесить. Из-за плотно закрытых окон не доносилось ни звука, за дверью стояла тишина, но я была уверена, что именно там сейчас стоят как минимум два солдата с оружием. Они были готовы кинуться в бой, если вдруг в мою голову взбредет идея убить первого. Но директору не нужна была помощь. Ей ничего не стоит нагнуть меня и разорвать на части. Это был бы не плохой вариант.

— Слушай, — голос Эмильды был уставшим. Женщина глубоко вздохнула и наклонилась над столом, сцепив пальцы вместе. — Я рванула из Иллинойса в час ночи, когда узнала, что тебя наконец поймали. Ты разрушила дорогую технику, скрывалась от солдат. Едва не убила Крейга, и передо мной…

— Что значит едва? — услышанное ударило током по сознанию. Внутреннее спокойствие было нарушено. Я моментально вспомнила желтую рукоятку катаны, вертикально торчащую из обездвиженного тела в черном, залитом кровью, комбинезоне. — Я вскрыла ему грудную клетку, он не мог выжить!

— Не будь глупой, — Эмильда дружески улыбнулась, и я вдруг почувствовала себя маленькой глупой девочкой перед учителем, который пытается объяснить дурехе правила умножения. Это было неприятно. Тело самопроизвольно сгорбилось под этим унизительным взглядом. — Этим невозможно убить солдата, ты же знаешь. Конечно, потаскала ты его изрядно, Крейг будет отходить еще неделю минимум. Но теперь это не имеет значение.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Взгляд Эмильды сменился на наблюдательный, и я не могла нарушить этот гипнотизирующий зрительный контакт.

— Он пробудился. Слишком сильно испугался… так что можно сказать, ты все равно лишила нас солдата, Энтони. Это досадно.

Крейг пробудился? Эта мысль никак не укладывалась в моей голове. Мужчину я встречала всего пару раз, но мне хватало тех поистине ужасающих и леденящих рассудок историй о его кровожадности и холодности. Рослый солдат с вечными радикальными установками и мышлением вдруг испугался маленькой девчонки. Хотя учитывая мое состояние, это было не удивительно. Ведь та самая маленькая девчонка резко превратилась в машину-убийцу с красной пеленой перед глазами.

Хмыкнув, я отвернулась. Руки самопроизвольно уложились на лакированный стол, сцепив пальцы вместе. Эта беседа была напряжённой, но полной новых открытий. На мгновение я даже возгордилась своими способностями в боевых делах. До смерти перепугать человека, особенно такого, как Крейг, это то еще достижение.

— Ты расскажешь мне, что произошло на корабле? — я слышала, как металлические часы на руке женщины скрипят по поверхности стола, но смотреть в ее сторону мне совершенно не хотелось. — Где твое оружие?

— Просрала я свое оружие, — едва ли не шепотом произнес голос. — Мне нужно было всего пару дней, но разве кто-то станет меня слушать? Крейг выбил катану из руки. Помню только, как…

Серебряный яркий блеск отразился на затворках памяти. Тишина в голове стала уже привычной, но скорбь по утерянной подруге пропитывала меня насквозь. Тесная ткань комбинезона сдавливала тело, и я старалась как можно больше глотнуть воздуха. Получалось плохо: легкие не желали обрабатывать кислород и разносить его по венам, как в тот вечер, когда сердце захлебывалось кровью из-за попытки сказать Коннору «Спасибо».

— Понимаю. Я даже представить себе не могу, какого это — потерять своего спутника. Не знаю, что было бы со мной, если бы Алекс вдруг пропал, — отметив мой удивленный косой взгляд, Эмильда простодушно пожала плечами. — Ты все верно поняла. Но я хочу тебя подбодрить.

В этот раз я не стала игнорировать ее движения. Эмильда встала под моим наблюдательным взором, скрылась где-то в темноте. И когда комната наполнилась стуком приближающихся шпилек, мое сердце окончательно отказалось работать. Осанка, словно по команде, выпрямилась, руки машинально отдернулись от обжигающего холодом стола. Она несла стеклянный ящик, внутри которого тупым ребром на стойке лежала она.

Катана покоилась внутри, словно в стеклянной гробу. Аккуратно поставив ее передо мной, Эмильда с хищным видом уселась обратно на стул и сложила руки на груди. Она изучала меня своими изумрудными глазами, ждала реакции, желала видеть признаки девиации, но я лишь тупо смотрела на красно-черную рукоятку боевой подруги. Идеальный металлический блеск… изящный воинственный изгиб, из-за которого в голове сразу же возникает уверенно отведенные назад плечи андроида. Я медленно подняла правую руку и прикоснулась к ребру прозрачного ящика. В голове по-прежнему стояла тишина.

— Тебе повезло, что ты отправила Дэвида в ледяную реку незадолго до потери катаны. А Дэвиду повезло, что она не свалилась ему на голову. Было бы обидно потерять сразу двоих «первичников».

Услышав последние слова и осознав нарастающее молчание внутри, я отдернула руку. Катана больше не звучала в мозгах, не пела свои песни о потребностях чистки, не просила забрать ее, ощутить тепло моей ладони на своей кожаной рукоятке. Ведь я отпустила ее еще там, в стенах заброшенной церкви. И теперь это был лишь предмет, с которым меня связывали исключительные воспоминания о подразделении.

— Нам нужно вернуться к делу. Я должна решить, что с тобой делать, — Эмильда вновь водрузила руки на стол, в этот раз уложив одну из них ладонью на планшет. Стеклянная поверхность загорелась от прикосновения теплой кожи. — Психологи в твоем доме обнаружили разломанную технику. Объясни мне, что произошло?

Блуждая взглядом по острию катаны, я погружалась в память все глубже и глубже. Как чистила ее каждый день, стирала пальцы в кровь о точильный камень. Как держала ее вдоль лица и называла ласкающим ухо именем. Как бросила ее посреди гостиной, в слезах несясь на всех порах в подвал. Мне не хотелось врать. Тишина в мозгах больно чесалась о стенки черепа, и мне хотелось поскорее избавиться от всего того, что так долго копилось внутри. Разделить его с кем-то, пусть даже не самым близким человеком.

— Я была очень зла, — отрешенно, едва открывая губы, произнесла я. Взгляд остановился на красно-черной рукоятке, слепо исследуя каждый шов переплетений. — Мне было так страшно… чувствовала, как мир вокруг рушится на части, и злилась на подразделение за его обещания никогда больше ничего не чувствовать. Я злилась и на вас. Буквально ненавидела всем телом.

— Это был шок, я понимаю, — уверенно ответила Рейн. — Все пробудившиеся солдаты через это проходят. Это я могу списать на истерию, но вот это…

Эмильда взяла в руки планшет и повернула его ко мне. Взгляд рефлекторно поднялся с катаны на экран, по бокам которого выглядывали тонкие пальцы с красным лаком. Несколько секунд я не понимала того, что мне показывает Эмильда, однако позже ошарашенный мозг все же смог обработать информацию. Это было видео, и его главным героем была я. Черный верх комбинезона свисал вниз, обнажив белую стягивающую майку. Моего лица не было видно. Казалось, словно я смотрела из какой-то веб.камеры, снимающей все происходящее вокруг. Вот моя рука поднимается вверх и скользит где-то сверху по контуру экрана. Мгновение — и процессор падает вниз, встречая холодный бетонный пол с трескающимся звуком.